Ханна Робертс (Hannah Roberts), моя подруга-католичка, как-то рассказывала мне о долгой истории своей семьи в Йоркшире. Она с ностальгией говорила о том, что было у нее дома и как тяжко было жить так далеко от него. Я удивился и спросил, почему она со своим мужем-американцем эмигрировали в Соединенные Штаты, покинув тот идиллический пейзаж, родину, которую она так любила. «Потому что мы хотели, чтобы у наших детей была возможность вырасти католиками», — ответила она.

Она не то чтобы боялась, что потеряет их из-за англиканской церкви, она опасалась сама утратить свое христианство. Она и ее муж Крис, академик-теолог, теперь растят своих четырех маленьких детей в Филадельфии, городе, где исторически сложилось большое католическое сообщество. Но, даже несмотря на это, Филадельфию нельзя назвать зоной безопасности, как открыто признают Робертсы. Христианство резко идет на спад на северо-востоке Соединенных Штатов, в одном из наименее религиозных регионов страны. Последние исследования подтверждают, что страна твердо следует по пути отказа от религии, о чем громко заявляет европейская церковь.

Крах религии в Великобритании стал, наверное, наиболее поразительной отличительной чертой последнего поколения. Скорость распада церкви в нашем журнале отмечал Дэмиэн Томпсон (Damian Thompson): за неделю церкви пустеют на 10 тысяч человек. В 1983 году 40% населения заявляли о своей принадлежности к англиканской церкви. Теперь это всего 17%. На Западе быть христианином и ходить в церковь — значит, принадлежать меньшинству.

Как же в таком случае верующие должны адаптироваться к обществу, которое не только не поддерживает их, а зачастую относится к ним даже враждебно? В своей оказавшей значительное влияние книге 1981 года «После добродетели» Аласдер Макинтайр (Alasdair MacIntyre) предупреждал, что неспособность Просвещения обеспечить ограничивающий, авторитетный источник морали, которая бы заместила отвергаемую им христианско-аристотелевскую, привела современный Запад в тупик.Он сравнил наш век с эпохой распада Римской империи; папа Бенедикт XVI также проводил такое сравнение.

Старые верующие, писал Макинтайр, должны отреагировать на это. Что означает: перестать пытаться «укрепить империю», а вместо этого выстроить «местные формы сообществ, в которых культура, интеллектуальная и моральная жизнь смогут выжить в уже наступивший новый век обскурантизма». Макинтайр сделал веское заключение, заявив, что Запад ждет «нового и, несомненно, весьма отличного Святого Бенедикта».

Макинтайр избрал в качестве образца Бенедикта, потому что изобретательная реакция святого шестого века на религиозный раскол имела множество исторических последствий. Основанные им монашеские сообщества быстро распространились по всей Западной Европе, и за несколько следующих веков создали основу для возрождения цивилизации на Западе. Что бы сказал сегодня новый святой Бенедикт? Что бы наилучшим образом могло обеспечить стойкость христианства и его долголетие? Христианам нужно пройти довольно большой путь, чтобы найти подобную ситуацию: по некоторым оценкам, Европа сейчас более секуляризована, чем когда-либо со времен обращения Константина в третьем веке.

То, что я называю «Путем Бенедикта» — это выбор, который делает все большее количество христиан, живущих на Западе в эпоху секуляризации: они строят местные сообщества, как к этому призывает Макинтайр. Вы не должны быть затворниками, как монахи, чтобы учиться устройству и практике жизни бенедиктинцев. Ранние бенедиктинцы были примером того, что историк Арнольд Тойнби (Arnold Toynbee) назвал «творческим меньшинством» — маленькой группы, сформированной внутри более обширного общества, которая творчески реагирует на кризис таким образом, что это служит общему благу.

Папа Бенедикт XVI трезво оценивал мрачные перспективы европейского христианства. Ссылаясь на анализ Тойнби, он призывал католическую паству «осознать себя как творческое меньшинство, несущее наследие ценностей, являющихся не отжившим свое анахронизмом, а, напротив, весьма живой и актуальной реальностью».

Это новаторское заявление: монахи имеют отношение к современности, а не являются пережитком средневекового прошлого. Однако отец Мартин Бернхард (Martin Bernhard), молодой американский бенедиктинец в Норче, уверенно поддерживает его. «Люди говорят: "О, вы пытаетесь повернуть часы вспять", — рассказал он мне. — Это бессмысленно. Если вы пытаетесь сделать что-то прямо сейчас, значит, вы делаете это в данный момент. Это ново, это живет! Это очень мощный феномен».

Да, но в современном мире это также означает отличаться от всех остальных. Чтобы быть праведным христианином сегодня и в ближайшем будущем, верующие должны уподобиться ортодоксальным иудеям и мусульманам в том, что касается их воплощения в жизни их религии. Им придется осознать себя аутсайдерами, прекратить волноваться о соответствии нормам секуляризованного общества. Им придется жить в соответствии с гораздо более строгой духовной дисциплиной в том, что касается молитвы, богослужений, учебы, работы, аскетизма, радикально выстроить свою жизнь заново вокруг веры. Это будет чем-то новым, в зависимости от их конкретных традиций — протестантизма, католичества или православия, — но правила будут выполняться строго.

Некоторым христианам придется порвать какие-то связи. Ранее в этом году преподобный Гэвин Ашенден (Gavin Ashenden) покинул англиканскую церковь, будучи до этого духовником королевы. «Я не уверен, что вижу смысл в церкви, которая хочет восприниматься внутри секуляризованной и гедонистической культуры как своего рода не вызывающий большого раздражения духовник, а именно в это, похоже, она и превращается», — заявил он.

Но постойте, вот происходит протест. Секуляризованная демократия сослужила Западу хорошую службу. За последние десятилетия мы добились небывалых успехов в сфере социального благосостояния и здравоохранения. Так в чем же проблема?

Это здравый довод. Чего многие не понимают — так это степень, до которой секуляризованный либерализм использовал в своих целях христианские учения и добродетели. Просвещение секуляризовало христианские учения о святости жизни и достоинстве отдельно взятого человека. Но оно не смогло обеспечить стабильной основы для этих учениях, руководствуясь исключительно рациональным началом. В течение длительного времени Запад ютился на останках своей христианской веры. Но, не имея основания нашей морали в трансцендентной плоскости, как сможем мы осознать угрозы человечества в будущем (от, например, манипуляций в сфере генетики), как сможем им сопротивляться?

Джонатан Сакс (Jonathan Sacks), бывший главный раввин, призвал христиан учиться у иудеев тому, как стать творческим меньшинством в современном мире.
«Вы можете быть меньшинством, существуя в стране, чья религия, культура и юридическая система не являются вашими, но при этом поддерживать свою самобытность, жить в вашей вере и работать на всеобщее благо, — заявил он. — Это непросто. Это требует кропотливой работы с самобытными особенностями.

Это требует желания жить в состоянии когнитивного диссонанса. Это не для тех, кто слаб духом».

Он также утверждает, что иудеи и христиане в Великобритании сталкиваются с двумя общими врагами. С одной стороны, это воинствующий секуляризм, стремящийся всецело уничтожить религию. С другой, — фанатическая форма ислама, стремящегося к варварской форме теократии. Этот странный парадокс характерен для нашего времени: христиане должны обратиться к современным ортодоксальным иудеям, таким как лорд Сакс, чтобы научиться жить в большей гармонии с христианской верой.

Вера, выживающая в условиях катастрофы, — та, которая может воспринять победу даже при очевидном поражении. Таково послание иудейской библии и иудеев. Это послание христианства: смерть Спасителя не является последним словом. Это послание, что верующие христиане, остающиеся на Западе, могут стать воплощением божественного в повседневной жизни в конкретных действиях и самопожертвовании.

Это не мрачный, вызывающий тревогу совет. По крайней мере, так не считают те, кто знаком с Типи Лоски (Tipi Loschi), веселым сообществом семей итальянских католиков, живущих в Сан-Бенедетто-дель-Тренто, небольшом городке на побережье Адриатики. В своем католицизме они идут против общей культуры, но не воинственно. Они вдохновляются примером двух английских католиков, которых они считают своими героями: Г. К. Честертона и Дж. Р. Р. Толкина. Школа сообщества называется «Свободной школой имени Г. К. Честертона» (Scuola Libera G.K. Chesterton), а сами Типи Лоски представляют себя «хоббитами в английском графстве».

Эти христиане не боятся длительных препятствий, с которым столкнулось христианство на Западе. Они полны света, надежд и радости. Я спросил Марко Семарини (Marco Semarini), возглавляющего это сообщество юриста среднего возраста, в чем их секрет. «Мы ничего не изобретали, — рассказал он. — Мы лишь заново открываем традицию, которая существовала взаперти в старом ящике. Мы просто о ней давно забыли».

Если небольшая итальянская паства, живущая на скале с видом на Адриатику, может порыться в лавке христианских древностей и основать христианское сообщество на писаниях святого Бенедикта, произведениях Честертона и Толкина, кто осмелится утверждать, что в пыльных завалах сокровищницы британского христианства нет зерен религиозного воскрешения? Как писал Честертон в «Вечном человеке»: «Христианство многократно погибало и вновь воскресало; ведь в нем был Господь, знавший, как выйти из могилы».