ЛОНДОН, Великобритания – Это большая редкость для работающего журналиста – публично занять позицию против медийных боссов, и обвинить их  в том, что их СМИ не служат общественным интересам.

Это случается не часто, потому что журналисты не склонны кусать руку, которая их кормит, не хотят потерять работу или же просто не верят, что жалобы могут принести пользу.

Эдвард Мерроу (Edward R. Murrow), самый выдающийся американский тележурналист на сегодняшний день, был заметным исключением. Его выступление 1958 года перед членами Ассоциации теле- и радиожурналистов (Radio and Television News Directors Association) содержало обвинения в адрес всей отрасли в том, что она ставит прибыль выше общественных интересов, способствуя "упадку, эскапизму, обособлению от реальности мира, в котором мы живем".

Мерроу начал свою речь с ремарки: "Это видимо никому не принесет ничего хорошего". На самом деле это ускорило процесс его ухода с CBS News, а также не смогло остановить поток безвкусных развлечений и оболванивающих новостей, которые существуют и сегодня. Коммерческие интересы и боссы победили.

Большинство американцев и не знает, что полвека спустя в России появился свой собственный вариант Мерроу. Главный герой этой истории – выдающийся стильный тележурналист, чьей карьере угрожают силы, разрушающие авторитет и репутацию российского телевидения.

Ошеломляющая речь Леонида Парфенова перед руководителями российского телевидения на церемонии награждения в ноябре была проигнорирована российским государственным телевидением, но ее можно посмотреть на YouTube. Аудитория в строгих вечерних костюмах слушала выступление в шоке с каменными лицами, пока очень нервничавший Парфенов громко высказал вслух то, что каждый в той аудитории, да и пожалуй во всей России, знает и уверен, что это правда.

После первого постсоветского десятилетия, во время которого российское телевидение получило некоторую степень редакторской свободы, Кремль превратил национальные телевизионные сети в рупоры правительства. Телеразвлечения стали превосходными, прилизанными и профессиональными – бессмысленное развлечение для масс – но новости держат в смирительной рубашке.

Парфенов говорил прямо. "Медиасюжеты, а вместе с ними и вся жизнь, сейчас делятся на две неизменные категории: те, что могут быть показаны по телевидению, и которые не могут".

Телевидение стало "государственным пиаром", как это было во времена СССР. "Сегодня руководители корреспондента на национальном телеканале – это не создатели новостей, а начальники его начальников".

История, скрывавшаяся за речью Парфенова, была тем более тревожной, поскольку в путинской России журналисты, которые раскрывают неприятную правду, могут не только потерять работу. Они могут лишиться жизни. Он рассказал слушателям, что только что приехал из больницы, где навещал Олега Калина, журналисты газеты "Коммерсант", ведущего ежедневного издания в России.

Кашин был жестоко избит в ноябре головорезами с металлическими прутами, предположительно за то, что писал статьи о противоречивом правительственном проекте высокоскоростной магистрали, которая должна пройти через лес. Напавших на Кашина так и не привлекли к ответственности, так же как и виновные в целой серии преступлений против российских журналистов (как избиений, так и убийств) в последние годы.

"Я говорю с горечью, проработав на российском телевидении в штате или в качестве фрилансера 24 года. У меня нет права винить моих коллег: Не будучи сам героем, я не могу требовать героических поступков от других. Но самое меньшее что мы можем сделать это назвать вещи своими именами".

Параллели с Мерроу просто поражают. В обоих случаях фигурируют успешные журналисты, которые старались бороться с системой. Хотя Мерроу проиграл битву за более качественные новости в эфире, он сразился в телеэфире с сенатором Джозефом Маккарти, и эта программа способствовала окончанию объявленной сенатором охоты на ведьм. Парфенов нацелился на Кремль, гораздо более серьезную цель.

Я спросил Мириам Элдер, российского корреспондента GlobalPost, был ли какой-то результат у парфеновского вызывающего поведения. Она ответила:

"Выступление Парфенова ничего не изменило – оно не привело к публичным дебатам о природе государственного управления медиа или о свободе прессы в России; оно не привело к каким-либо кадровым перестановкам в крупнейших сетях; оно не повлекло за собой никаких изменений в стратегии. Но так перемены в России не делаются".

Волна общественного мнения уже настроилась против Маккарти, когда Мерроу обрушился на сенатора. В России же, по данным опросов общественного мнения, 75% граждан по-прежнему поддерживают Путина и его помощника Медведева; но Элдер считает, что все может измениться.

"Его речь была в основном символом того, насколько российская элита (включая тех, кто признается в прокремлевских взглядах с целью сохранить средства к существованию) уже сыта цензурой, что в свою очередь является лишь одним примером всеобъемлющего контроля Кремля над жизнью в России", - отмечает Элдер.

"Можно сравнить это с приговором Ходорковскому – который тоже ничего не меняет по сути в России (кроме как, естественно, для самого Ходорковского и его семьи), но хорошо отражает то, что происходит с бизнесом и с системой правосудия в России".

"Годы спустя, оба этих момента (и я не думаю, что это случайность – то, что оба этих события произошли в 2010 году, когда мы видим первые широкомасштабные волны недовольства режимом Путина) войдут в исторические летописи как яркие примеры, которые отлично иллюстрируют всю гниль в конкретных секторах российского общества".

И Мерроу, и Парфенов оба заслуживают того, чтобы их запомнили за их принципиальную позицию. Иногда слова говорят больше, чем действия.