Я помню, как Генри Киссинджер (Henry Kissinger) произносил речь в Лондоне в конце 1980-х годов. Он начал ее со слов о том, что, когда Адама и Еву изгнали из Эдемского сада, Адам обратился к ней и сказал: «Понимаешь, дорогая, мы живем в переходный период».

Это можно сказать о любом периоде, но по любым стандартам современный мир уникален.

Моя собственная страна, Великобритания, в мае следующего года покинет Европейский союз, членом которого она была почти полвека. Что будет в результате, остается неясно, но мы знаем, что будущее будет отличаться от того, что было раньше.

Соединенные Штаты переживают президентство Дональда Трампа (Donald Trump) и его уникальную администрацию за почти 250 лет истории Америки.

Китай положил конец 30-летнему периоду, в течение которого Соединенные Штаты были единственной сверхдержавой в мире. Если Китай бросит вызов Америке в борьбе за мировое господство, это скажется не только на этих двух государствах, но и на всем мире.

В России при Владимире Путине мы на свой страх и риск наблюдали конец глобального бессилия, с которым столкнулась страна после распада Советского Союза. Возможно, Россия не стала сверхдержавой, какой был Советский Союз, но игнорировать ее невозможно.

Являются ли эти процессы разрозненными и случайными? Или их объединяет нечто общее? Чтобы лучше это понять, мы должны вернуться к 1989 году и падению Берлинской стены. Удивительно, что это произошло ровно спустя двести лет после падения Бастилии в 1789 году, вылившегося во Французскую революцию.

В действительности то, что произошло в 1989 году и после него, было не одним событием, а тремя взаимосвязанными историческими событиями, которые имели множество последствий.

Во-первых, это был конец холодной войны, мирового противостояния между Советским Союзом и Соединенными Штатами, которое могло привести к третьей мировой войне и ядерному холокосту. Сегодня Россия агрессивна, но Путин не стремится занять место Соединенных Штатов как глобальной сверхдержавы.

Во-вторых, это был конец идеологического противостояния между коммунизмом и капитализмом. Коммунизм рухнул, потому что не мог обеспечить того уровня процветания, который приближался хотя бы к уровню среднего дохода в Европе и Северной Америке.

Отмечалось, что коммунизм может быть эффективен либо в раю, где он не нужен, либо в аду, где он уже действует.

Сегодня капитализм и рыночная экономика применяются по всему миру, пусть даже в Народной республике их используют «с китайскими особенностями».

Третьим последствием событий 1989 года стал распад последней империи Европы, российской империи. СССР распался на 15 отдельных государств. Сегодня Путин правит Россией, границы которой были отодвинуты назад и теперь сопоставимы с границами петровской эпохи в 1720-е годы.

Поэтому Путин, даже не став еще президентом, отмечал, что распад Советского Союза стал величайшей геополитической катастрофой в его жизни. Он ностальгировал не по советскому коммунизму, а по Российской империи.

Российская империя была последней рухнувшей империей, но это произошло потому, что она отличалась от остальных европейских империй. Британия, Испания, Португалия, Франция, Голландия стали империями, завоевывая территории в Азии, Африке и в обеих Америках. Когда эти колонии и подчиненные государства отвоевали свою независимость, их успех снизил престиж и власть господствовавших в мире империй.

Отмечали, что если у Британии была империя, то Россия сама была империей. Наше нынешнее противостояние с Путиным связано с его желанием вернуть часть утраченных земель и доминировать в тех местах, которые он не может вернуть и предпочитает называть ближним зарубежьем России.

Cледствием драматических процессов, произошедших после 1989 года, для Европы и для мира стал конец идеологии, но не конец истории. Реальность часто такова, что, когда одна дверь закрывается, другая хлопает вас по лицу! В следующие годы мы наблюдали развитие популизма, национализма и новое поколение авторитарных лидеров.

На стыке веков казалось, что глобализм, демократия и либеральные ценности одержали победу. Но точно так же, как за Реформацией в XVI веке последовала Контрреформация, сегодня мы наблюдаем ответную реакцию. Это не означает, что мир возвращается в прежнее состояние. Это может означать, что он продвинулся на пару шагов вперед, а теперь делает шаг назад.

Каковы бы ни были плюсы Брексита, нельзя отрицать, что Великобритания вернется на шаг назад после выхода из Европейского союза.

Многие задаются вопросом, почему в эпоху, когда евроскептицизм распространен по всей Европе, Великобритания выходит из состава Европейского союза в одиночку.

На то есть причина. Она мало связана с изоляционизмом, национализмом или ностальгией по Британской империи, зато всецело связана с историческим опытом страны и ее островным расположением.

XX век был ужасным периодом для Европы. Она стала не только колыбелью двух мировых войн. Почти все страны континентальной Европы наблюдали, как в них нарушается свобода, в некоторых случаях это происходило на протяжении нескольких поколений. В Германии была нацистская тирания, в Италии — фашисты Муссолини, Испания, Португалия и Греция страдали от диктатуры. Польша, Чехия и все страны Центральной и Восточной Европы оказались под советским политическим и идеологическим контролем почти на полвека. Франция, Бельгия и Нидерланды — а также части Скандинавии — были завоеваны и оккупированы Гитлером во время Второй мировой войны.

Европейский союз был создан не только для того, чтобы народы Западной Европы больше никогда не воевали друг с другом. Он был создан также для того, чтобы появилась новая Европа, принимающая демократию и «верховенство закона». Многие европейцы приняли сокращение суверенитета своих стран и развитие наднациональной структуры, европейскую валюту, прекращение контроля над национальными границами и другие аспекты европейской интеграции. Они согласились на эти изменения не только потому, что результат был желанным, но и потому, что стоило заплатить любую цену за то, чтобы они никогда больше не теряли свободу и не управлялись тираническими режимами.

Эти идеи британский народ разделяет, но они не имеют такого же веса, как основание для делегирования Великобританией власти Брюсселю. Великобритании очень повезло. Это островное государство, которое никогда не завоевывали и в которое никогда не вторгались со времен Вильгельма Завоевателя в 1066 году, почти тысячу лет назад. Ее парламентская система и верховенство закона не нарушались со времен Оливера Кромвеля в XVII веке.

В результате нельзя убедить британскую общественность (точно так же, как нельзя убедить швейцарцев), что разделение суверенитета в сфере внутренних проблем страны не является утратой самоуправления и отчетности, если только не существует каких-то более важных плюсов, которые могли бы сполна ее компенсировать.