В сельской местности вокруг киргизской столицы Бишкека многие города и села в долинах имеют славянские названия, а в горах — киргизские. Таким было разделение в 1916 году — этой важной, но неоднозначной дате для правительств в Бишкеке и Москве. Этот год также является сложной темой для обсуждения в тысячах школ по всей Киргизии.

На протяжении года историки и политики в Киргизии неоднократно вспоминали о событиях 1916 года, когда около 100 тысяч или более киргизов погибли в результате восстания, вызванного попыткой Российской Империи призвать местное мусульманское население в ряды имперской армии для участия в военных действиях на Восточном фронте Первой мировой войны.

Исследований тех событий проводилось недостаточно, особенно с киргизской стороны, но это не помешало местным историкам назвать Уркун (Большой исход) высшей точкой потерпевшего неудачу движения за независимость. Ограниченный и недостаточный характер исследований также позволил некоторым публичным фигурам в республике охарактеризовать события 1916 года как геноцид, совершенный царистскими войсками, что является источником досады в России, а также среди учителей, которым приходится преподавать эту тему в этнически смешанных классах.

«Народный курултай признал трагедию 1916 года геноцидом киргизского народа», — заявил в середине августа словоохотливый оппозиционный политик Азимбек Бекназаров, являющийся, в частности, членом общественной комиссии, занимающейся изучением Уркуна параллельно с государственной комиссией, сформированной с санкции президента Алмазбека Атамбаева. «Комиссия довела решение курултая до сведения общественности и власти, а также президентов России, Казахстана, Узбекистана, Туркмении, Таджикистана и Турции», — добавил он.

Данная тема вошла в Киргизии в школьную программу по истории после обретения республикой независимости в 1991 году. В советских книгах Уркун не упоминался. Некоторые опубликованные с 1991 года учебники вызвали негодование кремлевской профессуры и славянских общественных объединений. Но определенные причины полагать, что учителя истории не всегда придерживаются школьной программы. «Честно говоря, не припомню, изучали ли мы эту тему, — сообщил один журналист, которому сейчас 20 с небольшим. — Но меня это не удивляет. Я ходил в русскую школу, и преподаватель был этническим русским».

Но теперь подобный отход от программы был бы затруднен, т.к. интерес к Уркуну — опасному и закончившемуся для многих смертью исходу спасавшихся от царистских репрессий этнических киргизов через горные перевалы в Китай — с начала столетия значительно возрос. Трейлер к готовящемуся к показу художественному фильму о восстании уже собрал тысячи просмотров на YouTube. Кроме того, в октябре должна состояться пресс-конференция государственной комиссии по поводу результатов проведенных ей исследований на эту тему.

Хотя анализ останков жертв и российских архивных материалов указывает на то, что восстание — ставшее одним из нескольких очагов массовых выступлений по всей Центральной Азии — было жестоко подавлено, по поводу прочих аспектов данной темы продолжаются споры. Одним из спорных вопросов является степень внешнего влияния на организацию восстаний.

События того года происходили на фоне так называемой «Большой игры» — противостояния между Россией и Британией в центральной части Азии — и распространения в регионе вдохновляемых Оттоманской империей идей пантюркизма. Еще одним подобным аспектом является роль манапов, представителей высшего сословия киргизской родовой знати, которых местные историки сейчас превозносят как национальных революционеров, а советские ученые называли реакционными феодальными вождями.

«Об этих манапах мало что известно, кроме того, что они часто враждовали между собой. Ускорили ли их действия наступление трагедии? Получали ли они приказы из-за рубежа? Все возможно», — сказал кинорежиссер и автор передач на киргизском телевидении Талант Джумабаев, написавший сценарии для ряда документальных лент. «Наши современные манапы, конечно, очень выиграли бы, если бы тех манапов провозгласили героями», — язвительно добавил он.

В свою очередь, некоторые историки считают, что Россия пытается запутать ситуацию и исказить изложение событий 1916 года. Сама Россия мало что сделала, чтобы рассеять их подозрения. В 2009 году российские научные работники опубликовали результаты санкционированного властями исследования 187 учебников из 12 республик бывшего СССР. По их выводам, во всех странах региона, кроме Армении и Белоруссии, в учебниках присутствовало негативное и предвзятое отношение к России.

В Киргизии мишенью российских нападок стал Мурат Иманкулов, автор учебника под названием «История Киргизи в XX веке», опубликованного в 2004 году, и переведенного на русский язык двумя годами позже. Учебник все еще входит в программу девятого класса средних школ. «Я не назвал его геноцидом, но написал [в учебнике], что бежавшие кыиргизы поступили так, чтобы избежать геноцида», — объяснил он. «Местные русские шовинисты заявили, что я дискредитирую русский народ. Пресс-секретарь посольства РФ поддержал их. Я ответил: «Дискредитирует ли монгольский народ история Чингисхана? Дискредитирует ли история нацистского государства немецкий народ?»

Сделав два года назад попытку профинансировать альтернативные исследования событий 1916 года, Россия, судя по всему, смирилась с правом Киргизии рыться в подробностях их общей колониальной истории. Историк Тынчтыкбек Чоротегин, являющийся, как и Иманкулов, членом киргизской правительственной исторической комиссии, отметил «безоговорочную» поддержку проводимой ими работы со стороны посла России, а также помощь архивных ведомств в Москве.

Но у некоторых этнических славян в Бишкеке вызывает озабоченность перспектива роста значения темы Уркуна в жизни общества, в особенности в школах, где историки добиваются увеличения числа учебных часов, посвященных истории Киргизии. «Когда я езжу в Алма-Ауы [в соседнем Казахстане], то вижу много смешанных казахско-русских пар, и там нет никаких проблем, но здесь все не так. В последние десять лет или около того было столько национализма», — заявила 35-летняя русскоязычная жительница Киргизии Тамара Тихонова, растящая семилетнего сына.

«Когда они будут рассказывать на уроках об Уркуне, станут ли они касаться темы того, что киргизские воины делали с русскими поселенцами, с русскими женщинами? Или все будет сводиться к тому, что «Россия — это зло»? Вот что меня очень беспокоит», — добавила она.