«Моя дочь, конечно же, пришла в ужас, когда я сказал ей, что мы русские. Думаю, что это ей не очень понравилось», − со смехом рассказывает Илкка Илмола (Ilkka Ilmola).

В городе Миккели сырой зимний день. Все в природе окрасилось в серый цвет.

Собаку Илмолы Туро только что вывели на прогулку. Бывшему приятелю по охоте уже 14 лет, и он совсем глухой.

Генерал-лейтенанту Илмоле 76 лет, он генерал во втором поколении. Его отец генерал-лейтенант Пааво Илмола (Paavo Ilmola, 1911-1986) достиг положения второго лица в Силах обороны Финляндии. Он вышел на пенсию в должности начальника Генерального штаба в 1971 году.

Илмола только что опубликовал книгу «Иван, начальник вещевого склада» (Ivan varusmestari, издательство Mediapinta). В ней он рассказывает историю своего прадеда Ивана Ивкова.

Ивков (1840-1926) был русским по происхождению, сыном русского крепостного крестьянина. Русские корни были тайной рода Илмола.

Предки одного из колен рода генерала Илмолы предали забвению свою настоящую фамилию, язык и даже вероисповедание.

О русском Ивкове не говорили, но правнук, дослужившийся до генерала, захотел узнать правду.

Илмола иногда спрашивал родителей об Ивкове. В ответ он слышал что-то о сыне тверского карела или о сыне русского коробейника. На этом все и заканчивалось.

«Все началось со случайности», − рассказывает Илмола.

В 1990-х в гостях у Илмолы был русский генерал-полковник сухопутных войск Владимир Семенов. Они ездили вместе на завод в Куусанкоски, где встретились с Илмари Линдбергом (Ilmari Lindberg), управляющим заводом, отцом нынешнего командующего Силами обороны Финляндии Ярмо Линдберга (Jarmo Lindberg).

«Неожиданно Линдберг спросил, говорит ли мне что-нибудь православное кладбище в городе Хамине. Я сказал, что нет, но потом добавил, что говорит. Мой предок похоронен там. Он сказал, что однажды был на этом кладбище, но этим все тогда и закончилось», − вспоминает Илмола.

«Потом я задумался. Эта тема была у нас такой закрытой и тайной, что о ней никогда ничего не говорили».

Разыскал Ивана начальник Школы офицеров резерва (Reserviupseerikoulu) Пентти Айрио (Pentti Airio), которому Илмола рассказал о своем предке, служившем когда-то в Хамине. Айрио послал Илмоле отрывок из воспоминаний бывшего ученика Финляндского кадетского корпуса в Хамине.

Бывший кадет рассказывает, что в один прекрасный день его направили к начальнику вещевого склада Ивкову, за которым закрепилось прозвище «Tschörnyj» (по аналогии с «черный» в русском). Кадет описывает Ивкова как действительно темноволосого бородатого русского.

«Письмо было датировано 23 октября 1998 года», − рассказывает Илмола.

«Только тогда стало действительно очевидным, что мой предок − русский. Это было очень захватывающе. Первым желанием было узнать, откуда он был родом, потому что отец ничего не говорил о русских».

Илмола пишет книгу о жизни Ивкова в форме романа. Удалось узнать не все, но все же довольно многое. Сведения Илмола добывал вместе со своей сестрой Марьюккой Кангасмяки (Marjukka Kangasmäki).

«Сестра обратилась в военный архив. Там были длинные ряды с папками из Финляндского кадетского корпуса. Она вытащила на выбор три папки, и случилось так, что в одной из папок был послужной список и свидетельство о рождении Ивана», − говорит Илмола.

«Поразительно, что она вообще смогла это прочитать. Документы написаны от руки на русском языке, а она учила русский в Народном университете всего несколько лет».

Из свидетельства о рождении Ивкова стало ясно и место его рождения в России.

«Там и сейчас такая же глушь».

Иван Ивков родился в 1840 году в Вологодской губернии, в деревне Раменье, расположенной на берегу реки Вохмы. Отсюда в 23 года его забрали на царскую службу. Военные дороги привели его в Великое Княжество Финляндское.

Большую часть своей жизни Ивков прослужил начальником вещевого склада в Финляндском кадетском корпусе Хамины. Отсюда он наблюдал за зарождением финского самосознания, попытками русификации, гражданской войной и рождением независимой Финляндии.

Самые тяжелые моменты жизни Ивана связаны с гражданской войной в Финляндии. Двое его внуков погибли при трагических обстоятельствах: одного убили красные при его попытке перейти на сторону белых, другой служил у красных в Хельсинки и был застрелен, скорее всего, по ошибке.

«Период гражданской войны был очень горьким. Я в этом отношении чувствительный человек, не могу получать удовольствие от рассказов о трагических событиях. Я написал об этом очень нейтрально», − рассказывает Илмола.

Иван служил в Финляндском кадетском корпусе начальником вещевого склада, когда там проходил обучение молодой кадет Карл Густав Маннергейм (Carl Gustaf Mannerheim), которого позже оттуда исключили.

В роду Илмолы ходит предание о том, что Ивану досталась тетрадь Маннергейма по черчению после того, как тот покинул Финляндский кадетский корпус. В семейном предании говорится о том, что позже тетрадь была подарена городскому музею Хамины.

Тетрадь Маннергейма действительно находится в городском музее Хамины. Сотрудники музея проверили по просьбе газеты Helsingin Sanomat, кто передал эту тетрадь в дар. Оказалось, что, к сожалению, в документах музея не сохранилось сведений о дарителе.

«Такую историю выдумать нельзя», − считает Илмола.

Илмола говорит, что не осталось ни одной фотографии его предка Ивкова. Но недавно история получила неожиданный поворот.

Из городского музея Хамины запросили старые фотографии кадетского корпуса. Среди них была одна групповая фотография, на которой были запечатлены работники службы снабжения, ремесленники и экспедиторы кадетской школы, а также младшие офицеры.

На обороте фотографии был список всех запечатленных на ней. Одно имя бросилось в глаза: «Ifkoff».

Внешний вид Ифкоффа вполне соответствовал тому описанию, которое бывший кадет дал начальнику вещевого склада Черному. Будучи младшим офицером, он сидит в переднем ряду. В соответствии с особенностями произношения, фамилия Ивков преобразовалась в Ифкофф.

Иван нашелся.

В 1873 году Иван женился. У Ивана и Марии Ивковых было четверо детей: Алексей, Дмитрий, Ольга и Николай. Родившийся в 1881 году Николай был дедом Илкки Илмолы. Он начал планомерно превращать свою семью в финскую.

Илмола говорит, что очень хорошо помнит своего деда Николая, которого называли «Нику».

«Он был таким тихим, приятным человеком. У нас был летний домик, принадлежавший армии, недалеко от Хельсинки, у острова Сантахамина. Я помню, как Нику лежал на скалах, и его кепка всегда была надвинута на глаза. И в очень ясные летние дни он, бывало, снимал кепку и говорил, что, наверное, скоро пойдет дождь».

Николай работал начальником телеграфного отделения, а в независимой Финляндии он был полицейским.

«В моей памяти осталось, что Нику пытался учить отца русскому языку, когда тот поступал в Университет национальной обороны после окончания всех войн. По рассказам, отец не выучил русского и провалился», − вспоминает Илкка Илмола.

«Другие экзамены он сдал так хорошо, что его все же зачислили».

Николай венчался со своей финноязычной Ольгой в 1905 году еще по православному обряду. Через шесть лет он все же перешел из православия в лютеранство. В том же году родился Пааво, отец Илкки Илмолы.

Николай изменил фамилию семьи на Илмола после получения Финляндией независимости в 1918 году.

«Нику был первым, кто изменил фамилию. Не знаю, почему: был ли он таким дальновидным?»

Илкка Илмола говорит, что Николай был двуязычным. Детей русскому языку он не учил. По крайней мере, не учил русскому языку Пааво, отца Илкки.

«Почему Нику знает русский язык, никто никогда не задумывался».

Илкка Илмола не может сказать, как его отец относился к русским или ко всему русскому.

«Мне кажется, что о русских он говорил так же, как говорят все финны. Он не был фанатиком, а был спокойным, уравновешенным человеком».

Илмола рассказывает, что он очень удивился, когда увидел имя отца в списке заслуженных граждан Финляндии − «Генералы независимой Финляндии» (Itsenäisen Suomen kenraalikunta, издательство WSOY).

В последней строке было написано: «Давший клятву член Карельского академического общества».

«Скорее всего, отец не очень-то благосклонно относился к русским», − усмехается Илмола.

«Моя сестра не хотела верить, когда я рассказал ей об этом».

Члены Карельского академического общества считали себя защитниками западной культуры перед угрозой с Востока. Члены общества поддерживали идею Великой Финляндии и занимались продвижением финского языка. Говорили, что в Карельском академическом обществе «о русских можно говорить, только сжав зубы».

В Карельском академическом обществе было четыре тысячи членов. Оно было распущено в 1944 году после окончания Советско-финской войны 1941-1944 годов.

В Карельское академическое общество можно было вступить только после тщательного отбора. Кандидатов в члены Общества специально готовили и обучали, для вступления требовалась рекомендация двух членов общества, принесших клятву. Принятие в члены Общества проводилось торжественным произнесением клятвы.

После произнесения слов клятвы члены Общества получали значок, на котором был указан номер клятвы. Номер значка Пааво Илмолы не известен. Но это не редкость, так как в сохранившихся списках членов Общества есть пробелы.

На войну против русских Пааво Илмола ушел из поселка Юлямюллю, с края выжженного поля, как и в известном романе Вяйнё Линны «Неизвестный солдат» (Väinö Linna, Tuntematon sotilas).

После двух войн отец Илмолы отсидел несколько месяцев в тюрьме по обвинению в сокрытии оружия. Илмола говорит, что ничего об этом не помнит.

«Помню, что сосед майор Тойво Ханнила (Toivo Hannila) отбывал срок в тюрьме за сокрытие оружия, и, когда он вернулся, мы, дети, собирали бруснику, чтобы он мог поесть кашу с ягодами».

Протоколы допросов Пааво Илмолы долго хранились на чердаке.

«В какой-то момент он их, наверное, уничтожил, потому что мы их больше не видели».

С русскими Пааво Илмоле пришлось общаться через много лет после войны. «Отец был в Советском Союзе в начале 1960-х, когда Финляндия в первый раз закупила там большое количество военного снаряжения», − рассказывает Илмола.

«Отец рассказывает, что русские все время подозревали, что он знает русский язык. Но он действительно не знал».

Илмола указывает на кухонную полку: «От той поездки на память остался только заварной чайник».

Илмола сожалеет, что и сам не говорит по-русски, хотя в Университете национальной обороны язык преподавали.

«Я очень много узнал о русских, когда писал свою книгу. Я считаю, что те, кто рассуждают о том, как русские покупают участки и переезжают сюда, должны вспомнить, что некоторые из нас приехали сюда еще раньше».

Туро заводят в дом. Собака крутится и лает.

Вместе с Туро Илмола бродил в глухих лесах Лапландии. Тогда были написаны две книги об охоте.

Туро — это уже вторая собака Илмолы. Первую ему подарил хороший друг Кёпи (Köpi), бывший командующий Силами обороны Густав Хэгглунд (Gustav Hägglund).

Илмола рассказывает, что во время написания книги его стало интересовать, что же это за народ, русские. Он увлекся классиками русской литературы, с которыми раньше знаком не был.

В углу спальни в доме Илмолы висит икона. Он признается, что старая вера его рода, православие, заговорила в нем. В семье есть предание, что у Ивана были иконы, которые он якобы подарил православной церкви Хамины.

Илмола побывал в России много раз в качестве военного и в качестве туриста. Он возлагал венок к могиле Неизвестного солдата у стен Кремля.

«Я хорошо помню, что уезжал оттуда в размышлениях, как же это все вышло. Но там было хорошо побывать».