Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Интервью советника по национальной безопасности Джона Болтона

Ниже приводится запись интервью советника по национальной безопасности Джона Болтона, которое он дал 1 июля 2018 года на передаче «Лицом к лицу со страной»

© AP Photo / Alex BrandonАмериканский политик Джон Болтон
Американский политик Джон Болтон
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Недавно Трамп был близок к признанию российской аннексии Крыма. Соединенные Штаты поддерживают идею о том, что международные границы можно перекраивать силой? Нет, отвечает Джон Болтон в интервью, однако эту тему надо обсуждать, как и многие другие острые вопросы двусторонних отношений. Может ли Россия быть партнером? Она заявляет, что хочет сотрудничать.

Маргарет Бреннан: Доброе утро и добро пожаловать на нашу передачу. Сегодня мы должны поговорить о вакансии в Верховном суде, но начать мы хотим с внешней политики, а поэтому побеседуем с советником президента Трампа по национальной безопасности Джоном Болтоном. Господин посол, мы рады снова видеть вас у себя в студии.


Посол Джон Болтон:
Рад быть с вами.


— «Вашингтон Пост» сообщает о наличии у американских разведслужб новых доказательств того, что Северная Корея пытается скрыть количество имеющихся у нее ракет, объектов и прочих компонентов ядерной программы. Видели ли вы какие-то свидетельства того, что они на самом деле ликвидируют свою ядерную инфраструктуру?


— Что ж, мне не хочется комментировать это конкретное сообщение. Я не хочу комментировать ничего, что связано с разведывательной информацией. Я бы лучше обсудил это в более общем плане. Мы хорошо узнали манеру поведения Северной Кореи за десятилетия ее переговоров с Соединенными Штатами. Мы точно знаем, каков риск того, что они будут затягивать переговоры, чтобы продолжать свои программы разработки ядерного, химического и биологического оружия, а также работу по созданию баллистических ракет. Президент хотел бы провести эти переговоры без промедлений и принять решение. Такой же совет нам дал китайский лидер Си Цзиньпин. Поэтому мы постараемся воплотить в жизнь то, о чем два руководителя договорились в Сингапуре. Но если не считать серию сообщений СМИ, ситуация складывается не очень хорошо, они скрывают то одно, то другое. И это не способствует продолжению переговорного процесса. Но у команды, которая ведет эти переговоры, нет иллюзий — ведь мы хорошо знаем, что северокорейцы делали в прошлом.


— Насколько быстро Северная Корея откажется от своего арсенала? Или они используют дипломатию в качестве прикрытия?


— Что ж, они определенно делали это в прошлом. Но Ким Чен Ын несколько раз подчеркнул в Сингапуре, что он будет действовать иначе, чем прежние режимы. Теперь пусть подтвердит свои слова действиями.


— Вы подчеркивали, что отличаетесь от прежних администраций, когда в прошлый раз были у нас на передаче. Вы говорили, что до уступок им придется сдать свое оружие.


— Верно. И мы разработали программу. Я уверен, что госсекретарь Майк Помпео обсудит в ближайшем будущем с северокорейцами, как они через год будут ликвидировать свое оружие массового уничтожения и сворачивать ракетные программы, если они уже приняли стратегическое решение на сей счет. Если они будут сотрудничать, мы сможем быстро продвигаться вперед, и Северной Корее выгодно очень быстро отказаться от этих программ, потому что в этом случае Южная Корея, Япония и остальные страны смогут приступить к снятию санкций.


— Через год?

 

— Ну, наши эксперты разработали программу, которая предусматривает, что Северная Корея откроет все свои объекты химического, биологического, ядерного оружия и баллистических ракет.


— Но этого пока не произошло?


— Мы сможем… нет, не произошло. Мы сможем физически ликвидировать большую часть их программ в течение года.


— Это важно. Но я хочу задать вам другой вопрос — о вашей поездке в Москву, где вы лицом к лицу встречались с Владимиром Путиным в рамках подготовки июльского саммита с президентом Трампом. О каких конкретных изменениях в российской внешней политике вы собираетесь попросить его? Какова цель?


— Что ж, цель этой встречи заключается в том, чтобы два лидера не проводили переговоры на полях какой-то крупной международной конференции, а просто сели и поговорили по целому ряду накопившихся вопросов. Президент Трамп сказал на прошлой неделе, что он поднимет такие вопросы, как Сирия, Украина, вмешательство в выборы. То есть все те проблемы, которые существуют между нами. И мне кажется, президент считает это очень важным, так как он получит возможность оценить Владимира Путина, посмотреть, в каких областях мы можем добиться совместного прогресса, а где мы не можем этого сделать.


— Но прямо сейчас Россия без разбора бомбит южную Сирию. Это нарушение соглашения, которое Владимир Путин заключил с Трампом. Почему Трамп должен считать, что этому человеку можно доверять?


— Ну, посмотрим, что произойдет, когда они встретятся. Есть возможность провести более крупные переговоры о выводе иранских сил из Сирии обратно в Иран. Это был бы важный шаг вперед.


— И в этих целях применить силу?


— Важный шаг — заключить соглашение с Россией, если это возможно. Этот конфликт в Сирии — он продолжается уже почти семь лет. Но сейчас Иран присутствует в Ираке, Сирия реально пробралась в Ливан, и они связаны с «Хезболлой», которая с самого начала является ставленницей Ирана.


— Они объявили победу. Асад выиграл войну?


— Ну, я не считаю, что Асад — это стратегический вопрос. Я думаю, стратегический вопрос — это Иран. И не только то, что они продолжают свою программу ядерного оружия, но и то, что они оказывают масштабную поддержку международному терроризму и его силам на Ближнем Востоке. Я бы сказал, что два президента захотят подробно обсудить этот вопрос. Думаю, решение президента Трампа выйти из непродуманной ядерной сделки с Ираном и вновь ввести санкции начинает оказывать дополнительное давление на Иран. Так что это не только ядерный вопрос, но и вопрос об усилении иранского влияния в регионе.


— И вы считаете, что Россия может быть здесь партнером?


— Посмотрим. Русские всегда говорят о своем желании сотрудничать с нами по проблеме международного терроризма.


— Он говорят это уже много лет.


— Ну, в некоторых областях мы действительно сотрудничали — еще во времена администрации Буша. И по Ирану, который является самым главным спонсором международного терроризма в мире. Я думаю, именно это сейчас главный вопрос.


— Хочу спросить про директора национальной разведки Дэна Коутса, который предельно четко заявил в июле, что Россия активно воздействует на американское общество, и что такое воздействие может повлиять на наши промежуточные выборы. Вы говорили Путину и его помощникам, чтобы они это прекратили?


— В среду я весь день проводил встречи, в том числе полтора часа с президентом Путиным, с его министром иностранных дел и министром обороны, а также с дипломатическим советником. Действительно, мы обсуждали вопрос о вмешательстве в выборы. Я считаю это важным…


— О вмешательстве сейчас? Прямо сейчас?


— Да, абсолютно. О вмешательстве в выборы 2016 года. Нас беспокоит то, что они занимаются этим на выборах 2018 года. Но президент Путин через переводчика сказал, что в 2016 году, конечно же, не было никакого вмешательства со стороны российского государства.


— Без одобрения Путина мало что происходит.


— Что ж, это интересное заявление. Я думаю, эту дискуссию стоит продолжить, и я уверен, что президент захочет ее продолжить.


— Как вы думаете, что он имеет в виду?


— Ну, я не знаю. Мы не очень долго с ним общались. Но то, что он сказал, очень сильно отличается от моей точки зрения, и он к тому же не сказал, что не было никакого российского вмешательства.


— Вы усматриваете в этом некое признание с его стороны?


— Я думаю, президенту надо продолжить разговор на эту тему. Ему нужно поговорить об этом с президентом Путиным. Мне очень понравилась беседа с моим коллегой в России, с министром иностранных дел и с остальными. Я понял, что решения там принимает Владимир Путин, а поэтому нашему руководителю надо говорить с ним.


— На этой неделе на борту президентского самолета Трамп беседовал с репортерами и был близок к признанию российской аннексии Крыма. Посмотрим, что произойдет, когда этот вопрос возникнет в ходе саммита. Соединенные Штаты поддерживают идею о том, что международные границы можно перекраивать силой? Это реальная тема для разговора?


— Нет, Соединенные Штаты придерживаются иной позиции. Но я думаю…


— Вот почему, когда Трамп сказал это, об этом заговорили в новостях.


— Я не знаю, так ли именно он об этом сказал. Я думаю, президент часто говорит о своей готовности вести переговоры с иностранными лидерами по широкому кругу вопросов и выслушивать их точку зрения. Президент Путин довольно ясно сказал мне об этом, а я в ответ заявил, что нам придется согласиться или не соглашаться по Украине.


— Но это не тема для переговоров.


— У США иная позиция.


— Хорошо. Но когда вы говорите «посмотрим», это значит, что многое возможно.


— Что ж, посмотрим.


— Это шокирует наших европейских союзников.


— Не думаю, что это станет шоком, совсем нет. Как я уже говорил, у США на этой счет предельно ясная позиция.


— Верно. Но если президент говорит, что двери для перемен открыты, позиция США тоже может измениться?


— Политику страны формирует президент. Я ее не формирую.


— Такого рода комментарии вызывают глубокую тревогу у многих наших европейских союзников, особенно накануне очередного саммита НАТО. Это указывает на появление неких трещин в военном альянсе НАТО, которые…


— Я не…


— Президент ведет себя дружелюбнее с врагами, нежели с союзниками.


— Ну, это чепуха, как мне кажется. По-моему, это чепуха. Президент сказал нашим союзникам по НАТО — и это вызвало у них обеспокоенность — что они должны выполнять свои обязательства, которые сами взяли на себя при администрации Обамы…


— Речь о военных расходах.


— Не только о расходах. Но позвольте подчеркнуть, что они обязались тратить 2% своего ВВП на оборону. Речь здесь не только о долларах и центах. Это организация коллективной безопасности. НАТО является самым успешным военно-политическим альянсом в истории. Но если его главные члены, включая Германию, не хотят тратить на свою оборону необходимые средства, то как нам это понимать?


— Но американская разведка считает, что Россия активно пытается ослабить НАТО. Вы же понимаете, что комментарии президента подрывают европейский альянс, даже если не вести речь о расходах…


— Надо вести речь о расходах, надо. Насколько прочны европейские обязательства…


— Вы правы, прежние президенты также говорили, что это вызывает глубокую озабоченность, и что они хотят видеть увеличение расходов.


— Барак Обама…


— Именно.


— …на самом деле сказал, что любители пожить на дармовщинку его раздражают.


— Вот именно.


— Поэтому я считаю несправедливым…


— Но когда президент…

 

— …критиковать президента Трампа за те слова, которые до него говорил президент Обама.


— Безусловно. Но что касается перекройки международных границ, как это было с Крымом, оставлять возможности для изменений и говорить вещи, которые прямо и конкретно ослабляют альянс, — это неслыханно и очень тревожно.


— Не думаю, что он имел в виду именно это, когда выступал с таким комментарием. Ведутся активные дискуссии. На прошлой неделе Европейский совет провел дискуссию о позиции ЕС по Украине. По этой теме и среди самих европейцев тоже есть разногласия. Но я хочу вернуться к вопросу об эффективности НАТО. Президенту нужен сильный Североатлантический альянс. Если вы считаете Россию угрозой, то задайте себе такой вопрос: почему Германия тратит на военные нужды менее 1,2% ВНП? Поэтому когда люди говорят об ослаблении НАТО, надо смотреть на тех, кто предпринимает шаги, делающие альянс менее эффективным в военном плане.


— Что ж, будем наблюдать. На саммите НАТО и на встрече с Владимиром Путиным. Большое вам спасибо…


— Рад был поговорить с вами.


— Спасибо, господин посол, что пришли на передачу.