Как Россия использует курдскую карту?

Последнее время регион стал свидетелем нескольких важных событий, которые в основном были связаны с положением курдов в Сирии и Ираке. Происходящее побудило региональные и международные силы определить «красные линии» и пределы того, что приемлемо или неприемлемо в контексте борьбы за власть и влияние в обеих странах. Позиция России была самой двойственной и неоднозначной, что вызывает закономерные вопросы о причине этой двойственности и российских целях.

Когда Турция сбила российский истребитель в ноябре 2015 года, Россия использовала курдскую карту против Анкары. Она открыла представительство курдских милиции (PYD) в Москве и начертила карты, в которых обозначено, что север Сирии предоставляется растущим курдским амбициям. Однако как только отношения между двумя странами были нормализованы, Москва скорректировала свою позицию, чтобы помочь турецкой стороне временно устранить угрозу курдских ополчений на ее южной границе.

Это не окончательный отказ Москвы от курдской карты. Она поддерживает расширение политических, экономических, социальных и административных полномочий курдов, то есть «федерализм», что угрожает границам единого сирийского государства. Это отражено в проекте конституции, подготовленном Россией для Сирии и в других инициативах, таких как проведение «Конгресса народов Сирии». Однако это не помешало ей не только угрожать «Сирийским демократическим силам», в которые входит подавляющее большинство курдских ополченцев (YPG), но и даже иногда бомбить их.

Проведенный в сентябре референдум в Иракском Курдистане показал двойственность позиции России, поскольку Москва сделала заявление о поддержке территориальной целостности Ирака, но в то же время подчеркнула важность уважения национальных стремлений курдского народа. Когда министр иностранных дел Ирака посетил Москву, чтобы получить российскую поддержку действиям иракского правительства, Лавров призвал курдов к сотрудничеству с центральным правительством, но заявил, что понимает чаяния курдского народа в том, что касается укрепления своей идентичности и самосознания. Также он отказался закрыть российское консульство в Эрбиле или разорвать экономические отношения России с Иракским Курдистаном.

Несомненно, есть те, кто верит, что эта двойственность поможет Москве укрепить свое влияние в свете фрагментации региона. Национальные и религиозные меньшинства лучше всего подходят для этой цели. Поскольку большинство стран в регионе потерпели фиаско, необходимость установления прочных отношений с этими меньшинствами стала важным элементом для урегулирования внешнего влияния, и позиция России в отношении курдов не является исключением.

С падением ведущей роли и позиций США на Ближнем Востоке и возрастающей ролью России в последнее время, отношения с меньшинствами приобретают особое значение в российской внешней политике. Москва не хочет оставлять курдскую карту в регионе Вашингтону и стремится использовать ее в свете борьбы за влияние региональных и международных игроков в Ираке и Сирии. В связи с этим, отношения между Россией и курдами в этих странах не ограничиваются достижением только вышеуказанных целей, но могут быть использованы позднее для установления контроля за поведением курдов внутри обеих стран или в управлении региональными игроками, такими как Турция и Иран.