Ожесточенное наступление на Идлиб — не новость, но на этот раз оно сопровождается аналогичными действиями в прилегающих к Алеппо районах и на севере провинции. Это значит, что все территории на этом направлении находятся за пределами контроля Асада. Новым моментом являются также крупные силы, которые Москва готовит к решающей битве. В ней будут участвовать иранские ополчения, хотя на прошлых этапах Россия не хотела вовлекать их, как например, при наступлении на северные территории Хамы.
Обороняющиеся фракции активно использовали сдерживающий арсенал, в то время как в новостных сообщениях говорилось, что они получили от турков большие запасы оружия. Они узнали от главы турецкой разведывательной службы о провале попыток Москвы и Анкары прийти к соглашению о прекращении огня, несмотря на большие потери ополчений, которыми руководит российская сторона.
Российская авиация сыграет решающую роль в изменении баланса сил в свою пользу. Ее действия могут увеличить человеческие потери среди ополченцев и замедлить их продвижение, однако это не повлияет на решимость России добиться победы. Не будет никаких драматических неожиданностей, так как поддержка Турции имеет свой потолок. Это относится к вооружению оппозиции, которая лишена средств ПВО. Такова «красная линия» США, которую никто не осмелился нарушить.
Астанинский трек достиг целей Москвы с помощью лжи о зонах деэскалации, ставших одна за другой ее мишенями. В то же время ей удалось лишить политического смысла зашедшие в тупик, а затем приостановленные женевские переговоры в пользу обсуждений Конституционного комитета, которые также прекратились. Весь этот процесс не был бы таким легким и успешным, если бы не координация с Анкарой, но по мере его завершения необходимость в этой координации и общем треке исчезла. Теперь есть лишь факты, навязанные при согласии или молчании Турции, и Анкаре придётся их учитывать. Вот так изменения в балансе сил влекут за собой изменения в мире политики.
Если предположить, что Москва захватит районы, где идет наступление, то Анкара не покинет поле боя без выигрыша. Она установила контроль над Африном, пограничной полосой между Рас эль-Айн и Тель-Абъядом, а также районами операции «Щит Евфрата». В общем, Анкара контролирует немало сирийских районов на фоне присутствия других региональных и глобальных сил. Международное молчание по поводу российских бомбардировок в Идлибе означает нечто вроде одобрения идеи ограничить турецкое влияние силами, которые рассматривают Сирию как арену конфликта и разделения влияния.
Конечно, в политике нет постоянной дружбы или вражды, но мы являемся свидетелями крупномасштабного стратегического соперничества, напоминающего о прошлом. Неудивительно, что это противостояние простирается от Идлиба до Ливии. Сегодня мы определенно видим желание Путина восстановить славу царской России и Советского Союза, а также амбиции Эрдогана, выражающиеся в стремлении превратить Турцию в сильную региональную державу. Эти амбиции подпитывает отступление американцев от традиционно активной политики в регионе, и то, что кажется их желанием привлечь вспомогательные силы, способные контролировать регион и взять на себя задачи, которые Запад больше не хочет выполнять.
У России и Турции есть много общего. Так, в начале военного вмешательства Путин сыграл на религиозных струнах, и мы видели, как глава Русской православной церкви благословил воинский контингент, направлявшийся в Сирию. Эрдоган также сделал ставку на религиозный фактор, когда заявил, что Хама — «красная линия», сравнивая присутствие сирийских беженцев в своей стране с конфликтом между мухаджирами и ансарами. Из-за недостаточной результативности такого подхода, как мы видим, обе стороны позже решат использовать национальный фактор для мобилизации поддержки своей внешней политики. В России националисты станут лучшим фундаментом для путинских амбиций, а турецкие националисты будут поддерживать политику Эрдогана из желания противостоять так называемой «курдской угрозе».
В отсутствие западного вмешательства в пользу одной из сторон баланс сил склоняется в сторону Москвы. Его можно изменить лишь в том случае, если Запад поддержит Анкару, даже если эта поддержка будет иметь только моральный и информационный характер. Это заставит Путина умерить свои амбиции. Тем не менее Запад в целом поддерживает Путина, а не Эрдогана, и, несмотря на санкции в отношении Москвы, российский президент поддерживает тесные связи с западными лидерами, включая Трампа, который связан с Москвой благодаря скандалам и ястребам своей партии. Не нужно забывать, что российская военная интервенция в Сирии получила одобрение Америки и других стран Запада, и молчание последнего по поводу вмешательства в конфликт Турции не получило такого же благословения. Роль полицейского, которая включает контроль над сирийским квадратом, в первую очередь отводится Москве.
Даже до российской интервенции Анкаре не разрешалось выходить за определенные рамки в Сирии. Статус более крупного соседа вызывает опасения у многих держав относительно турецкого влияния на Сирию. Таковы страхи большинства глобальных и региональных игроков, вовлеченных в сирийский конфликт. Поэтому был предложен компромисс, который Анкара должна была принять. Он означает ее отказ от участия в сирийском конфликте в больших масштабах в обмен на возможность предпринимать действия только против курдских ополченцев. Москва участвовала в этом компромиссе, сняв запрет в Африне, в то время как Вашингтон снял его в регионе между Рас-эль-Айном и Телль-Абъядом.
Если мы предположим, что произойдет за пределами текущих боевых действий, то Анкара может сражаться после битвы за Идлиб. Вышеупомянутый компромисс оказался под угрозой, начиная с Африна, где курдские ополченцы стремятся вернуть район под российский контроль и вступают в союз с силами Башара Асада и иранскими отрядами. В разгар нынешнего сражения поступают предварительные сигналы — целью становятся районы, контролируемые протурецкими фракциями. Также мишенью ракет и бомб стал район Аазаз. Другими словами, крах российско-турецких договоренностей касается не только Идлиба.
История вновь возвращает нас к конфликтам султанов и царей, поскольку трудно обрисовать перспективы восстановления временного российско-турецкого альянса после того, как его цели оказались исчерпаны, и нет никаких признаков приближения урегулирования сирийского кризиса. Обе стороны многое поставили на кон в Сирии, и поражение окажется крайне тяжелым для проигравшего. Как и в прошлых войнах, Запад поможет определить победителя.
