Смотреть «Евровидение» каждый год в мае — это как персональный ритуал, предвестник наступающего лета и дань доброй традиции, зародившейся в студенчестве. И не было ни года, чтобы с утра после концерта на форумах, в соцсетях и прочем публичном пространстве не началось гудения по поводу результатов голосования. Есть ли способ сделать голосование прозрачным? Может и есть, только вот зачем. Сесть и смотреть красочный концерт в субботу, каждый год в мае — не хуже занятие, чем встречать каждый новый год чистым после бани. Запастись попкорном и чатиться в паузах с друзьями, кто годный кандидат, а кто так себе — унылое вытье, смысла слов не разобрать. Это просто вечер-праздник.

С годами и пришедшей профдеформацией я уже стала смотреть номера не по принципу «нравится-не нравится песня, исполнитель», а по принципу, как сделан номер. И надо сказать, что с каждым годом смотреть их становится все интереснее, технологии развиваются стремительно и ярко, в то время как сами песни редко чем могут удивить или впечатлить. Да что уж там, сломаешь мозг вспоминать, где ты уже что-то такое слышал в прошлом году.

Современное «Евровидение» — это не про песни, а про шоу и продажу этого шоу. В музыкальном смысле «Евровидение» — это искусственно созданные в инкубаторе шлягеры с мощным инструментом раскрутки и фанатской сетью. А за ними некислый бизнес букмекеров, армия музыкальных продюсеров, старающихся разыграть эту карту получше. А диски, а флажки, а майки с логотипами и прочая, прочая, прочая. Само обсуждение по следам «Евровидения» — это мощная дополнительная рекламная кампания. Чем лучше накручена склока, тем больше людей найдут минутку, да и посмотрят-таки из-за чего весь сыр-бор. Наши победили? Ааа, засудили! На мыло их! Соседи-супостаты, отдали голоса чужим. Ну, увлекательно, же. Попкорн, да здравствует попкорн!

Для Восточной Европы — это трибуна

Каждое «Евровидение» немыслимо без политфутбола, это каждый раз месседж, да о тех самых пресловутых европейских ценностях по текущему курсу, ибо «Евровидение» — оно про Европу. Хотите вы или нет, социальный или слегка припудренный политический месседж — это тоже неотъемлемая часть продюсирования каждого номера и всего проекта в целом. Некоторые участники готовятся к этому событию как на военные сборы, упаковывают кандидата лучшими руками, и провожают всей страной как героя на войну, в которой победа будет за нами. Другие, особенно постоянные, неприкасаемые участники, относятся к нему как к дежурному шоу, которое может дать путевку в жизнь молодому таланту, либо просто, без пафоса, отправляют на него народного артиста. И этому соревнованию не придается особого значения.

Есть грань между отношением к «Евровидению» у Западной Европы и у Восточной. Вторая как будто бы воспринимает его как возможность послать некую весть о своей стране, ее чаяниях и ожиданиях. Вот почему-то именно через «Евровидение», а не через, например, ЧМ по футболу или через ООН. Все средства хороши, если очень надо высказаться на широкую аудиторию.

Но вот нынешняя система голосования вызывает у меня недоумение. Мнение пятерых членов жюри ложится на одну чашу весов с миллионами телезрителей. Пять таких себе значимых голосов, и тысячи неважнецких мнений — в одну корзину. Это, как социологи сказали бы — нерепрезентативная выборка. Чем голос девицы, финалистки национального конкурса песни, весомее голоса учительницы по пению с 40-летним стажем? Как можно сложить воедино единицы с сотнями тысяч? Зачем вообще понадобилось это самое жюри? Неужто это заговор продюсеров проекта, призванный кровь откачивать в заданном направлении?

А с другой стороны, что мы, зрители, вообще оцениваем-то? Я вот видеографику, а кто-то шикарную фигуру певицы или ее платье, или смешную шляпу фрика, или знойный мужской кордебалет, или просто солидарно голосует за соседа. То есть попасть в яблочко по всем этим критериям, априори невозможно. Поэтому результаты «Евровидения» никогда не будут «честными». А может, Австралию внезапно впустили на конкурс чисто ради того, чтобы протестные голоса собирала, ну чтобы градус критики к евроценностям социологически замерять? Потому что я не понимаю, что она в этом неюбилейном году в Стокгольме делала.

Это шутки, конечно, ибо, привлечь нового игрока на рекламный рынок — это безусловная заслуга организаторов, повышающая статус шоу. Да и номер у Австралии был отличный, радость уху и глазу.

Чего уж таить, номер Сергея Лазарева, был поставлен на голову выше всех. Смотрела в первый раз открыв рот и потом еще пересматривала, чтобы получше рассмотреть и сценографию, и, страшно представить какую дорогую, видеографику. Там было все сделано, чтобы завоевать жаждущую зрелищ аудиторию «Евровидения», понравиться как можно большему числу людей — и бойкая мелодия, и безупречно выполненная схема. Вот чтобы на все 300%, продюсер сработал на славу.

А вот Сергею Шнурову, нежно мною любимому, ехать с местью на «Евровидение» не с руки. Он на него и так, сами знаете что, сами знаете как. И как настоящий сказочный злодей на этом празднике жизни он был бы с головой засыпан блестками розовых фей и затоптан фиолетовыми пони.

О в пух и прах проигравших писать не будем. Ибо провал исполнителя, это всегда провал команды. А нам с вами уже скоро снова выбирать, кто поедет в Киев от Эстонии. Или в Одессу. Вот бы нам на этот раз опять так сильно не промахнуться. И наслаждаться шоу, которое будет продолжаться.