Жарким солнечным воскресным днем Лена Миро (популярная писательница Елена Мироненко) ехала домой, счастливая и пресыщенная выставкой работ Гойи и голубцами из модного московского кафе. «Вдруг, откуда ни возьмись, мне под колеса кидается гнусная старуха с сумищей на колесиках. Чуть не сбила кеглю», - написала Миро в своем блоге. Дама была расстроена, но внезапно у нее возникла успокаивающая мысль: «Подумалось: в принципе, можно было и переехать падлу (мир бы от этого только выиграл), но обрекать себя на серьезный геморрой из-за старой пи*ды - как-то глупо».
А потом она начала думать. Какого черта? Почему эти люди вообще здесь, в ее городе? Почему бы не сделать въезд в центр Москвы платным, причем баксов за 200? «Тогда там будут ездить красивые люди на красивых машинах, а не колхозники на пердящих развалюхах и не офисные гондоны на убогих «Пассатах», - размышляла она. - И вообще: пусть офисные ездят в свои кунсткамеры на метро, а еще лучше – отъедут подальше. Куда-нибудь на Колыму [далекая местность, где находились печально известные лагеря ГУЛАГа]. Пусть золото моют. Так хоть какая-то польза будет от их бессмысленного существования».
Безусловно, здравые мысли для города, печально известного своими пробками на дорогах. Миро, являющаяся членом «Единой России», не единственная знаменитость, играющая свою роль в партийном театре, который ведет свой аристократический внутренний монолог. Столкнувшись с растущим общественным недовольством из-за своего поведения на дорогах, оскароносный российский режиссер Никита Михалков рассказал старую дореволюционную шутку: «Крестьянин таил и таил злобу на своего хозяина. А хозяин ни черта об этом не знал». В прошлом месяце, когда Михалкова, наконец, лишили мигалки (это синий автомобильный проблесковый сигнал с сиреной для особо важных персон, который, оказывается, дает водителю право нарушать все правила дорожного движения), его публичная обида в связи с понесенной утратой не знала границ. И нетрудно понять, почему. Когда вспыхивает синим цветом мигалка, водитель может ехать по дорогам как «скорая помощь», и все должны перед ним расступаться. (Хотя некоторые ВИПы не утруждают себя и этим предупредительным сигналом.)
В этом сезоне странных подковерных игрищ мигалка и то, что она символизирует, стали в России горячей предвыборной темой. Народ - или быдло, как называет его элита, и как сам плебс называет не-элиту – начал злиться из-за постоянных злоупотреблений этой незаслуженной привилегией. И государство бросает под колеса народного гнева некоторых своих незначительных пешек, дабы показать, что оно всем сердцем за интересы народа. Что, конечно, не совсем так.
В принципе, да и по закону тоже, мигалки можно давать только самым важным руководителям, которым действительно надо ездить на очень важные встречи и совещания, имеющие судьбоносное значение для будущего России. Так, у Барака Обамы есть вертолет, которому не страшны ни светофоры, ни пробки на улицах. У Дмитрия Медведева есть синяя мигалка. А как насчет премьер-министра Владимира Путина? И у него мигалка тоже есть. И у министра финансов, и у министра обороны, и у других членов кабинета. И у патриарха Русской православной церкви.
Но после этого определение «важный руководитель» становится весьма расплывчатым, и мигалки получают 970 человек. Официально. Но на дорогах таких «спецсигналов» почти в два раза больше. Кому их дают? Некоторым советникам президента, некоторым крупным бизнесменам со связями. Кому еще? Заместителю руководителя Федеральной таможенной службы, который недавно включил сирену утром в выходной день, потому что спешил в химчистку. Кинорежиссеру Михалкову, якобы из-за того, что он является главой Общественного совета Министерства обороны. (Когда ему позвонил журналист и спросил, зачем кинорежиссеру мигалка, Михалков ответил ему такой яркой, такой нецензурной тирадой, что она сразу и прочно возвела его на пьедестал ведущего артистического светила России.) Еще более странным кажется поступок той женщины, которая позвонила в январе на московскую радиостанцию и пожаловалась, что никто не обращает внимания на ее мигалку.
Ведущий: «Татьяна, скажите нам, где вы работаете?»
Татьяна: «Я не работаю».
Ведущий: «Тогда как вы получили спецсигнал?»
Татьяна: «Ну, это моя машина, и там установлена сирена, и я просто хотела сказать, что люди, требующие хорошего обращения…»
Ведущий: «Татьяна, Татьяна, одну секунду. На каком основании у вас спецсигнал?»
Татьяна: «Почему это я должна вам говорить, откуда я достала спецсигнал!»
Плебс, пожаловалась Татьяна, ведет себя безобразно. Он не соблюдает закон, а закон устанавливает четкие разграничения между ним и людьми, подобными Татьяне, у которых есть водители и машины с мигалками, которые живут в обнесенных высокими заборами поселках, где пьют нектар и где есть только один закон – тот, что отделяет их от быдла с улицы.
Быдло со своими камерами на мобильных телефонах начало огрызаться и бороться. Так мы узнали, что второй человек на таможне ездит с мигалкой в химчистку. Так мы узнали, что водитель министра по чрезвычайным ситуациям Сергея Шойгу спросил через мегафон другого водителя, не уступавшего ему дорогу, не хочет ли тот получить «пулю в голову, идиот».
Автомобили имеют символическое значение – это важный знак в обществе, которое одержимо мыслями о статусе и престиже, и знак этот может существенно повысить этот статус. Но оказалось, что этот вопрос стал одним из немногих, способных наэлектризовать и организовать известных своей аполитичностью россиян. Самые крупные протесты последнего десятилетия в России происходили – вы уже догадались – из-за автомашин. По этой причине движение «синих ведерок» (это группа людей, вооруженных камерами сотовых телефонов, имеющих свой блог, на котором они размещают информацию о нарушениях, а также прицепивших на крыши своих машин синие ведерки, напоминающие мигалки) в последние два года вызывает такую мощную озабоченность в Кремле. Люди, с которыми я беседовала в Москве, говорят, что все зашло слишком далеко и надо что-то с этим делать.
Но это Россия, и здесь речь идет не об изменениях в существующем положении вещей, не об отмене приятных и «незаконно законных» привилегий элиты. Нет, речь идет об изменении представлений об этом положении вещей. В прошлом году законодатели, о которых никто не слышал, «занялись вопросом» мигалок и презрения важных шишек к правилам дорожного движения в целом. Сначала они занялись этим в апреле прошлого года (никакого эффекта), затем в феврале (никакого эффекта), затем еще раз в мае (никакого эффекта). А в остальном почти ничего не изменилось. Спустя буквально месяц после второй законодательной инициативы кто-то разместил в интернете видеозапись трех машин «скорой помощи» с включенными сиренами, которые ждали проезда по Кутузовскому проспекту кортежа особо важных персон. Это главная транспортная артерия, ведущая из Кремля в элитный пригород столицы.
Единственным явным успехом стало ритуальное наказание Миро, которую исключили из партии, и Михалкова. После публичных хныканий по поводу утраченной мигалки режиссера сняли на камеру активисты «синих ведерок» - когда он превышал скорость и выезжал на встречную полосу в центре Москвы на Садовом кольце – без мигалки. Сначала он сказал, что опаздывает на запись, и что записавшим его выкрутасы «хамам» и «болванам с камерами» этого не понять. Затем он дал задний ход и начал говорить, что это была не его машина, и что он никого и никогда хамом не называл.
Редко в России проходит день без очередной аварии с участием «ВИП-автомобилей». Когда я писала эту статью, произошла новая история. Ночью в пятницу депутат городской думы города Ростова-на-Дону Дмитрий Островенко протаранил несколько машин на своей Porsche Сayenne. Одну из машин, крохотную «Жигули», он протащил 60 метров. 23-летнего водителя (который скончался на месте) пришлось вырезать из искореженного кузова машины. «Островенко был пьян, едва держался на ногах, и попытался прямо на месте откупиться от полицейских», - написал в своем блоге очевидец аварии. Собравшаяся толпа едва не разорвала депутата на куски.
Такая реакция не нова. Но ведь и ситуация такая не нова тоже. В 1920-е годы автомобили в России были редкостью и являлись знаком престижа. Если до революции машину с шофером могли себе позволить только состоятельные люди, то при диктатуре пролетариата лишь партийным деятелям позволялась эта роскошь, создававшая столь открытую дисгармонию с буквой закона. Но Россия в то время была еще сельской, аграрной страной, и крестьянам не нравилось, как эти элитные автомобили, проезжая мимо, поднимают пыль и распугивают их домашних животных. Машины заезжали и на поля, уничтожая крестьянские посевы, что также не способствовало укреплению их авторитета. И люди тогда тоже давали отпор. Они бросали в машины камни, натягивали поперек дорог проволоку, чтобы в ней запутались колеса. Один водитель погиб, когда разозленный деревенский житель бросил ему на ветровое стекло сову.
Однако функционеры и знаменитости, имевшие привилегии в виде автомобиля, все равно проявляли знакомую нам неосторожность, пользуясь при этом безнаказанностью. Как написал Льюис Сигельбаум (Lewis Siegelbaum) в своей книге «Машины для товарищей. Биография советского автомобиля», жарким летним днем 1929 года Лиля Брик ехала по Москве в своем авто, которое подарил ей ее возлюбленный, поэт Владимир Маяковский. В этот момент прямо перед ней на дорогу выскочила молодая девушка. То же самое 82 года спустя испытала Лена Миро. «Она замерла, как будто приросшая к земле, а затем начала метаться как курица, - вспоминала позднее Брик. – Но я слегка сбила ее с ног». Брик судили – и оправдали.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В этом сезоне странных подковерных игрищ мигалка и то, что она символизирует, стали в России горячей предвыборной темой. Народ начал злиться из-за постоянных злоупотреблений этой незаслуженной привилегией. И государство бросает под колеса народного гнева некоторых своих незначительных пешек, дабы показать, что оно всем сердцем за интересы народа. Что, конечно, не совсем так.
