Очередь желающих отдать обращение в приемную администрации президента на Ильинке в Москве напоминала ту, что по утрам можно видеть у американского посольства: те же серые ограждения, десятки стиснутых ими людей, в руках — бумаги. Только полиции побольше. В последние перед акцией «#Надоел» дни власти делали все возможное, чтобы увеличить число участников: запрещали связанные с Михаилом Ходорковским зарубежные организации и проводили обыски у российских. Развязанный в эти дни безнаказанный террор в отношении политических активистов от рядовых противников московской реновации до депутата Сергея Шаргунова, не говоря уж про Навального, тоже придавал протестным настроениям новый импульс.

Память о массовых задержаниях 26 марта была еще свежа и создавалось впечатление, что участников будут встречать жестко. Ничего хорошего не сулила и эшелонированная оборона из полиции и техники, наводнивших центр Москвы. Приемная администрации президента, чьи окна с утра были завешены какими-то металлическими щитами, казалось, не собиралась открываться не только в субботу, но и, как минимум, до конца внезапно наступившего в этот день лета.

Нереволюционная ситуация

Но затем в Москве будто что-то произошло, словно что-то переключилось: клерки после полудня пришли в безжизненный офис, всех выстроили и стали принимать бумаги. Акция получилась во всех смыслах показательной, про нее даже говорили по федеральным телеканалам. Мимоходом и коротко, не без обычного в таких случаях вранья, с упором на «никто не пришел» и «полиция была подчеркнуто корректна» (на самом деле, нет), но все же. Такое впечатление, что все зависело от количества участников. Тонкий ручеек выходивших из метро «Китай-город», очевидно, не предвещал никакой революции. С таким количеством людей вполне можно было работать и без использования грубой силы, что открывало возможность создания благоприятной для властей картинки.

А в Петербурге и некоторых других городах наоборот включили режим максимальной жесткости. Не потому что много собралось, а, видимо, чтобы, как сказала прокурор на одном недавнем громком процессе, не возникло «ощущения безнаказанности». Сторонники режима могут быть спокойны: оппозицию снова потрепали. Причем, если считать процент задержанных от числа вышедших, по меньшей мере, в Северной столице получится, что полиция действовала жестче, чем 26 марта.

Но в целом, впечатления, хотя бы отдаленно напоминающего то, которое осталось от прокатившихся по стране антимедведевских акций, не было и близко. Народу пришло на порядок меньше, креатив снизу не особо приветствовался, а потому его особо и не было, цель акции была размыта, слово «Надоел» воспринималось по-разному. Форма принесения челобитной царю-батюшке для многих выглядела весьма унизительной. Да и люди, за которыми предлагается идти, вызывают у оппозиционной публики немало вопросов. К Ходорковскому, Валееву и Бароновой претензий и подозрений гораздо больше, нежели к Навальному, Волкову и Соболь.

От этих сравнений никуда не денешься. Две акции друг за другом, организованные двумя разными оппозиционными силами, исповедующими разные модели и подходы к политическому процессу, ведомые разными лидерами, принадлежащими к разным поколениям. В оппозиционной среде решают: «любая движуха в плюс» или «слабые акции дискредитируют протест и демотивируют участников»? Нельзя не заметить, как меняется обстановка: обсуждения, будут ли вообще протестные акции после «болотных репрессий» или нет, сменились дискуссией, какие акции эффективнее.

Не поминая всуе

Если Михаил Ходорковский фактически поддержал выступления 26 марта, и в них участвовали активисты «Открытой России», то Алексей Навальный старательно дистанцировался от «#Надоел», не упоминали его в своих публичных заявлениях и другие известные фигуры из Фонда борьбы с коррупцией. Это напоминает, если можно так выразиться, «конкурентный этикет» в СМИ. Медиа стараются не упоминать своих конкурентов, полагая, что называя их, делают им рекламу. Так же Путин и его окружение поступают с Навальным.

Аналогия с конкурирующими СМИ более чем уместна. Хотя бы потому, что и Ходорковский, и Навальный обзавелись своими медиа. «Открытка» сделала неплохой информационно-публицистический ресурс, роль которого в ФБК в некоторой степени выполняет блог и твиттер создателя Фонда. Навальный ответил настолько успешным онлайн-телевидением, что его студию люди в погонах разгромили прямо 26 марта. Теперь похожее ТВ есть и у сторонников Ходорковского — оно вело трансляцию с «#Надоел». Но смотрели ее на порядок хуже, чем аналогичный марафон Леонида Волкова, завершившийся для него 15 сутками ареста.

Неприятный выбор

Вот что поразительно. Кажется, что олигарх, хоть и изрядно потерявший, но все еще при невообразимых для большинства людей деньгах, может создать себе и структуру эффективную, и СМИ построить популярное. Но на деле — не работает. Единственная удачная кадровая находка МБХ — главный редактор сайта «Открытки» Вероника Куцылло, ну и, как следствие — неплохое, цитируемое СМИ.

В остальном — расходы Михаила Борисовича на оппозиционную активность выглядят крайне неэффективными. Его онлайн-ТВ — скучное и недрайвовое, акции — немноголюдные, а лидеры — сомнительные. ФБК, существующий на пожертвования, добивается гораздо большего без всяких олигархических поступлений, а главное — реально привлекает большие массы людей, особенно молодежи, в том числе и в качестве волонтеров. Впрочем, каждый тратит свои деньги так, как ему нравится.

Другое дело, что перед МБХ открывается невеселая перспектива в оппозиционной политике: продолжать тратить деньги на неэффективных людей и неэффективную организацию или стать безропотным кошельком одного из оппозиционных лидеров, коих сейчас в России не так уж много: Навальный, Дмитрий Гудков и, возможно, Евгений Ройзман. У самого Ходорковского лидером быть никак не получается, что, возможно, он и сам признал, покинув пост лидера «Открытой России».