Отношения России с Афганистаном — это не просто отношения двух стран. Это и опасения за ситуацию в Центральной Азии, и противостояние с США, и травма, оставшаяся от войны 1980-х годов. В целом же Россия старается найти баланс между всеми силами, действующими в Афганистане, чтобы сохранить влияние на ситуацию в стране в случае краха любой из них.
США заключили историческую сделку с «Талибаном»* (террористическая организация, запрещена в РФ — прим.ред.) еще год назад, но, как и ожидалось, к быстрому результату она не привела. Переговоры между талибами и правительством Афганистана в Дохе тянутся с сентября прошлого года — сторонам до сих пор не удалось утвердить даже повестку. Уйдя в отпуск в декабре, переговорщики встретились лишь в конце февраля, но тоже безуспешно. Глядя на столь скромные результаты, США, Россия и Казахстан уже предлагают организовать один из раундов переговоров на своей территории, но едва ли это что-то изменит.
Проблемное наследство
Чем дальше, тем яснее становится то, что главный пункт соглашения — о выводе войск НАТО из Афганистана в течение 14 месяцев после подписания — тоже не будет выполнен. США действительно сократили свой контингент с 8600 до 2500 военнослужащих, но прямо дают понять, что выводить оставшихся до мая не собираются, если только не произойдет какое-то чудо и все проблемы не решатся сами собой.
Правительство Германии, страны со вторым по размеру контингентом в Афганистане, уже одобрило продолжение миссии Бундесвера до 2022 года, решение ушло на утверждение в парламент. Немецких военных даже навестила министр обороны Германии Аннегрет Крамп-Карренбауэр, прилетев в Мазари-Шариф, где они служат.
Разумеется, все понимают, что срыв договоренностей о выводе вызовет гнев талибов и новую вспышку насилия — боевики сами открыто об этом говорят. Но последнее слово остается за новым президентом США Джо Байденом, который собирается пересмотреть сделку. Правда, пока неясно, насколько радикально.
Очертания политики новой администрации в отношении Афганистана должны вырисоваться 27 марта на конференции в Стамбуле, куда госсекретарь Энтони Блинкен в категоричной форме позвал и правительство Афганистана, и талибов. В письме президенту Афганистана Ашрафу Гани он настоятельно просит активизировать переговорный процесс и утверждает, что окончательное решение насчет контингента еще не принято.
Associated Press сообщает, что ознакомилось с черновиком соглашения, которое должны подписать в Турции. Судя по пересказу, оно звучит весьма нереалистично. Талибы должны согласиться с сохранением гражданских прав и разорвать контакты с Пакистаном, который считается их главным спонсором, а афганское правительство — принять талибов в свои ряды как равных партнеров и написать вместе с ними новую Конституцию. Иными словами, за пару месяцев предлагается сделать то, что до этого не удавалось десятилетиями.
Мотивы администрации Байдена понятны — там не слишком рады доставшемуся им наследству в Афганистане и не очень представляют, что с ним делать. В такой ситуации афганские стороны конфликта начинают осматриваться по сторонам в поисках других союзников. И они не могли пропустить Россию.
Кабул против Кабулова
Первыми в конце января за поддержкой Москвы перед стамбульским саммитом приехали талибы — они активно используют эту тактику еще с 2018 года. Конечно, Россия не в силах оказать реальное давление на США по столь принципиальному вопросу, как вывод войск. Но к ее участию в афганском урегулировании Вашингтон относится очень ревностно, и это может принести какие-то тактические успехи.
Отношения России с Афганистаном — это не просто отношения двух стран. Это и опасения за ситуацию в Центральной Азии, и противостояние с США, и травма, оставшаяся от войны 1980-х годов. Нынешнее правительство страны во главе с президентом Ашрафом Гани в Москве не воспринимают как некий самостоятельный субъект. Зато бывшего президента Хамида Карзая любят — он ругал американцев и поддержал присоединение Крыма. В целом же Россия старается найти баланс между всеми силами, действующими в Афганистане, чтобы сохранить влияние на ситуацию в стране в случае краха любой из них.
Как и в США, за российскую политику на афганском направлении отвечает отдельный дипломат, директор второго департамента МИД Замир Кабулов. Его не любят в Кабуле за его репутацию чуть ли не адвоката талибов на международной арене. Организованные им мероприятия — например, встречи в московском формате — очень не нравились президенту Афганистана Ашрафу Гани за то, что афганское правительство на них представлено не было (были лишь люди из консультативного Высшего совета мира, глава которого назначается президентом), а собрание всевозможных оппозиционеров с талибами напоминало клуб заговорщиков. Кабулов отвечал на такую критику обвинениями в неблагодарности.
Однако последний приезд талибов в Москву привел к действительно громкому скандалу. После него Кабулов дал обширное интервью, где назвал сразу несколько неприемлемых для афганских властей тезисов. «Талибы соблюдают соглашение практически безукоризненно — ни один американский военнослужащий не погиб после подписания соглашения — чего не скажешь об американцах. Они под разными предлогами неоднократно наносили удары по талибам», — заявил дипломат. Также он рассказал о жалобах талибов на то, что делегаты из Кабула саботируют переговоры в Дохе, и согласился с этой претензией.
Кроме того, неожиданно много внимания привлекла, казалось бы, безобидная фраза, что предпочтительным для Москвы сценарием будет создание «коалиционного переходного правительства, в котором талибы займут адекватное место». Теоретически это то же самое, чего добиваются американцы. Но их афганские чиновники знают намного лучше и, возможно, даже получили от них какие-то гарантии собственной безопасности. А вот слышать то же самое от Кабулова они не готовы.
Интервью Кабулова в Афганистане обсуждали на телеканалах, критиковали политики, а афганский МИД даже опубликовал в фейсбуке пост на русском, где заявил, что слова Кабулова «в большинстве случаев находятся в прямом противоречии» с позицией «дружественного Российского государства». Но вряд ли это действительно так — в нынешней системе российской власти невозможно представить себе, чтобы чиновник такого уровня руководствовался в столь чувствительном вопросе личными, не согласованными с руководством взглядами.
Сгладить недовольство Кабула удалось во время срочного визита в Москву министра иностранных дел Афганистана Мохаммада Ханифа Атмара — бывшего спецслужбиста и советника по национальной безопасности, который в свое время сотрудничал еще с КГБ СССР. На переговорах с Лавровым он просил передать Путину, что Афганистан хочет «дружить с государством и с народом России», а на пресс-конференции постоянно повторял формулировку state to state (государство с государством), намекая, что российская дипломатия должна вестись именно по такому принципу. Ситуация, когда Москва воспринимает Кабул и талибов как равных партнеров, для него, очевидно, неприемлема.
Задел для успешного сотрудничества между Россией и афганским правительством действительно есть. Кабул с радостью закупил российскую вакцину от коронавируса и приглашает Москву присоединиться к совместному афгано-узбекскому проекту строительства железной дороги в Пакистан. С реализацией у трансафганских проектов всегда проблемы, но идея хороша как минимум для создания более позитивной атмосферы в отношениях.
Афганские княжества
На фоне публикации нового плана администрации Байдена по Афганистану кабульские политики говорят в адрес союзного им Вашингтона много не самых приятных вещей. Например, вице-президент Амрулла Салех заявил, что хотя в Кабуле благодарны США за двадцатилетнюю финансовую и военную помощь, никаких приказов оттуда они не потерпят. Эту простую мысль «мы берем деньги, но не продаемся» афганцы любят повторять по любому поводу.
Тем не менее для США современный Афганистан остается партнером и важным имиджевым проектом. А значит, там заинтересованы в его успешности. Чего нельзя сказать о России, для которой ухудшение ситуации в Афганистане будет означать неудачу крупнейшего геополитического противника — лишний повод упрекнуть Америку в том, что она не справляется с ролью мирового лидера.
Несмотря на попытки Кабула вести независимую от США внешнюю политику по таким принципиальным вопросам, как Крым (его присоединение к России поддержал бывший президент Хамид Карзай) и Иран (американским войскам, размещенным в Афганистане, запрещено атаковать иранскую территорию), в России афганское правительство считают американской марионеткой, которая в любой момент может пасть под натиском талибов.
Поэтому яйца, по мнению Москвы, нужно раскладывать в разные корзины и поддерживать отношения в первую очередь не с Кабулом, а с местными неформальными лидерами. Особенно в северных провинциях, которые граничат с постсоветскими республиками. Именно поэтому лидер таджикской общины Ата-Мохаммад Нур был важным гостем на всех московских встречах по Афганистану.
Отчасти цели России и США в Афганистане совпадают — обе страны выступают за формирование переходного правительства и прекращение войны, после чего можно будет выдохнуть и больше не обращаться к этому вопросу. Особенно это актуально для Вашингтона, который под руководством хоть Трампа, хоть Байдена устал от долгой и безрезультатной кампании, стартовавшей еще в 2001 году.
Кроме того, и США, и Россия оказались в ситуации, когда им надо лавировать между интересами Кабула и «Талибана»*. Это может дать почву для сотрудничества — не зря американцы, раньше крайне снисходительно относившиеся к российским усилиям по Афганистану, сейчас готовятся к встрече в новом формате «расширенной тройки» (Россия, США, Китай + Пакистан). Она пройдет 18 марта именно в Москве, а не в привычной для переговоров по Афганистану Дохе.
Однако подтексты, которые слышит Кабул в словах Москвы и Вашингтона, разные. США для афганского правительства — сложный и строгий, но все же адвокат. Не до конца доверяя американцам, в Кабуле надеются, что они все же ведут переговоры с талибами для того, чтобы получить над ними влияние и ослабить, вписав в политическое поле лишь формально.
Россия, в свою очередь, — игрок с неясными до конца целями, которые к тому же меняются в зависимости от ситуации. Москва готова расшатывать авторитет центрального правительства, общаясь с местными «удельными князьями» как с полноценными политическими субъектами. Союз с северными неформальными лидерами — таджиками и узбеками — важен чуть больше, с южными — талибами — поменьше, но тоже пригодится.
Такой подход должен позволить России сохранить рычаги влияния в Афганистане, если в стране начнется хаос и центральное правительство перестанет играть какую-либо роль. Он же сильно осложняет отношения с Кабулом, который открыт к конструктивному диалогу с Москвой, несмотря на свою зависимость от Вашингтона. Однако расположенная куда ближе к афганским границам, чем США, Россия вряд ли может позволить себе рискнуть и выбрать более одностороннюю стратегию.
