По работе в МИД я хорошо знаю задержанного и обвиняемого Станислава Ежова. Он очень долго работал в секторе официальных переводов. Не знаю когда и как, но очевидно на каком-то этапе попал в протокол (где для наших «владеющих со словарем» руководителей переводчики всегда были на вес золота). Сейчас работал на должности заместителя руководителя службы протокола премьер-министра. Это подразделение является частью даже не секретариата кабмина, а службы премьер-министра.
Я далек от мысли и возможности утверждать что угодно. Просто не знаю. Могу только объяснить некоторые факты. В период, когда я возглавлял службу протокола премьер-министра, у моих заместителей не было доступа к государственной тайне. Им его даже не оформляли. Конечно, и международное переписки, и графики работы премьер-министра, и программы визитов — документы чувствительные, но не тайные. Первое управление в СКМУ в то время очень тщательно следило, чтобы доступ к государственной тайне не предоставлялся тем, кому он не нужен. Определить это несложно.
В МИД у меня порой возникали с этим проблемы — доступ был нужен большему числу моих подчиненных, чем секретчика были готовы оформлять. В СКМУ эта проблема никогда не возникала. Никто кроме меня доступа не имел, и мы прекрасно жили. Даже ко мне, как руководителю протокола, секретные документы попадали не чаще раза — два в год (как я догадывался, первое управление просто не хотело отменять мой допуск и что-то выдумывало).
Заявления СБУ намекают, что Ежов был креативным и необычным шпионом — искал и находил сведения. Ну, что же — или у кого-то из его руководителей будут проблемы, если знакомили его с секретными документами без разрешений и потребности, либо то, что собирал Ежов, были кабминовские сплетни и зарисовки на тему «что вижу, о том пою». Сведения о переговорах и встречах премьера интереснее, но если бы кто знал, какие они (эти встречи и переговоры) преимущественно формальные и пустые.
Заявление СБУ, что Ежова задерживали при содействии руководства кабмина, вероятно, свидетельствует, что на каком-то этапе премьер-министр был проинформирован о подозрениях СБУ, и позволил заниматься разработкой своего протоколиста.
Фраза о том, что СБУ уже установила, что россияне завербовали Ежова во время работы в США, немного странная. Установить это до ареста могли бы, если бы Ежов в своих креативных шпионских письмах, которые СБУ перехватывала и читала, писал российским кураторам «с нежностью вспоминаю свою вербовку в Вашингтоне». Но даже если и так, то зачем намекать, что наша контрразведка умеет читать шифрованные письма российской агентуры? А то, что они не могли быть иными — я как-то и не сомневаюсь. Но жизнь сложна, и все может быть.
Странным выглядит и задержание на камеры. В кабмине есть двор и другие выезды, откуда можно тихо и красиво вывезти задержанного без дефиле по улице Грушевского под софитами и камерами никак не связанного ни с Россией, ни с украинской властью канала «Прямой». Объяснить это можно разве желанием дать сообщение, чтобы кураторы шпиона не волновались.
У протокольных служб премьера и СКМУ работает немало людей, которых я хорошо знаю, и несколько, которые являются моими друзьями. Представляю их шок. Это жизнь. В чужую душу не заглянешь, и если, как утверждает СБУ, Ежов был искусным шпионом, то вы ничего заметить и не могли, ребята. Помните, что кто чеснока не ел, от того и не будет вонять — это все можно и нужно пережить. Правда после дачи показаний правоохранительным органам. Но это в СКМУ не такая уж и редкость. Мне, например, приходилось.
Богдан Яременко, дипломат, экс-генконсул Украины в Стамбуле, глава правления «Майдан иностранных дел», член партии «Укроп».
