Соглашение об ограниченной приостановке боевых действий в Сирии достигло своих непосредственных целей, уменьшив кровопролитие и создав условия для срочной доставки гуманитарной помощи. Однако оно также позволило России достичь целого ряда собственных целей, не ограничивающихся Сирией и опасных для Запада. В частности, это соглашение продемонстрировало русским, что агрессивное военное вмешательство — это самый эффективный способ получить быстрые и положительные (для Москвы) внешнеполитические результаты.

У России есть все основания быть довольной соглашением. Оно соответствует задаче, которую она ставила перед собой с самого начала конфликта в Сирии: прекратить военные операции оппозиционных сил против правительства Асада. Те оппозиционные группы, которые присоединились к перемирию, согласились присоединиться и к очередному раунду мирных переговоров в Женеве в обмен на обещание — искреннее или нет, — что правительство и Россия больше не будут наносить по ним удары. Это также соответствует еще одной ключевой российской цели: смене власти в Сирии в результате переговоров вместо насильственного свержения президента Башара Асада — варианта, на котором изначально настаивали Соединенные Штаты.

Однако главный недостаток перемирия заключается в том, что оно снова показывает России: прямые военные операции за рубежом позволяют достигать стратегических целей с минимальными негативными последствиями. Сирия стала четвертым примером — после Косово, Грузии и Украины — российского военного вмешательства, заметно изменившего ситуацию в пользу Москвы. В последних трех случаях Россия добилась международного одобрения – в 2008 году перемирие навязал Грузии французский президент, Минские протоколы были подписаны при участии лидеров Франции и Германии, а сирийское соглашение было признано всеми 20 членами Международной группы по поддержке Сирии. Этот результат может только подтолкнуть Россию к новым военным авантюрам и убедить ее, что риск серьезной международной реакции невелик.

Реализация

Разумеется, споры о пределах перемирия и о том, на кого они распространяются, а на кого — нет, были неминуемы. Россия уже заявила, что она продолжит военные операции против «террористов». Это соответствует задачам перемирия, однако Россия продолжает называет «террористами» всех, по кому хочет наносить удары — включая поддерживаемую Америкой оппозицию. В частности, Россия спокойно объявляет оппозиционные группы частью «Джабхат ан-Нусра» и под этим надуманным предлогом выводит их из-под действия договоренностей.

Москва давно научилась пользоваться лазейками в договоренностях о перемирии — или просто игнорировать эти договоренности. Россию годами обвиняли в нарушении заключенного в 2008 году перемирия с Грузией. При этом, хотя действия России шли вразрез с духом соглашения, они полностью соответствовали буквальной интерпретации его текста, написанного в Москве. На Украине Россия и ее сепаратистские силы сочли установленные Минскими соглашениями сроки неудобными и продолжили операцию вокруг Дебальцево уже после заключения перемирия. Остановились они, только достигнув желаемых тактических позиций, и нарушения перемирия с тех пор не прекращались.

Долгосрочные перспективы

Вдобавок, если Европа и Соединенные Штаты фокусируются на краткосрочных целях — они хотят остановить войну в Сирии или хотя бы свести ее к операциям против Исламского государства Ирака и Леванта, — то у России горизонт планирования намного длиннее. Сирия продолжает играть для нее роль полезного фактора, отвлекающего внимание от российских действий на Украине. В итоге Москва рассчитывает на снятие санкций — особенно, если она сможет сделать вид, что сотрудничает с Западом в борьбе против ИГИЛ, и убедить с помощью своей информационной кампании западные страны, что в срыве минских договоренностей виновата Украина.

Сирийское соглашение также помогает России войти в число ключевых игроков на Ближнем Востоке. Москва давно хочет, чтобы мир признал ее международное влияние, а совместный с Соединенными Штатами контроль над прекращением огня вполне соответствует ее стремлению вернуться к былой роли второй сверхдержавы двухполярного мира. В некотором смысле, Россия может рассматривать происходящее в Сирии, как шаг к исправлению «исторической аномалии», которой она считает снижение своего глобального влияния после холодной войны. Одновременно вооруженные силы России продолжают пользоваться уникальной возможностью для тренировки, предоставленной событиями в Сирии. Президент Владимир Путин назвал этот конфликт «учениями», а его генералы отмечают, что для них дешевле ненадолго отправлять людей и технику в Сирию в боевые условия, чем проводить в России масштабные военные игры.

Кроме того Россия и другие страны могут воспринять перемирие как признак слабости Запада — и в особенности Соединенных Штатов. Если США перестанут настаивать на свержении Асада и согласятся на его участии в политическом переходе, это будет выглядеть как отступление перед военным напором Москвы. Возможно, многие заговорят о том, что США бросают на произвол судьбы собственных союзников. Так госсекретарь Джон Керри заявил, что оппозиционные группы, которые поддерживала Америка, могут стать целью авиаударов и наземных операций, если они не согласятся с российскими планами и не присоединятся к прекращению огня и политическим переговорам. Это стало вторым — после подписанного в сентябре 2013 года соглашения о химическом оружии – примером публичной поддержки разработанным в Москве планам по Сирии со стороны Керри.

Все эти процессы — особенно демонстрация того, что политику Запада можно изменить с помощью военной операции — могут подтолкнуть Россию еще упорнее преследовать в будущем свои цели. В результате Западу станет сложнее защищаться от российской агрессивной политики — особенно с учетом отсутствия ярко выраженной политической воли к защите, а также с учетом того, что в граничащих с Россией европейских странах нет значимых военных сил, способных служить надежным сдерживающим фактором.