Выражение «война вокруг памятников» иногда кажется преувеличением, по крайней мере в нашем случае. Ведь тут никто не сносит военные мемориалы. Скорее речь идет о составляющей «культурной войны», в которой стороны даже по прошествии десятков лет стремятся отстоять свою версию истории, свою позицию, свое понимание почтения и права на него.

Все это относится, например, к спорам вокруг памятника маршалу Коневу в пражском районе Дейвицы. Чешская сторона, то есть администрация округа Прага 6, не хочет памятник сносить, переносить или портить. Власти признают важнейшую роль маршала Конева при освобождении Праги в 1945 году и просто разместила рядом с памятником табличку, в которой описываются перипетии жизненного пути маршала (в том числе отрицательные моменты, такие как кровавое подавление венгерского восстания в 1956 году, строительство Берлинской стены в 1961 году и подготовка к вторжению в Чехословакию в 1968). Но для Москвы это осквернение не только одного военачальника, но и всей роли России в победе над нацизмом.

В начале весны мы писали, что это может вылиться в международную проблему. И вот в начале лета она уже вырисовывается. Это совершенно понятно в условиях, когда российское Министерство обороны предлагает законопроект о мерах против лиц, которые участвуют в поругании памятников русским военачальникам и исторических событий, а также санкции (запрет на въезд в Россию, арест имущества в России).

Пока причин для паники нет. Чехия для Москвы не приоритетная цель. Скорее ею являются Украина (споры вокруг памятников и названий улиц), прибалтийские государства и Польша (споры вокруг памятников в честь освобождения от нацизма, а также те, на которых есть запрещенные коммунистические символы). На этом фоне спор из-за объяснительной таблички на памятнике маршалу Коневу просто теряется. И тем не менее Россия готовит закон, который станет тяжелой дубинкой в ее руках и пригодится даже при незначительных спорах с другими странами.

Что из всего этого следует? По сути только то, что мы уже знаем. Что Москва отстаивает не сами памятники, а неприкосновенность собственной версии истории, свое право на благодарность за кровь, пролитую ее солдатами весной 1945 года, и за все, что последовало за этим во имя Сталина и его имперской политики.