Обвинения в отступлении от норм правового государства в отношении стран-членов ЕС из Вишеградской группы (Венгрия, Польша, Чехия и Словакия) поднимают очень серьезный вопрос манипулирования юридическими концепциями ради непризнания за европейскими нациями их права на демократическое самоопределение.

Понятие правового государства было создано немецкими юристами XIX века и имело два разных значения, по мнению авторов. Одни рассматривали идею подчинения государства праву как способ обеспечить либеральное и умеренное правительство, тогда как другие видели здесь лишь метод иерархической организации администрации для предотвращения самоуправства и обязательство чиновников и судей принимать решения в соответствии с общими законами, которые известны всем и равны для всех. Первая концепция касалась содержимого политических решений, а вторая была нейтральной по своей сути. Обе отличались достаточной расплывчатостью, но их объединяли два момента: необходимость иерархии применяемых норм независимым правосудием.

Доминирующий сегодня в западных представлениях демократический идеал действительно предполагает, что действующие в государстве нормы являются выражением всеобщего права голоса, поскольку закон должен отражать общую волю и получать согласие большинства граждан. Если применяемое «право» не уходит корнями в демократию и народный суверенитет, отражая лишь диктат технократической бюрократии, которая стремится навязать нациям свой идеологический выбор против их воли, то это право не обладает легитимностью и должно быть отвергнуто. Судьи в свою очередь должны быть приложением народа или его представителей, а не продвигать собственные идеологические представления или представления групп влияния вроде НКО, которые пользуются ими.

Конституционный суд Германии напоминает об этом идеологическом императиве, когда тот сталкивается с европейскими договорами: «Принадлежащее каждому гражданину право на участие в демократическом самоопределении может быть нарушено изменением организации государственной власти, если воля народа больше не может быть эффективно исполнена, а граждане не могут править с опорой на волю большинства». Как говорил Фукидид еще в 431 году до н.э.: «Называется этот строй демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве». Этот основополагающий постулат также нашел отражение в статье 3 французской декларации прав человека и гражданина: «Начало всякого суверенитета заключается, по существу, в народе. Никакое лицо, ни совокупность лиц не может осуществлять власть, которая бы не проистекала, положительным образом, от народа».

Не нужно быть большим экспертом, чтобы заметить намеренное семантическое искажение понятия правового государства, которым занимаются европейские лидеры и судьи. С одной стороны, они лишают его всяческой демократической базы, обозначая тем самым конфискацию нормативной власти аристократическим правительством. С другой стороны, они придают ему четкое идеологическое наполнение, социальный «прогрессизм», который олигархии хотят навязать всем народам Европы во имя обработанных англосаксонским мультикультурализмом «ценностей».

Чтобы убедиться в искажении процедур, достаточно ознакомиться с обвинениями в адрес Венгрии и Польши со стороны Европейского парламента или судей. Главные упреки касаются конституций упомянутых государств, за которыми не признается даже первая из свобод, свобода самоопределения путем суверенной реализации формирующей власти. В частности, венгерской конституции вменяется в вину сохранение «устаревшей концепции семьи». Такое вмешательство осуществляется в нарушение статьи 4 европейского договора: «Союз соблюдает равенство государств-членов перед Договорами, уважает национальную индивидуальность государств-членов, присущую их основополагающим политическим и конституционным структурам, в том числе в области местного и регионального самоуправления».

Двойные стандарты прекрасно видны и в том, что касается независимости судей. Польшу упрекают в решении об изменении возраста выхода судей на пенсию, который теперь составляет 65 лет. Как ни странно, ни у кого в тоже время не возникает и мыли о том, чтобы критиковать систему назначения в Государственный или Конституционный совет Франции. Точно также, когда в США демократы хотят расширить число членов Верховного суда или установить для них возрастные ограничения, не скрывая, что делают это, чтобы получить большинство, никто из прогрессивных деятелей не кричит о нарушении закона.

Если бы условием предоставления европейской помощи для восстановления экономики после пандемии было лишь принятие всеми государствами-членами антикоррупционных мер и механизмов (для того, чтобы средства не оказались в руках мафиозных структур), его приняли бы без особых возражений. Реальная же картина оказалась совершенно иной. Дело в том, что ЕС подразумевает под понятием «правое государство» прогрессистскую идеологию и англосаксонский мультикультурализм, в частности в том, что касается этнических, религиозных и сексуальных меньшинств, иммиграции, НКО и так называемых «репродуктивных» прав. Вся эта идеологическая конструкция становится теперь обязательной для 27 стран-членов под страхом юридических и финансовых санкций.

Нужно поставить перед собой серьезные вопросы, которые требуют честного ответа. Остается ли у народов стран-членов ЕС право на самоопределение путем выборов и референдумов? Можно ли еще в Европе голосовать за «консерваторов» или же теперь допускается только поддержка «прогрессистов»? Мы все обязаны придерживаться «открытого общества», поскольку «закрытый» вариант грозит нам суровыми санкциями? Если Еврокомиссия, Европарламент и Суд ЕС утвердительно отвечают на последний вопрос, значит мы живем не в демократии, и в избирательных участках нет нужды, потому что мы все равно ничего не решаем. Если это так, можно не ходить на выборы, а вместо этого почитать Оруэлла, пока и его не запретили.