Одним из важнейших событий прошедшей недели было объявление в столице Катара, Дохе, о создании нового механизма между Россией, Турцией и Катаром в целях политического урегулирования сирийской проблемы.
До трехсторонней встречи с министром иностранных дел Турции Чавушоглу и министром иностранных дел Катара Аль Тани глава российского МИД Лавров посетил также Объединенные Арабские Эмираты и Саудовскую Аравию.
ОАЭ, одна из стран, которые после 2011 года поддерживали инициативы в направлении свержения режима Асада в Сирии, в 2018 году вновь открыли свое посольство в Дамаске и стали одной из первых арабских стран, сделавших шаг к нормализации отношений с сирийской администрацией. В заявлениях, прозвучавших после переговоров Лаврова с руководством ОАЭ 9 марта, подчеркивалось, что «американские санкции затрудняют политическое урегулирование в Сирии» и «необходимо расчистить путь к возвращению Сирии в Лигу арабских государств», а это демонстрировало и цель визита. Россия желает усилить свои позиции, заручившись поддержкой стран Персидского залива в сирийском вопросе, разумеется, обеспечив им присутствие за столом переговоров о будущем Сирии.
Хотя в ходе визита Лаврова в Саудовскую Аравию 10 марта не было сделано столь явных акцентов по сирийскому вопросу, как в ОАЭ, этот визит был особенно важен с точки зрения энергетической безопасности и продолжения сотрудничества между Россией и Саудовской Аравией в этом вопросе.
Тот факт, что трехсторонние переговоры в Дохе с министрами иностранных дел Турции и Катара Лавров провел после посещения ОАЭ и Саудовской Аравии, прежде всего показывает, что Россия намерена вести этот процесс, не настраивая против себя арабские страны Персидского залива.
Можно сказать, что в совместном заявлении, принятом Лавровым, Чавушоглу и Аль Тани 11 марта, в котором подчеркивается, что создается новый механизм в целях политического урегулирования сирийской проблемы, выделяются три пункта.
Первый вопрос, который возникает в связи с новым процессом / механизмом, созданным между Россией, Турцией и важнейшим региональным союзником Турции — Катаром, заключается в следующем: Иран остается за бортом в Сирии?
Лавров отвечает на этот вопрос заявлением о том, что новый механизм будет дополнительным форматом к астанинскому процессу, созданному между Россией, Турцией и Ираном в 2017 году. Для России этот процесс, бесспорно, имеет такое значение, однако слова Лаврова не разъясняют, почему Иран не участвует в дохинском процессе.
Учитывая, что ОАЭ и Саудовская Аравия считают Иран важнейшей региональной угрозой и соперником, а Израиль и США — крупнейшим препятствием на пути к политическому урегулированию в Сирии, становится понятно, почему Россия не подключила Иран к новому процессу. Однако из этого не следует делать вывод о том, что Россия идет на конфронтацию с Ираном или сделает это в дальнейшем. Напротив, как становится понятно из того факта, что Лавров характеризует новый механизм как дополнительный формат к астанинскому процессу, Россия не желает противостояния с Ираном, которого рассматривает в качестве важнейшего регионального союзника, но, с другой стороны, не забывает и определенным образом обособиться от Ирана в тех вопросах, где это отвечает ее региональным интересам.
Вторым важным моментом, который вышел на передний план в совместном заявлении, был акцент на «борьбе с сепаратистским терроризмом, подрывающим суверенитет и территориальную целостность Сирии, а также представляющим угрозу для национальной безопасности соседних стран».
Еще одним важным моментом, выделившимся на встрече в Дохе, был упор на «восстановлении Сирии». Нетрудно догадаться, что этот акцент имеет особое значение для Катара, который является одной из богатейших арабских стран и крупнейшим в мире экспортером сжиженного природного газа (СПГ). В том, что Катар после 2011 года вместе с Турцией и Саудовской Аравией стоял в авангарде политики свержения сирийской администрации и в этой связи поддержки джихадистских группировок, важную роль играла цель передачи катарского природного газа через Сирию и Средиземное море в Европу. Так что этот новый процесс также приоткрывает дверь для нового торга вокруг восстановления Сирии и транспортировки энергоресурсов.
Таким образом, хотя в совместном заявлении, принятом в Дохе, подчеркивается, что в Сирии нет другого пути, кроме политического урегулирования, новый созданный механизм не основывается на воле сирийских народов и не служит их интересам. Дохинский процесс не выходит за рамки нового механизма по Сирии, созданного силами, борющимися за господство в регионе, в угоду собственным интересам.
