Не так давно спецпредставитель президента США Джо Байдена Джон Керри побывал в Москве, где обсудил проблему климатических изменений со своими российскими коллегами и, прежде всего, с министром иностранных дел Сергеем Лавровым. Этот визит в каком-то смысле подтвердил тенденцию, заданную на предыдущих переговорах Джо Байденом.
После несговорчивой позиции Дональда Трампа и его администрации новый президент отнесся к Москве явно более дружественно, что подтвердил июньский саммит двух президентов в Женеве. Он завершился без громких соглашений, но в итоге стороны договорились о том, что продолжат переговоры по тем вопросам, о которых прежде не могли договориться. Экологические проблемы и проблемы, связанные с защитой климата, с точки зрения американского президента, — именно такая тема, и поэтому он отправил Джона Керри в Москву.
Но российская сторона восприняла этот визит шире, сочтя его доказательством того, что США нуждаются в России. Сергей Лавров уже не раз говорил о желании России сотрудничать с Соединенными Штатами на принципах взаимной выгоды и равноправия. В Москве Керри встретился с представителями министерства иностранных дел РФ, а кульминацией стали его переговоры с символом прогнивших 90-х, а ныне специальным представителем российского президента по связям с международными организациями Анатолием Чубайсом.
Вообще можно сказать, что если Керри прилетел обсуждать климат и участие РФ в его защите, то российские руководители считают климат скорее контекстом, а акцент, которые делает на эту тему американский президент, они расценивают как возможность склонить США к переговорам. Чуть позже, во время телефонного разговора с президентом Путиным, Керри заговорил о влиянии американских санкций на обязательства России по климату. Представители российской власти любят заявлять, что санкции им нисколько не мешают, но ясно, что они ставят их в определенные рамки.
Игра за переговорную позицию
Российская сторона в принципе ведет игру за переговорную позицию, так как климатические изменения весьма заметны и на российской территории. Визит американской делегации состоялся в момент, когда Москва изнывала от рекордно высоких температур. Затем в Якутии начались лесные пожары. Сейчас они распространяются и на другие регионы.
К этим явлениям, которые кто-то все же мог бы назвать одиночными (в лесных пожарах, в конце концов, нет ничего особенного, и в 2010 году они полыхали даже под Москвой), прибавляются другие проблемы. Наиболее очевидная из них — ситуация в сибирском городе Норильске. Экологические проблемы этого города (крайняя загрязненность воздуха и рек из-за добычи никеля и других полезных ископаемых и связанных с этим аварий) усугубляет то, что город был построен в зоне вечной мерзлоты, которая, однако, из-за повышения температур тает.
Официально Россия не игнорирует климатическую повестку, но относится к ней с большой осторожностью. Удивляться этому не приходится, так как значительную часть ее экспорта образуют ископаемые виды топлива (нефть и газ составляют около 50 — 60% экспорта в зависимости от их стоимости), а они главный объект критики. В Парижском климатическом соглашении 2015 года, которое Россия тоже подписала, но ратифицировала значительно позже, перед государствами ставится цель снизить выбросы по сравнению с 90-ми годами на 30%. С этим Россия уже справилась «с лихвой» из-за трансформационного спада в ее экономике в 90-е.
Только в последнее время Россия решила действовать и предпринять ряд мер в климатической области. Причина — не только в вышеописанном зное и пожарах в Сибири, но и в новом законодательстве Европейского Союза. Он ввел дополнительный налог не только для евросоюзных фирм, но и для компаний-поставщиков из других стран, которые при производстве товаров, поставляемых в ЕС, превышают лимиты на выбросы парниковых газов. В апреле текущего года Государственная дума РФ приняла закон об ограничении выбросов парниковых газов, в котором учитываются европейские правила и вводятся такие меры, как мониторинг выбросов.
Лобби и положительные моменты климатических изменений
Как и в других странах, в России есть свое антиклиматическое лобби, образованное, прежде всего, промышленностью. Кроме того, климатические изменения не сопряжены для России только с негативными вещами, по крайней мере с теми, о которых часто говорят. Москва разрабатывает план активного использования Северного морского пути, что позволит ей увеличить свою долю в транспортных перевозках, а также увеличить поставки энергоносителей с месторождений на полуострове Ямал, в первую очередь, на быстро растущие азиатские рынки.
Также Россия уже давно готовится к расширению добычи на севере, чему прежде мешали климатические условия. Ограничения на выброс парниковых газов и другие запреты, закрепленные в новых более жестких законах (штрафы за превышение лимитов и прочее), приведут к экономическим затратам.
Для России не столь важно, произойдет ли переход от сжигания ископаемых видов топлива к другим источникам энергии. Она не утратит лидирующей позиции в поставках сырья при любом варианте. И водорода, и сырья для электромобилей у России будет всегда достаточно. Проблема заключается скорее в том, что она вложила в текущие проекты большие деньги, которые могут никогда не вернуться, и представители крупных энергетических компаний этому, разумеется, сопротивляются.
Поэтому Москва сдержанно отнеслась к заинтересованности США в защите климата. И дело тут не только в том, что приоритетная для нынешней американской администрации тема может утратить свою значимость в случае прихода нового президента, как произошло при смене Дональда Трампа Джо Байденом. Россия видит здесь для себя возможность наладить отношения с США. Нужно обсуждать те вопросы, в которых интересы двух стран могут совпасть, и отказаться от обсуждения тех, которые чреваты конфликтом. Отчасти все это напоминает отношения, которые существовали между США и СССР во времена политики разрядки.
