Содержание некоторых документальных фильмов, которые идут на посвященных исторической тематике телеканалах, навевает порой печальные мысли. Несколько из них ведет вещание на польском языке. Их популярность сложно сравнить с той, какой пользуются развлекательные передачи, однако, они собирают перед голубыми экранами аудиторию, которая и не снилась авторам научно-популярных книг об истории. Предлагающиеся там программы (чаще всего это документальные ленты), повторяют потом во многих странах мира, посмотреть их можно и в интернете. В итоге с ними знакомятся миллионы зрителей, для многих из которых эти фильмы зачастую становятся единственным источником знаний о древней и современной истории.

Все стерто из памяти

Недавно я посмотрел седьмую серию документального фильма «Уничтожение европейских евреев», который показывает канал Polsat Viasat History. Его создатели располагали несопоставимо большими средствами, чем польские документалисты, благодаря чему они смогли использовать в картине богатый архивный видеоматериал. Я нашел описание серии под названием «Истоки массового уничтожения», из которого следовало, что она расскажет о послевоенной судьбе уцелевших евреев. Название намекало на какой-то глубокий анализ этих «истоков». Как оказалось, описание соответствовало содержанию лишь отчасти.

Отправной точкой рассказа становится октябрь 1945 года, когда в Нюрнберге начался суд над главными военными преступниками. Немецкими исполнителями преступлений против евреев суды занялись позже. Примерно в третьей части фильма его создатели в поисках корней холокоста переносятся в Польшу и рассказывают о судьбах евреев, которым удалось там уцелеть или вернуться из концлагерей. Это возвращение, конечно, было непростым, но то, что мы видим в фильме выходит за рамки приличий.

Основным рассказчиком становится Ян Томаш Гросс (Jan Tomasz Gross), из-под пера которого вышли такие книги, как «Соседи» и «Страх», вызвавшие массу споров. От него зритель узнает, как выглядело послевоенное положение евреев в Польше. «Евреи бежали из нашей страны, чаще всего — в лагеря на территории Германии. Это может показаться странным, но они искали убежища именно там. Они бежали, потому что боялись оставаться в Польше, — объясняет Гросс. — Половина тех, кто выжил, уехала в первые три месяца. В стране, в которой до войны жило множество евреев, их почти не осталось. Все было стерто из памяти, как в освенцимском музее, где было сложно обнаружить слово "еврей"».

В фильме демонстрируется, в частности, наделавшая много шума фотография из книги Гросса. «Есть один поразительный снимок… Это похоже на праздник по поводу удачного окончания жатвы. Мы видим крестьян и их урожай, но тут — это кости и черепа, — Гросс уверен, что на фотографии изображены поляки, которые в поисках еврейских сокровищ ведут раскопки на территории бывшего концлагеря. — Такие акции устраивали везде, где происходили массовые казни. В них принимали участие местные жители. Это продолжалось много лет подряд».

В подобном тоне высказываются все историки, которые появляются в фильме. «Такого рода раскопки проводились во всех лагерях: в Белжеце, Собиборе, Треблинке, Майданеке, Аушвице», — говорит историк Роберт Кувалек (Robert Kuwałek). «Каждую ночь сотни крестьян шли копать, искать золото и драгоценности», — добавляет историк Ицхак Арад.

В другом фрагменте картины Гросс утверждает, что многие вернувшиеся в свои родные места евреи, которые хотели «найти родственников или разобраться со своим имуществом, погибли в разного рода инцидентах». Из его слов следует, что погромы происходили не только в городе Кельце, а стали после войны обыденным явлением. Как это было? «По улице шла группа людей и обращалась к водителю грузовика: "Слушай, мы идем громить евреев. Подвезешь?" А он, будто это было совершенно естественно, отвечал: "Разумеется, садитесь". В разных местах появились истории об исчезнувших детях, реакцией стали погромы». Как полагает Гросс, это лишь верхушка айсберга: «Участие в этом принимала масса людей, число жертв было огромным».

Ему вторит куратор Архива Рингельблюма Элеонора Бергман (Eleonora Bergman). «Многих евреев убили потому, что люди боялись за свое имущество или свои дома». Серьезные обвинения выдвигаются также в адрес Католической церкви за ее бездействие. «Церковь обязана была вмешаться, но этого не произошло», — констатирует Гросс.

Показанный во многих странах сериал франко-немецкого производства вышел на экраны в 2015 году. Создатели фильма ни единым словом не упоминают о том, что книги Гросса и его тезисы стали в Польше предметом горячей полемики, а у других историков появилось к нему множество претензий. Гросса обвиняли, в частности, в избирательном подходе к источникам, однобокой интерпретации документов и склонности к необоснованным обобщениям. Однако все появляющиеся в картине польские и иностранные комментаторы разделяют мнение автора книги «Страх».

Конечно, документальный фильм — это не научный труд, он устроен по своим правилам, но, может быть, чтобы сохранить беспристрастность, в нем стоило хотя бы упомянуть о спорных моментах? Почему в качестве комментатора не пригласили хотя бы одного историка, который придерживается другого мнения? Тему холокоста и польско-еврейских отношений после Второй мировой войны следует представлять честно и без упрощений, а посмотрев эту серию, зритель может придти к выводу, что поляки не завершили начатый немцами холокост только потому, что евреи успели сбежать из Польши.

В заграничных СМИ регулярно появляются сообщения о причастности поляков к холокосту и «польских концлагерях». Свежим примером может послужить публикация интернет-версии газеты El País «Поляки переписывают свою историю Второй мировой войны». Мы протестуем, подаем в суды, но, может быть, нам стоит создать польский исторический канал с богатым набором своих документальных фильмов, который бы вел вещание на разных языках и мог добраться до зрителей во всей Европе.

Монахи, или церковный СС

На исторических каналах можно найти много интересных картин документального жанра, однако там появляется все больше фильмов, которые лишь маскируются под него. Когда в них заходит речь о Католической церкви, она чаще всего (как это происходит в «Истоках массового уничтожения») предстает в негативном свете. Некоторые авторы сохраняют хоть какие-то приличия и после рассказа о якобы совершенных Церковью и ее представителями преступлениях (например, о Крестовых походах) предлагают высказаться историкам или публицистам, которые дают событиям более взвешенную оценку. Чаще, однако, эти документальные фильмы напоминают пропагандистские агитки. Некоторые картины настолько пропитаны ненавистью к Церкви и выглядят так нелепо, что к ним сложно относиться спокойно.

В пример можно привести сериал «Время инквизиции», который тоже шел на канале Polsat Viasat History. Католическая церковь не гордится инквизицией, однако, ее образ, который за много веков успел закрепиться в общественном сознании (к этому приложили руку в том числе ученые), опирается, скорее, на мифы, чем на факты.

Посмотрев одну серию «Времени инквизиции» я могу с полной уверенностью сказать, что создатели фильма не разбираются в событиях той эпохи, о которой они рассказывают. Другие серии я смотреть не стал: уже после первой я пришел к выводу, что это будет напрасной тратой времени. Первая состояла из одних эпитетов. В самом начале фильма зрителю сообщают следующее: «Инквизиция распространялась по Европе, как чума, она превратила Средневековье в один из самых жестоких периодов истории. Это была масштабная этническая чистка, геноцид по религиозному признаку. Обвинения в ереси и или чародействе затронули треть общества. Религиозные преступления продолжались больше пятисот лет».

Слова рассказчика сопровождаются показом сцен ужасных пыток. Ведь «эти одетые в рясы монахи были церковным Гестапо, его СС». Почему в Испании появилась инквизиция? Потому, что «попытки завоевать Святую землю закончились провалом. Папа римский и его кардиналы почувствовали себя униженными и решили найти других еретиков, которых можно вернуть в лоно церкви или убить, присвоив заодно их имущество. На эту роль идеально подходили евреи… Инквизицию интересовали только власть и богатство». После такого вступления становится понятно, о чем будет рассказывать этот фильм (как и другие подобные произведения на «церковную» тему).

Я не знаю, можно ли победить ложь, которая в таком количестве звучит в этих псевдодокументальных фильмах. Но можно попробовать это сделать, например, создавая интересные для зрителей профессиональные картины на похожие спорные темы, положив в их основу результаты исследований серьезных историков, а не распространенные мифы.