Индивид — это материальное слияние и воплощение во времени и пространстве природного и сознательного. Человек цепляется за свое «я» и за общество и обусловлен ими; его образ мыслей, религиозное чувство и ощущение свободы обусловлены и, в большой степени, предопределены условиями жизни в определенном месте и в определенное время. Одним выпадают более тяжелые и кровавые эпохи и страны, чем другим. Некоторые люди плавают в гнусной атмосфере своего времени, другие пытаются восстать против него; одни живут в своем микрокосмосе под колпаком; другие болеют за общемировые проблемы. Иисус – это не просто человек, это иудей из Галилеи, который несет на себе весь груз и печать своего отчего края, со всеми чертами, накладываемыми родом и кровью. Его способ бытия в мире обусловлен историческим моментом и общественной ситуацией, в которых ему пришлось жить. Он прошел через страдания, отчаяние и предательство.

Жизнь христианина должна управляться двумя принципами: индивидуации и солидарности (сострадание, снисхождение, милосердие, любовь, справедливость). Христианин должен жить, движимый желанием к совершенствованию, желанием становиться лучше (но не лучшим) каждый день и переделать общество в соответствии с евангельскими законами. Христианин должен узнавать сам себя в другом и пытаться воплотить свой жизненный идеал, не смешивая свою задачу с собственными домыслами или представлениями об этом идеале. Христианин — это не фанатик, который не сомневается, и не скептик, который не верит.

Каждый другой — это отдельное «я». Все вместе мы единое тело, «единое крещение, единый бог и единый дух». Все мы обязаны делать все нам доступное, чтобы жить по доброй совести, но, даже если сделав все, мы этого не достигаем, мы не ответственны за последствия. Другой отличается от себя самое каждого из нас лишь внешне. Тот, кто любит, переживает страдания любимого как свои. Вера без дел мертва, бессмысленна. Дела без веры — проявление фанатизма и могут привести человека к катастрофе. Христианин должен предпочесть нищету и скитания преуспеванию в коррумпированном обществе.

Для крайней правой идеологии существует лишь принцип индивидуации, тогда как общественное, солидарное остается за скобками. Ее приверженцы — индивидуалисты по определению, каждый заботится о себе как может. Побеждает логика выгоды в чистом виде. Адепты крайней левой идеологии, напротив, делают упор на массу, коллектив (не сообщество), забывая о принципе индивидуации и утверждая, что во всех бедах виновата система. «Человек по натуре своей добр, и только система делает его плохим»,  — говоря они, перефразируя Руссо. Крайне правые ненавидят христианство за то, что оно проповедует солидарность, а крайне левые за то, что оно настаивает на личном усилии.

Христа распяли священнослужители, его современники, за то, что он подверг сомнению законы и правила совершения брака и его прекращния, что подвергало опасности институт сохранения этнический и религиозной чистоты еврейского народа, за кощунство и за то, что взял на себя функции Господа — отпускал грехи, проповедовал от имени Божьего, преломлял хлеб с грешниками, совершал чудеса, освобождал людей от рабского следования закону, призывал поставить субботу на службу человеку, а не человека субботе, критиковал злоупотребление постами и ритуалами со стороны служителей культа, говорил с самаритянином и «нечистой» женщиной, а его проповеди развенчивали корыстную мораль, провозглашенную от имени Бога религиозными и политическими институтами.

Энтузиазм, который Иисус вызывал в массах, говоря, что он Мессия, был достаточным основанием для того, чтобы префект осудил его на казнь. Христос умер на кресте 7 апреля 30 года нашей эры. Никакая власть не терпит, чтобы ее уличали в лицемерии и лжи. Власть чувствовала себя в опасности, пока Иисус делал, что хотел. Он представлял гораздо большую опасность чем те, кто призывал к мятежу и бюеспорядкам, потому что, критикуя многие правила и обычаи он говорил, что пришел не для того, чтобы  отменить закон,  чтобы, напротив, добиваться его полного исполнения, и признавал над собой Авраама, Моисея и Давида, и рассказывал о Боге больше, чем о себе.

Иисус Христос не стремился к страданиям и не искал смерти. Наоборот, для него, как и для Господа, страдания самых обездоленных становились причиной собственных страданий. Целью Христа было рассказать о том, во что он верит и что думает о Боге. Бог Иисуса, освобождающий и любящий, склонялся перед властным и агрессивным богом того времени. Христос отрицает логику подчинения и поощряет созидание, ставя его превыше всякой политической или религиозной власти. Человек стремится к абсолютной власти и богатству, чтобы пребывать в иллюзии, что он избежал человеческого удела. Учение Иисуса налагает на индивида ответственность за его действия и одновременно превращает его в часть общего тела, часть сообщества, что подразумевает  отношения солидарности. Акты духовного и материального милосердия – это основные достоинства христианской жизни, а благодать Божья, суть Евангелия, требует солидарности, как знака идентичности.

Вопреки тому месту, которое отводилось женщинам в Ветхом Завете, Иисус включает их в сферу своей пастырской деятельности, покровительствует им и в некоторых вопросах ставит выше мужчин. Тот факт, что в Евангелие женщина избрана стать матерью Спасителя, совершает настоящую революцию в отношение к женщине. Церковь не может проповедовать равенство,  запрещая женщине занимать ответственные посты в своих собственных институциях, потому что это противно духу времени и, кроме того, нигде в Евангелии не сказано, что женщина должна быть отлучена  от руководящих должностей в церковной иерархии. И если Церкви придется пойти на серьезные реформы своей структуры, чтобы женщина могла занять более достойное место в этой иерархии, то Церковь должна это сделать.

Церковь должна адаптировать свой язык к эпохе потребления, если она хочет быть услышана всеми и понятна всем, особенно самым молодым поколениям. Слова, которыми она говорит сегодня, завтра могут оказаться устаревшими. Адаптировать язык не значит предать весть, а значит использовать подходящие средства для того, чтобы донести ее до современников. Да, Иисус и его весть бессмертны, но способы ее выражения преходящи и эфемерны. Христианство — это следование за человеком, который преподал своим ученикам вещи, чтобы они их поняли и усвоили. Чем более эфемерны деяния поколения, тем более оно следует моде, которая по-разному в разные моменты времени и разных местах удовлетворяет первейшие потребности человека. Язык — это созидание, чистое ремесло, антропология и наука.

До недавнего времени теологи не считали достойным предметом своего внимания народную религиозность. Между тем, это способ установить контакт, приблизиться к сакральному, к чуду, к абсолюту, к нежданному, к Богу. Народная религиозность, как и почти все народное, всегда обращается к чувственному способу познания, который теперь так в моде. В большой степени его нынешняя популярность возникла благодаря антропологии. Проповедь, обряды и церемонии должны вбирать в себя опыт кино, литературы, театра, политической хроники. Как говорил Гамлет, актеры «есть зеркало и краткая летопись своего времени».

Весть неизменна, но переводы, толкования по природе своей преходящи, неоднозначны и должны легко восприниматься верующими. Теология каждый раз должна представлять Иисуса Христа историческому человеку по-новому, одновременно серьезно и занимательно, привлекательно и ответственно. Сам по себе текст — абстракция, даже священное писание. Бог говорил людям того времени на языке, который нужно переводить для иных эпох, который не существует вне интерпретации. Иногда (христианская) теология должна порывать с правилами дипломатии. Кто хочет нравится всем, окажется неугодным и тем, и другим. Теология не может тихонько пройти мимо морального, политического, интеллектуального упадка, наблюдаемого в наши дни.

Мануэль Мандианес (Manuel Mandianes) — антрополог Высшего научно-исследовательского совета Испании, писатель и теолог. Автор блога «Дневник нигилиста» (diario nihilista).