В минувший вторник, 6 февраля, день триумфа Маска и его ракеты, двигающей человечество к Марсу, возможно, окажется одновременно и весьма горьким днем в истории ЕС. Под шум двигателей "СпейсЭкс" и гром аплодисментов по поводу завершения коалиционных переговоров в Германии Брюссель совершил опасный стратегический шаг: Еврокомиссия дала ответственное обещание ряду балканских стран включить их в Союз.
«Это должно стать поворотным моментом, решением в интересах будущего Европы», — заявила верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики Федерика Могерини (Federica Mogherini) По словам главы Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера (Jean-Claude Juncker), перспектива членства в ЕС в 2025 году должно мотивировать страны к проведению необходимых реформ.
Кто они, наши возможные новые соседи, по версии торопливого брюссельского начальства? Это шесть стран: Албания, Косово, Босния и Герцеговина, Македония, Черногория и, наконец, Сербия.
И если беженцы последней волны, поначалу на треть состоявшей, кстати, из жителей этих чудесных стран-кандидатов в ЕС, едва не разрушили Союз, то балканские прибеженцы его наверняка реинтегрируют. Причем еще задолго до своего формального присоединения. Можно представить, какой рост популярности правых в странах ЕС обеспечат предстоящие дискуссии!
Неужели Брюссель не сделал никаких выводов после британского демарша (или это такой размен: Великобалкания вместо Великобритании?), беженского наводнения, взрывного роста популистских правых сил в Германии, Италии, Австрии?
Конечно, разум в конце концов победит — и эту «надежду» реструктурируют, как старый долг. Ведь на каждом этапе процесса еще возможно сдвинуть сроки присоединения проблемных соседей к нашему Союзу, переживающему кризис идей и собственной идентичности.
Но все же брюссельские идеалисты становятся все более непредсказуемы и неуправляемы. Непросто было найти худшее время для таких опасных заявлений, чем это сделала Еврокомиссия на прошлой неделе. Ведь и через десять лет после предыдущего расширения ЕС эта тема остается весьма болезненной и острой: но Брюссель, кажется, теряет чувствительность к европейской боли.
