Интервью с историком, сотрудником Университета имени кардинала Стефана Вышинского Адамом Булавой (Adam Buława).
TVP Info: 22 сентября 1939 года в Бресте прошел совместный парад вермахта и Красной армии. Каковы были обстоятельства этого события?
Адам Булава: На основании достигнутых ранее договоренностей должна была состояться передача Бреста советской стороне. Следует напомнить, что за Брестскую крепость велись тяжелые бои, в ходе которых примерно 2,5 тысячи польских военных противостояли танковому корпусу вермахта под командованием генерала Гейнца Гудериана (Heinz Guderian).
Наступил момент, когда командовавший польскими войсками генерал Константин Плисовский отдал приказ оставить крепость, тогда в город вошли немцы. С другой стороны, к Бресту приближалась бригада Красной армии под командованием генерала Семена Кривошеина.
Совместный парад немецких и советских сил был призван продемонстрировать их союзнические отношения. Были возведены трибуны, украшенные красными звездами и свастиками, мероприятие продолжалось примерно 45 минут.
— Как о нем рассказывает официальная российская история?
— Довольно специфично. Напомню сначала, как советская сторона объясняла мотивы своих действий. Она заявляла, что ей пришлось взять под свою защиту население Западной Белоруссии и Украины, чтобы предотвратить спровоцированные крахом польского государства хаос и анархию.
Возвращаясь к параду: некоторые называют его официальным завершением военных действий против Польши. В 1980-1990-х годах в российской исторической науке была относительная «оттепель». В появлявшихся в эти годы работах есть информация о совместных парадах, которые прошли помимо Бреста также, например, в Гродно и Пинске.
Что касается публикаций «государственных историков», которые следуют линии Кремля, то там, например, говорится, будто фотографии с парадов — это «польско-нацистская мистификация». Один исследователь, Олег Вышелев, в свою очередь, утверждает, что парада как такового не было, речь шла лишь о торжественном выходе немецких войск под надзором представителей СССР. Согласно этой трактовке, не было никакого союза, стороны просто наводили порядок. Это характерная, очень популярная риторика. Говорится, что не существовало никакого союза, никаких договоренностей, а Москва лишь пошла на упреждающие шаги, которые были призваны защитить советское государство и предотвратить войну.
— Иными словами, современная Россия объясняет факт проведения совместных советско-немецких парадов так же, как факт заключения пакта Молотова — Риббентропа?
— Именно так. Она подчеркивает, что речь шла о том, чтобы выиграть время и защитить советские интересы. Тот же лейтмотив я слышал на экскурсии в Государственном музее Сталина в Гори, то есть городе, где родился диктатор. Польское посольство в свое время просило грузин изменить концепцию и оформление этого учреждения, поскольку они полностью перенесены из советской эпохи. Однако ничего менять в музее не стали.
Женщина, которая нам его демонстрировала, говорила, что советско-немецкое соглашение было доказательством дальновидности советского государства, которое совершило такой упреждающий шаг во имя интересов народов СССР. В текстах современных польских историков, тяготеющих к левацким кругам, тоже можно обнаружить мысль, что непосредственной ответственности за развязывание Второй мировой войны Советский Союз не несет.
— Может показаться, что Третий рейх до самого конца пытался сохранить видимость дружбы с СССР. 1 мая 1941 года, то есть незадолго до нападения на него, немецкие военные, например, присутствовали на первомайском параде в Москве.
— Ситуация была довольно неоднозначной. Я бы обратил здесь внимание на то, что помимо политического договора существовали советско-немецкие торговые соглашения. Немцы исходили из того, что их главным противником в войне на море будет Великобритания, а также появятся международные санкции, из-за которых Германия окажется в экономической изоляции. В связи с этим в 1939 и 1940 годах они подписали торговые соглашения с СССР. В них шла речь о поставках сырьевых ресурсов и продовольствия в обмен на технологии.
В сентябре и октябре 1940 года объем товарооборота был настолько велик, что на Советский Союз приходилось 80% всего импорта Третьего рейха. В период с июня 1940 до июня 1941 года этот показатель не опускался ниже 50%. Можно сказать, что в определенном смысле советская сторона вскормила Третий рейх.
— В ноябре 1940 года Германия хотела расширить сотрудничество и предложила СССР подключиться к Пакту трех. Эту тему в России сейчас особенно не обсуждают, хотя казалось, что Сталин был заинтересован в присоединении к проекту (правда, на своих жестких условиях). Советский диктатор был убежден, что ему удастся придти по этому вопросу к согласию с Гитлером, утверждают некоторые.
— В ходе встречи в Берлине, на которой обсуждался этот проект, Иоахим фон Риббентроп старался убедить Вячеслава Молотова, что Англия разбита, а война фактически закончена, поэтому пора делить трофеи, оставшиеся от рушащейся Британской империи и уже павшей французской.
В современных российских исторических исследованиях внимания на этом событии, действительно, не заостряют. В России историки обращаются к более раннему периоду, говоря, что источником Второй мировой войны послужила Мюнхенская конференция.
Следует отметить, что в российской исторической науке есть сейчас три направления: традиционное, синтезирующее и ревизионистское. В рамках первого факты существования секретного протокола к пакту Молотова — Риббентропа или вторжения Красной армии в Польшу не замалчиваются, но эти события интерпретируют специфическим образом. Говорится, что СССР стремился обеспечить свою безопасность и продлить период, предшествующий неизбежной войне.
В рамках второго направления выдвигается тезис, что Мюнхенское соглашение было направлено против СССР, а Великобритания и Франция, пытаясь предотвратить войну, хотели заключить Пакт четырех. В 1940 году речь шла о такой же ситуации, только на этот раз членами пакта должны были стать страны «оси» и, возможно, СССР. Российские ревизионисты, в свою очередь, остаются в меньшинстве. Можно сказать, что их интерпретация истории более приближена к польской.
— Что еще говорят о роли СССР во Второй мировой войне прокремлевские российские историки?
— Некоторые заявляют, что в те времена все старались друг друга обмануть: англичане хотели направить агрессию Третьего рейха на восток, а русские пытались как-то защищаться и замедлить развитие событий. Можно также встретить тезис, что пакт Молотова — Риббентропа ничем не выделяется на фоне других договоров о ненападении с секретными протоколами, которые подписывали практически все. Например, британские гарантии для Польши от марта 1939 года тоже содержали секретное приложение. Кроме того, звучит мысль, что в польско-немецком договоре о ненападении от 1934 года было секретное приложение, направленное против интересов СССР.
Российский историк Александр Дюков, в свою очередь, заявляет, что в секретном протоколе к пакту Молотова — Риббентропа шла речь о сферах влияния, а не о будущем изменении границ Польши, Финляндии и балтийских республик. То, что эти границы позднее передвинули, на его взгляд, не связано с советско-немецким соглашением.
— После нападения Третьего рейха на СССР тысячи советских граждан решили воевать на стороне немцев. Как в рамках российской исторической политики преподносится такой факт?
— В этом контексте следует вспомнить о тезисе, гласящем, что Гитлер совершил большую ошибку, отказавшись воспользоваться существовавшими антикоммунистическими настроениями. Я имею в виду не только граждан советского государства, но также представителей других народов, например, жителей балтийских государств. Если бы немцы решительно и организованно поддержали эти антикоммунистические устремления, на их сторону могло бы перейти еще больше людей.
Между тем СССР в то же время не гнушался использовать метафизические аргументы, обращаясь за поддержкой к Церкви, вспоминая о Казанской богоматери. Коммунисты в ходе того конфликта были готовы использовать разную тактику, а немцы в этом направлении не пошли и ограничились силовыми методами.
Тем не менее, вопреки тому, что говорила советская пропаганда, создавая миф о сплоченности всех народов империи перед лицом немецкой агрессии, тысячи граждан СССР воевали на стороне врага. В современных российских исторических работах присутствует тезис, что советское движение сопротивления было монолитным, однако, появляется также мысль, что коллаборационизм 1941-1942 годов был проявлением своего рода скрытой гражданской войны.
Следует подчеркнуть, что одно из формирований СС состояло из русских. Интересным примером коллаборационизма служит история генерала Андрея Власова. Он получил орден Ленина за оборону Москвы, а когда попал в немецкий плен, оказался противником коммунизма и Сталина.
