Интервью с режиссером — документалистом Якубом Табири. Он рассказывает, почему коммунисты, не только чешские, критикуют чехословацких легионеров, воевавших в России, чем они помешали путинскому режиму и почему Гитлер разрушал их памятники.
На этой неделе председатель Коммунистической партии Войтех Филип объяснял в парламенте, почему в интервью, которое он дал российской армейской газете «Красная звезда», он поставил под сомнение историческую роль чехословацких легионеров в России.
Слова Филипа о том, что «легионеры никого не освобождали, в интервью «Сезнам справы» комментирует режиссер-документалист Якуб Табери, который давно занимается темой чехословацких легионеров.
Что коммунист Филип сказал о легионерах:
«Члены КПЧМ и другие граждане Чешской Республики положительно воспринимают тот факт, что российское правительство не заинтересовано в принуждении местных органов власти, чтобы они возводили памятники тем чешским легионерам, которые в России никого не освобождали и не сделали ничего хорошего для самой выдающейся мировой социалистической революции прошлого века в 1917 году в России».
Режиссер признается, что слова Филипа о легионерах его очень уязвили, в том числе потому, что история легионеров — это еще и история его семьи. Его дед, актер Зденек Штепанек, начал в легионе свою актерскую карьеру.
«Что же, нам теперь говорить, что наши деды в чем-то поступили неправильно? Что возникновение Чехословакии было ошибкой?» — указывает Табери на опасность высказываний главы Коммунистической партии и зампреда парламента.
— Seznam zprávy: Откуда в России неприязнь к чехословацким легионерам?
— Якуб Табери: Причина неприязни, на удивление, в том, что Россия до сих пор не разобралась со своей Гражданской войной. Между красными и белыми воевало еще немало потерянных чешских солдат, которые сначала хотели попасть на западный фронт, чтобы помочь Франции, а потом уже больше стремились домой. Для русских они идеальный козел отпущения, и все зверства, которые тогда творились и которые могли бы навредить репутации красных и белых, проще всего сваливать на легионеров.
— Русские утверждают, что они совершали самые разные зверства…
— Да, легионеры не вели себя как бойскауты, и нет смысла с этим спорить, но они всегда лишь отвечали на чужую агрессию. Когда убивают вашего командира, пытают его до смерти, то и возмездие будет жестоким. Но так поступали все стороны.
Истреблялись целые деревни, и этим занимались и белые, и красные. Очень просто сказать: «Это они, легионеры, а не мы». Происходит целенаправленная подмена истории, которая нужна для того, чтобы преодолеть последствия Гражданской войны.
Из истории легионов
Они называли себя добровольцами, потому что подписывали документ о том, что добровольно вступают в чехословацкую армию. Легионерами их стали называть только после 1918 года по примеру французских легионов.
Первые легионеры в России принесли присягу в день святого Вацлава 28 сентября 1914 года в Киеве. Эти люди были нашими соотечественниками, которые приехали в Россию в середине XIX века и называли себя Чешской дружиной. Они служили в разведке.
Благодаря своим успехам они получили разрешение набрать еще соотечественников из эмигрантов и военнопленных. Второго июля 1917 года они победили под Зборовым. После этой победы было дано разрешение на неограниченный набор добровольцев среди военнопленных, и за короткое время чехословацкие отряды увеличились до 40 тысяч человек.
После Октябрьской большевистской революции, по указу Масарика (президент первой Чехословацкой Республики — прим. перев.), они заняли нейтральную позицию и не вмешивались во внутренние дела. В планах было покинуть Россию и отправиться на западный фронт.
Благодаря им в России оказались заблокированными около миллиона австрийских и немецких военнопленных, которые в противном случае могли пополнить силы на западном фронте. И это, наряду со вступлением Соединенных Штатов в войну, стало одним из ключевых моментов, которые переломили ее в пользу Антанты.
— Они называли их белочехами, а также «чехособаками», то есть «чешскими псами». Почему?
— В итоге легионеры нажили себе врагов с обеих сторон, но всегда их действия объяснялись чужой агрессией. Чехословацкие легионеры, которые подчинялись командованию Масарика, выполняли четкий приказ: ни во что не лезть, не вмешиваться, ни в чем не участвовать и сохранять полный нейтралитет. Но когда они согласились сложить оружие, красные комиссары приказали стрелять по ним из пулеметов, и гордым чехам и словакам оставалось только защищаться, причем очень ожесточенно.
Что касается белогвардейцев, то проблема в том, что легионеры приложили руку к гибели сибирского правителя адмирала Колчака. Сначала они с ним сотрудничали, создали единый фронт, но когда узнали, какие ужасы и беззакония творит правительство Колчака, то отказались от сотрудничества и взяли на себя контроль над всей Транссибирской магистралью. Будущий генерал Сыровы отправил в Соединенные Штаты рапорт, в котором разоблачил правительство Колчака, и поэтому мир и союзники прекратили поддерживать Колчака, и его свергли.
— В раскритикованном интервью Войтех Филип непрямо задается вопросом, зачем ухаживать за могилами тех, кто в России никого не освободил и ничего хорошего там не сделал?
— Приведу в пример Самару, где еще со времен революции мы пытаемся восстановить памятник легионерам. Там велись очень тяжелые бои. Недалеко там находятся Липяги, где легионерам пришлось участвовать в одном из тяжелейших сражений. Когда чехословацкие легионеры взяли Самару, их встречали как освободителей. Десятки тысяч человек вышли на улицы. В своих дневниках легионеры описывали, насколько сами удивились такому приему. Многие горожане приглашали легионеров к себе на постой и заботились о них. Просто после нескольких месяцев красного террора люди поняли, что это такое. То же самое происходило в других городах.
— Председатель партии коммунистов тоже упомянул Самару в интервью. В каком состоянии находятся памятники, о которых он говорил?
— Памятники изготовлены и подготовлены, но о них все никак не могут договориться. После ухода легионеров в Самару вернулись красные и устроили расправу. Из местных жителей выжили единицы, и те, кто проживает в этом городе сегодня, попали туда в основном во время Второй мировой войны, когда в Самару и область эвакуировали большую часть промышленного производства. Эти люди не привязаны к этому месту и смотрят на историю с точки зрения красных. Кроме того, красные бежали из Самары, и поэтому им вообще неприятно обо всем этом вспоминать.
— Проблемы возникают только с чешскими воинскими захоронениями, или есть и другие государства, которые не могут договориться с Россией?
— У немцев в России — масса ухоженных захоронений времен Первой и Второй мировой войны. У венгров там тоже много захоронений, и за всеми ухаживают. Они могут ставить новые памятники без проблем. Но все они проигравшие, а мы в России не проигрывали. Мы там часто и хорошенько надирали им задницу.
— Почему большевики не позволили легионерам быстро покинуть Россию?
— Знаете, кто стал главной проблемой для наших легионов в России? Чешские большевики. Они обратились к Троцкому, чтобы он не дал легионерам добраться до дома. Эти люди по разным причинам перешли на сторону красных и даже отказывались говорить по-чешски. Именно они обратились за помощью к советам, чтобы те не выпустили этих «империалистических псов», их собственных соотечественников, домой.
Хуже всего был знаменитый приказ, отданный Троцким по просьбе чешских большевиков, о разоружении легионеров. Их хотели склонить на строну революции. Кто откажется, того якобы вернут в лагерь военнопленных. Но на самом деле их погрузили бы в поезда и отправили в Австрию, где легионеров, скорее всего, расстреляли бы.
— Какими были отношения между легионерами в России и Масариком?
— Я держал в руках десятки, а может, сотни их дневников. У меня была возможность ознакомиться с полковыми хрониками, и в каждой из них упоминается встреча с Масариком. Сначала въезд в Россию ему был запрещен, но после свержения царя он немедленно отправился к своим «русским парням». Для них его приезд был все равно что явление господне. Он им сказал: «Парни, мы создадим государство». И после его отъезда началась борьба за «наше дело», как тогда говорили. Именно русские легионеры стали называть его «отцом», а себя — «братишками».
— Почему приезд Масарика был столь важен для них?
— Он рассказывал, почему они там, что они там должны делать, какой в этом смысл и зачем нам самостоятельность. Он говорил, что парни должны навести в этих вопросах порядок. Вы не забывайте, что многие из них присягнули царю, и им пришлось потом жить с тем, что они изменили присяге. Масарик мотивировал их и придал им уверенности в том, что есть силы, которые рассчитывают на них, считая краеугольным камнем самостоятельного государства.
— Из школьной программы я помню, что о легионерах говорили — без них не появилась бы Чехословакия. Можно ли все свести к этому?
— Я процитирую Масарика. Он всегда говорил: «Не будь „Сокола" (чешское молодежное спортивное движение — прим. перев.), не было бы легионов». Он повторял это, как мантру. На всех фронтах чешские легионеры проявили себя так, что мир убедился — Чехословакии быть.
Нашим легионерам в России удалось то, что не удавалось никому ни до, ни после. Что случилось с Наполеоном? А с Гитлером? Интересно, что 15 марта 1939 года в Прагу вошли немцы, и одним из первых мест, куда они направились, был Витков. Там они принялись изучать библиотеку и перевели большую часть полковых хроник, написанных в России, на немецкий язык. Они узнали, что 70 тысяч ребят противостояли полуторамиллионной армии. Но у немцев так не получилось.
На мой взгляд, в этом и заключается одна из причин негативного отношения к легионерам в России. Мы там победили. И только когда нас сделали частью Восточного блока и в 1968 году окончательно закрепили в нем, они смогли сказать: «Покончено». Но мы снова возвращаемся к тем событиям и не позволяем, так сказать, плевать себе в лицо. Вот откуда это агрессивное отношение к нашим погибшим в России.
— Войтех Филип также связывает нежелание ставить памятники легионерам в России с историей вокруг памятника генералу (так в оригинале — прим. перев.) Коневу.
— А причем тут он? В 80-е годы установили какой-то памятник, но к освобождению он не имеет никакого отношения. У нас есть множество памятников. Русские освободили большую часть нашей страны, да, и мы ухаживаем за их могилами. Но зачем нам Конев в Дейвице, я не понимаю.
— Рассказывается ли о легионерах в современных учебниках?
— Да. Ситуация меняется, но все упирается в известное утверждение, что пока для современной истории время не пришло. Чем ближе к современности, тем меньше учителям, как мне кажется, хочется об этом рассказывать.
— Почему важно знать историю легионеров и говорить о них? Их истории сто лет.
— Во-первых, они основа нашей государственности. Для меня это замечательный повод для гордости, самоуверенности, здорового патриотизма. Они подтверждают, что мы никогда не были недоумками и швейками. У нас есть свои герои, на которых можно опереться.
— Если в России эта тема по-прежнему актуальна, значит ли это, что учителя продолжают называть их «чехособаками»?
— Да. При Ельцине началось масштабное восстановление памятников, но после прихода Путина взгляд на историю и ее толкование принципиально изменился. Сегодня русские считают себя последним оплотом нормальной цивилизации и воспринимают нас как тех, кто сбился с пути. Под эту концепцию подстраивается и интерпретация истории, чтобы получалось так, что русские всегда на коне. При такой философии вряд ли кто-то согласится чтить память «странных» персонажей, которые громили их генералов.
— Эволюционировало ли как-то российское отношение к легионерам? Возможно, при Ельцине?
— Да. Тогда, например, открылись архивы. Но даже в то время в некоторых регионах «красные» не сдавали позиций. Они считают нас чудовищами, которые творили только зло. Хотя когда читаешь дневники или книгу моего деда, то понимаешь, что легионеры любили эту страну и русских как таковых. Но не большевиков.
Мало кто знает, но среди легионеров были не только солдаты. Мой дед начал карьеру профессионального актера в поезде. Он ездил с профессиональной труппой по Транссибирской магистрали туда — сюда и давал спектакли не только для легионеров, но и для местных жителей. В России у чехословацких легионеров были два симфонических оркестра. Они несли культуру, печатали русские книги. Вот чем еще они взяли Сибирь, а не только штыками. Они относились к людям по-человечески, чего не умели ни красные, ни белые.
— Как вышло, что первый заместитель председателя парламента говорит в интервью армейской газете, что часть чешской общественности приветствует тот факт, что никто не давит на русских, чтобы они ухаживали за захоронениями легионеров?
— Я вообще не понимаю этого высказывания. Он чешский депутат и вот так плюет на Чехословакию и кровавые жертвы, на которые пошли наши солдаты во имя создания республики? Он растаптывает наше наследие, то, что мы должны нести как символ, как нечто, чем мы должны гордиться. А тут получается, что все это было ошибкой.
— Как менялось отношение к легионерам у чехов?
— Во время первой республики их память с гордостью чтили. Большая часть нашей внешней политики основывалась на тех чешских успехах. Постоянно подчеркивалось, что и мы тоже умирали за союзников.
После Мюнхенского соглашения пришли немцы, и первое, что они сделали, это разрушили памятники легионерам. Захватив Францию и сдвигая фронт, они тоже первым делом взорвали памятник, посвященный чешским легионерам. Немцы понимали, насколько опасна память о них. Они знали, что мы не из тех, кто прогибается и продолжает работать.
Еще в 1974 году в Праге состоялся большой военный парад, на котором легионеры шествовали бок о бок с теми, кто воевал во Вторую мировую, а потом вплоть до бархатной революции память о них постепенно стирали. Участь легионеров была непростой.
— Сталкивались ли вы с мнением о том, что не стоит героизировать легионеров?
— Есть те, кого тема легионеров задевает. Но ничего общего с председателем Коммунистической партии Войтехом Филипом у них нет. Скорее это люди, которые превозносят Австро-Венгрию, и я, как внук легионера, отчасти их понимаю и думаю, что мы в большом долгу перед австрийскими солдатами чешского происхождения. Еще во времена первой республики память о них постепенно искоренялась.
— Но вы не слышали ничего подобного заявлениям Войтеха Филипа?
— Нет. В России легионеры боролись не с революцией — они боролись за свои жизни. Они стремились домой. А то, что сказал Филип, меня очень расстроило. Что же, нам теперь говорить, что наши деды в чем-то поступили неправильно? Что возникновение Чехословакии было ошибкой? Или как я должен понимать слова Филипа?
— А как вы их интерпретируете?
— Он — против нашей страны. Он подрывает ее основы. Для него Чехословакия родилась в 1948 году? Для меня — нет.
