Прошедшие в Москве и других городах России протесты взбудоражили тех, кто с нетерпением ожидает новых народных выступлений, которые вызовут цветную революцию в России. Такого рода поспешные и азартные предположения интересны, но в них упускается из виду общая и более долгосрочная картина. Сумеет какой-то конкретный протест что-то изменить или нет (например, добиться регистрации кандидатов на муниципальных выборах или отмены постройки храма на месте сквера) — это не так важно, как наблюдение за пересечением двух линий тренда: вопроса о передаче власти в 2024 году и вступления во взрослую жизнь первого в России по-настоящему постсоветского поколения.

Русские склонны протестовать, особенно против плохих экономических условий. Но недавние демонстрации отличаются тем, что прошли они на фоне первых попыток определить, какой будет система государственного управления в России, когда истечет второй президентский срок Путина. Следует вспомнить о том, что в России существовала обеспокоенность и были волнения перед тем, как в 2008 году была решена проблема с президентским сроком (тогда было принято решение, что премьер-министр Дмитрий Медведев поменяется местами с Путиным). На сей раз этот процесс начинается гораздо раньше, отчасти из-за того, что Путин стал старше (и больше шансов на то, что он заболеет или станет нетрудоспособен), и потому что кремлевские политтехнологи за прошедшие 11 лет так и не сумели создать устойчивый политический процесс по плавной передаче власти в стране.

Надо ли вносить поправки в конституцию, чтобы сделать Путина пожизненным руководителем, как было сделано в Китае для Си Цзиньпина? Или ему надо последовать примеру Нурсултана Назарбаева, чья команда приняла один из предложенных в 2008 году Путину сценариев, который основан на сингапурской модели, созданной для Ли Кван Ю (Lee Kuan Yew): почетная должность, позволяющая осуществлять надзор и высшее руководство? А может, выход в создании союзного государства с Белоруссией, что поставит Путина над президентами двух стран? Или пришло время смены поколений и передачи власти мужчинам помоложе (поскольку ни одна женщина в шорт-лист не попадает)?

Во всех политических вопросах есть победители и проигравшие. То, как пройдет передача власти, имеет первостепенное, жизненно важное значение для различных кремлевских кланов. Существование некоторых кланов и их лидеров целиком и полностью зависит от личных связей с Путиным, а поэтому перспектива его ухода создает для них серьезные риски. Другим же переход к более институциональной системе власти дает гарантию сохранения своих постов. Наличие протестов и то, как с ними справляются власти (в какой степени применяются репрессии, а в какой — поиск компромиссов), также создает риски и благоприятные возможности для различных группировок. Антикоррупционная деятельность Алексея Навального опасна для некоторых кремлевских инсайдеров, а другие относятся к ней более терпимо, надеясь воспользоваться его разоблачениями в борьбе против своих оппонентов из внутреннего круга.

Важна и возрастная составляющая протестов. Любовь Соболь, ставшая публичным лицом московских протестов, относится к «поколению П». Это те россияне, чья политическая зрелость наступила в тот период, когда Путин стал вездесущей фигурой в российской политике в качестве президента и премьер-министра. Она родилась в 1987 году, и подобно многим рядовым участникам протестов не помнит Советский Союз и сохраняет лишь обрывочные детские воспоминания о кризисах 1990-х. Соболь повзрослела во времена экономического роста и вернувшегося благополучия.

У некоторых представителей «поколения П», которые ощущали, что возрождающаяся Россия восстанавливает свое место в мире, путинские аргументы о попытках Запада лишить их страну места под солнцем, которое принадлежит ей по праву, находили живой отклик. Другие же, видя, как долго Путин остается у власти, начали задавать вопросы о том, зачем ему постоянно нужна власть, чтобы завершить начатое в 2000 году. В 2000-х годах Путин и его советники говорили об угрозе со стороны олигархов, которые развращают власть и извращают российскую демократию, называя это одной из главных причин создания вертикали власти. Но сейчас в России по сути дела новые олигархи, а экономика в застое. И политическими репрессиями эту действительность не изменить.

Протесты также свидетельствуют о неудачах в реализации планов по созданию устойчивых и долговременных механизмов для Кремля. В 2000-е годы один из главных советников Путина по внешней политике Владислав Сурков говорил, что думая о будущем России, он черпает вдохновение в Либерально-демократической партии Японии и в Индийском национальном конгрессе. Эти правящие партии побеждали на выборах и сохраняли способность управлять своими странами, в то же время выступая посредниками в вопросе передачи власти. У «Единой России» совсем другая структура и история. Это российская «партия власти», но у нее как у правящей партии гораздо более неоднозначные результаты в управлении и в выполнении обязательств перед избирателями. Сейчас предлагаются реформы в системе выборов в Государственную Думу, чтобы уменьшить количество мест, назначаемых партиями, и вернуться к схеме, когда кандидаты борются за эти места. Причина таких предложений кроется в осознании того, что избиратели с меньшей долей вероятности будут голосовать за кандидатов от «Единой России» по партийным спискам, даже если они хотят отдать депутатский мандат кандидатам, выступающим на стороне Путина.

Кремль прекрасно понимает, какая работа ему предстоит: сохранить контроль над политическим процессом, который в конечном итоге по-прежнему зависит от легитимности выборов. И недавние протесты являются предупреждением о тех проблемах, которые ждут Россию впереди.