За время, прошедшее со времен освобождения Восточной Европы от советского влияния в 1989 году и распада самого Советского Союза в 1991-м, Запад стал настолько жалок, что не грех и поностальгировать по холодной войне. По крайне мере тогда, тридцать лет назад, у Пакистана и Северной Кореи еще не было ядерного оружия, экономика Китая была слишком слаба и не годилась американской в подметки, а Европу еще не поработили миллионы мусульман, которых она сама же пустила безо всякой надежды когда-нибудь ассимилировать.

Когда СССР развалился, Западу улыбнулась историческая возможность изменить мир к лучшему, попытавшись экспортировать свободу в Россию. Однако же нам объяснили, что холодная война закончилась, что Запад победил, а коммунизм повержен. Некоторые даже сочли, что это и есть «конец истории» (выдвинутая еще в древнее время идея конца истории после распада СССР стала ассоциироваться с тезисом об окончательной победе западной либеральной цивилизации в современном мире благодаря трудам американского политолога, философа и экономиста Фрэнсиса Фукуямы — прим. перев.).

Однако западный мир заблуждался. Стремление одних порабощать, а других — благодарно принимать, возможно, заложены на генетическом уровне. Думать, будто ген тирании и угнетения можно вытравить — столь же наивно, как предполагать, что возможно искоренить грубость или даже грех. Социалистический авторитаризм Советов отнюдь не закончился с холодной войной. Он перестроился, приспособился и залег в засаду.

Американских консерваторов, может, и греет решение Великобритании выйти из социалистического Евросоюза — но разве британцы действительно одумались? Полстраны все равно жаждет социализма, как явственно доказывает Оливер Уайзман (Oliver Wiseman), редактор сайта CapX. В статье «Старые угрозы от старых лейбористов», опубликованной 11 мая в «Уикли стандард» (The Weekly Standard), Уайзман рисует мрачное будущее.

Пока его в 2015 году неожиданно не избрали главой партии, Джереми Корбин был малоизвестной фигурой, прозябая на самом левом краю в стане лейбористов. Общественное внимание он привлекал разве что своей поддержкой ХАМАС, Уго Чавеса (Hugo Chávez) и всех, кто бы ни выступал на его стороне в глобальной войне против капитализма и Запада вообще. Прошло всего три года, и вот он уже фаворит букмекеров в гонке за право возглавить Великобританию.

Однако, по мнению Уайзмана, главная угроза будущему Великобритании — вовсе не Корбин, а его соратник марксист и канцлер казначейства Теневого кабинета Джон МакДоннелл (John McDonnell) — тот самый, что готов принять бразды правления британской экономикой, если Корбин станет премьером. «Может статься, что истинный тормоз для британской экономики — отнюдь не Брексит, а притаившиеся на фланге марксисты», — пишет Уайзман.

Как пишет «Файнэншел таймс» (The Financial Times), члены профсоюзного литературного кружка, которым раньше заправлял МакДоннел, в 1980-х шутили, будто он каждую неделю заставляет всех обсуждать одну и ту же книжку: «Капитал» Маркса. В 2006 году он заявил, что наибольшее влияние на него оказали «фундаментальные труды марксистов», а конкретнее: Маркса, Ленина и Троцкого. В 2013 году, говоря о финансовом кризисе, он заявил: «Я до конца честен с людьми: я — марксист и не скрываю этого. Это классический экономический кризис, типичный для капитализма. Мы ждали этой возможности целое поколение. Не упустите ее, Христа ради». Таким образом, человек, который в ближайшее время может возглавить британскую экономику, полагает, что во время рецессии надо не спасать экономику, а устраивать революцию.

Вывод, который напрашивается из превосходной статьи Уайзмана: британцы подверглись тлетворному влиянию и теперь требуют подачек от «большого правительства» (термин из обихода американских консерваторов и республиканцев, сторонников экономического невмешательства, для обозначения раздутого бюрократического аппарата, принимающего чрезмерное участие в экономической и общественной жизни страны — прим. перев.). Как сообщает Уайзман, большинство британцев поддерживает «флагманскую идею лейбористов о повторной национализации коммунальных предприятий и железных дорог».

Я нашел профиль МакДональда в газете «Файненшл таймс», на который ссылается Уайзман. Это долгое, но весьма занятное чтиво. Обратите внимание, что неподписчикам «Файнэншел таймс» предоставляет лишь один бесплатный просмотр: если вы вдруг закроете окошко и захотите вернуться, ничего не выйдет. Поэтому, возможно, следует сразу же сохранить его в формате pdf — кнопка печати рядом с именем автора. Последний раз профиль редактировался 1 марта (курсив мой).

Макдоннел считает, что коллапс правительства как следствие Брексита — событие исторического масштаба. «Цели, которые мы ставим перед собой, — сугубо социалистические. Это значит, что баланс власти и богатства неминуемо сдвинется в пользу рабочего класса», — объясняет он. «Когда мы войдем в правительство, это будет поистине народное правительство», — отмечает он.

Или, как однажды выразился Муссолини: «Все ради государства, ничего кроме государства и ничего против государства». МакДоннелла вдохновляется и итальянским марксистом Антонио Грамши (Antonio Gramsci), который исповедовал идею культурной гегемонии, согласно которой социализм победит, внедрившись в систему образования, средства массовой информации и даже церковь.

И вот левые заняли «командную высоту» в культуре по всему западному миру. Мы видим, как голливудские актеры водят дружбу с заморскими тиранами и охотно наезжают в их социалистический рай. Юные недоучки боготворят сенатора-социалиста Берни Сандерса (Bernie Sanders), потому что он «офигенно крутой». Социалистка Александра Окасио-Кортес (Alexandria Ocasio-Cortez) в скором времени станет членом Конгресса. Спустя тридцать лет после окончания холодной войны, в вечной войне свободы и порабощения открылся новый фронт — на сей раз внутренний.

30 июня «Нэшнл ревью» (The National Review) опубликовало прекрасную статью Кристиана Алехандро Гонсалеса (Christian Alejandro Gonzalez) под названием «Славой Жижек, модный революционер». Жижек (Slavoj Zizek, словенский культуролог и социальный философ, прим. перев.) — стереотипный приспешник марксизма — находится на службе у британских и американских университетов. Пожалуй, «академическая свобода» действительно зашла слишком далеко.

«На сегодняшний день наша задача — переосмыслить освободительный террор», — пишет Жижек. По его мнению, подлинного освобождения невозможно достигнуть без случайных, беспричинных убийств, поэтому нам следует задуматься о введении «революционно-демократического террора».

В революционном пылу пассивность, по сути, равна сочувствию силам реакции, отмечает Жижек. Любой, кто не участвует в терроре, заслуживает уничтожения. Те, кто отказывается уничтожать во имя революции — «сентиментальные либералишки».

Феномен Жижека особо показателен даже не тем, что он открыто призывает к массовым казням гражданских лиц, а тем, что его всерьез воспринимает западный академический истеблишмент. Террор, к которому он призывает, по сути своей — высшее проявление нигилизма. Жижека прельщает эстетика революции, а не тяга к справедливости, и поэтому его философия рушится под гнетом собственных противоречий.

В романе Джона ле Карре (John Le Carré) 1974 года о холодной войне «Шпион, выйди вон» в верхние эшелоны британской разведки внедряется двойной агент. В экранизации 2011 года с сюжетом книги обошлись чересчур вольно. В ней появилась сцена, где сам автор появляется при исполнении гимна Советского Союза (это возрастной мужчина в правом углу кадра). Еще одно новшество — монолог «крота», которого раскрыли и собираются выслать в СССР при обмене шпионами: «Понимаешь, Джордж, мне пришлось выбирать, с кем я. Это был выбор не только нравственный, но и эстетический. А Запад стал невероятно… гадок, ведь так?»

На самом же деле, 30 лет назад, когда холодная война двигалась к развязке, дела у Запада шли превосходно, и выглядел он прекрасно. Предатель ле Карре, может, и поднаторел в вопросах диалектики, но в том, что касается эстетики и морали он — полный профан, и сам заблуждается даже больше, чем те, кого он облапошил.

Если Запад и на самом деле становится более гнусным, то это лишь потому, что мы все больше походим на Восток. А еще потому, что предоставляем университетскую трибуну всяким злобным клоунам. Или еще потому, что заводим себе всякие вредоносные идеи вроде социализма. Так или иначе, Западу пора снова стать самим собой.

Джон Холл — программист из города Канзас-Сити, автор блога Ultracon Opinion («Мнение сверхконсерватора»).