Владимир Путин является верховным лидером России дольше всех, кроме Сталина. Он находится у власти 17 лет и уходить не собирается. В прошлом месяце Путин побил рекорд густобрового генсека Леонида Брежнева, чье казавшееся бесконечным правление с середины 1960-х по начало 1980-х годов стало символом застоя и холодной войны. Бывший подполковник КГБ, ставший президентом России в новогоднюю ночь в 1999 году в 47-летнем возрасте, наверняка будет переизбран на очередной шестилетний срок в следующем году.

Путин вдохновил, спровоцировал и дал повод многим авторам, написавшим кипы книг, в которых они пытаются объяснить его удивительное восхождение к вершине власти и еще более удивительное умение удержать эту власть. Но одной из самых амбициозных, своевременных, глубоких и беспощадных книг о Путине стала последняя работа Маши Гессен под названием «Будущее — это история. Как тоталитаризм снова завоевал Россию» (The Future Is History: How Totalitarianism Reclaimed Russia).

Гессен родилась в России, стала журналисткой и писательницей, а затем вернулась в Москву, чтобы освещать события непродолжительного демократического периода, начавшегося после распада Советского Союза. Но когда к власти пришел Путин и начал свои репрессии, ей пришлось снова эмигрировать в Соединенные Штаты. Она написала несколько книг о Путине и о его эпохе, включая ставшую бестселлером биографию российского лидера под названием «Человек без лица». Она также написала целый ряд саркастических очерков в New York Review of Books, в которых предупреждает об опасном флирте президента Трампа с Путиным и о его ползучем авторитаризме. Эти очерки принесли ей широкую известность, и у нее появилось множество почитателей.

Но это лучшая книга Гессен, ставшая всеохватывающей интеллектуальной историей России за последние четыре десятилетия. В этой истории перед нами проходит поистине толстовская галерея персонажей и героев. Автор приводит убедительные, но вызывающее уныние доводы о том, что уникальный вид «Гомо советикус», возникший сто лет тому назад в ходе большевистской революции, не вымер вместе с гибелью Советского Союза.

Эта часть ее доводов не вызывает возражений. Однако провокационный вывод Гессен о том, что путинская Россия это такое же тоталитарное общество, как сталинский Советский Союз или гитлеровская Германия, убедит далеко не всех читателей. Многие весьма скептически отнесутся к терминологии, используемый автором, поскольку она ставит Путина на одну доску с кровожадными тиранами 20-го века, которые по количеству своих многомиллионных жертв многократно превосходят Путина. Гессен пытается развеять их сомнения, цитируя теоретиков тоталитаризма, таких как Ханна Арендт (Hannah Arendt) и Эрих Фромм (Erich Fromm). Один из ее героев озвучивает аргументы автора, заявляя: «В России периодически возникает рецидив тоталитаризма, как случается рецидив инфекции. Как и в случае инфекции, такой рецидив может оказаться не столь смертоносным, как первоначальная болезнь, но его симптомы схожи с теми, что возникли в первый раз».

Как ни назови путинскую Россию, вовсе необязательно соглашаться с подстрекательскими ярлыками Гессен, чтобы увидеть в книге печальный и убедительный приговор стране, в которой она родилась, и которая настолько искалечена своим чудовищным прошлым, что намерена постоянно повторять его.

Но вспомнить стоит. Потому что никто и предположить не мог, что получится из Путина, когда он начинал свою президентскую карьеру. Практически никто в то время не мог подумать, что этот человек сможет тягаться со Сталиным по продолжительности правления страной.

В первый президентский срок Путина я работала в московском бюро The Washington Post (пересекаясь с Гессен, которая в то время трудилась в U.S. News & World Report, хотя потом мы встречались всего пару раз). Эти годы оказались ключевым периодом, поскольку Путин сумел укрепить свою власть и выкорчевал ростки оппозиции, как реальной, так и потенциальной. Но в то время никто не мог сказать, чем обернется этот эксперимент. Многие, в том числе, герои Гессен, надеялись на лучшее. Я часто слышала, как люди выражали надежду на то, что Россия наконец станет «нормальной цивилизованной страной».

Книга «Будущее это история» стала рассказом о гибели этой надежды.

Гессен предлагает читателю нечто вроде документального романа с обширной повествовательной линией, с четырьмя главными героями и тремя действующими лицами из числа интеллектуалов. Она ведет свое повествование почти на 500 страницах, начиная с «приватизации 1980-х», «страха перед 1990-ми» и кончая «ощущением конца, которое возникло и окрепло в 2000-х». Затем она переносит нас в путинское настоящее, характерной чертой которого является «постоянное чувство подспудного страха».

Структура книги несколько громоздкая, и порой трудно уследить за всеми, однако Гессен знает толк в интересных людях. Это молодой гомосексуалист Леша, живущий в провинциальном городке, пропитанном ненавистью к геям; это задиристая москвичка Маша, дочь занимающейся бизнесом матери-одиночки; это внук архитектора горбачевских реформ Сережа. К тому времени, когда Гессен в своем повествовании подводит читателя к драматическому завершению протестов и началу репрессий после переизбрания Путина в 2012 году, мы уже начинаем сопереживать Жанне Немцовой. Ее отец, известный оппозиционный политик и один из последних молодых демократов эпохи 80-х Борис Немцов, продолжавший протестовать против Путина, был убит возле стен Кремля.

Для меня эта книга примечательна тем, что в ней есть глубокие замечания о России с точки зрения тех, кто на себе испытал ее возвращение в состояние тоталитаризма. Нелишне и то, что Гессен является не только наблюдателем, но и участником этих событий, и может должным образом объяснить этот мир западным читателям. В ее сносках есть множество источников на русском языке, и этим Гессен отличается от авторов, у которых первый язык английский. Кроме того, в книге много откровений и глубоких мыслей, которые может изложить только человек, живший в Москве.

Так, в начале своего повествования Гессен находит идеальную метафору, показывающую, как реформы и перестройку Горбачева встретили в удушающей интеллектуальной среде, которая существовала в Москве в 1980-е годы. Она пишет, что это было подобно мощному потоку свежего воздуха, проникшего в крошечную форточку (какие можно найти в каждой российской квартире), подобно струе кислорода, попавшей в плотно закрытую советскую комнату с законопаченными на зиму окнами.

В основе своей это книга о московской интеллигенции, написанная одним из ее представителей. Гессен весьма убедительно пишет о тех ученых, которые пытались понять происходившие у них в стране сейсмические сдвиги и внести свой собственный вклад. Она пишет о Марине Арутюнян, которая познакомила с западным психоанализом россиян, остро нуждавшихся в такой терапии. Второй персонаж — Александр Дугин, который сначала занимается национал-большевизмом, а затем становится ведущим российским идеологом правого национализма и проводником идей, которые мы сегодня называем путинизмом.

Третий герой книги — социолог Лев Гудков, который упрямо придерживается цифр, хотя цифры рассказывают ему то, что он не хочет слышать. Впервые мы встречаемся с Гудковым в тот период, когда он становится последователем ныне покойного инициатора независимых социологических исследований Юрия Левады, и вместе с ним ведет хронику кончины «Гомо советикус». Но впоследствии Гудков сталкивается с упорным сопротивлением и даже с возрождением тоталитарного склада ума у людей и у их правителей.

Цифры не лгут. Еще в 1994 году, за 10 лет до того, как Путин назвал распад Советского Союза «величайшей геополитической катастрофой» 20-го века, опросы общественного мнения показывали, что лишь 8% респондентов считали крах СССР позитивным событием, а 75% были уверены, что он принес больше вреда, чем пользы.

Именно Гудков, на чьи цифры я в последние годы чаще всего полагаюсь в своих журналистских изысканиях, считая его бесстрастным приверженцем статистики в условиях огромной политической неопределенности, создал то, что можно считать самым показательным и гнетущим признаком реваншизма: сталинский барометр. В революционном 1989 году, когда советские газеты пестрели разоблачениями зверств сталинской эпохи, 12% участников гудковского опроса назвали Сталина «одним из величайших людей в истории». К 2003 году эта цифра выросла до 40%. Сталин неслучайно делит это звание с самим Путиным. После многолетнего преклонения государственных СМИ перед этим человеком 32% участников опроса Гудкова считают, что Путина тоже надо причислить к лику величайших людей в истории.

Но самыми свежими и разоблачительными главами книги Гессен стали те, в которых она с головой погружает нас в прошедшие несколько лет. Нам становится ясно, что Россия сегодня — агрессивная ревизионистская держава, нападающая на соседей (Грузию и Украину) и подавляющая инакомыслие у себя дома.

Гессен утверждает, что в возврате России к тоталитаризму решающую роль сыграли два события: протесты на Болотной площади в 2012 году и захват Крыма в 2014-м. Она очень живо описывает эти события, и у читателя возникает впечатление, что он находится прямо на улицах Москвы вместе с Машей и отцом и дочерью Немцовыми, которые наконец осознают, что «будущего нет».

Убийство Бориса Немцова во многом стало трагической развязкой и кульминационным моментом книги. И когда я читаю о том, какое чувство утраты испытывает его дочь, я сразу вспоминаю Немцова таким, каким я его знала: привлекательным мужчиной и неутомимым политиком, который всегда находил время, чтобы дать интервью.

Последний раз я видела его в Москве зимой 2013 года. Это было сразу после протестов на Болотной площади, и Немцов предпочел встретиться в кафе неподалеку от нее. Потом он настоял на том, чтобы мы прошли несколько сотен метров до того места, где состоялись митинги протеста. «Здесь выстроилась полиция, здесь меня арестовали». Немцов с готовностью заново переживал те драматические события, а на Болотную площадь смотрел как на святую землю, с наслаждением вспоминая о том, как десятки тысяч людей каким-то чудом собрались вместе и сказали нет Путину. Немцова убили спустя два года, на мосту через Москва-реку. А кремлевские башни и купола церквей стали декорацией для этого заказного убийства.

Закончив читать книгу Гессен, я наткнулась на заголовок с гиперссылкой на Твиттер: «Активист, охранявший самодельный памятник Борису Немцову, погиб в результате нападения путинского бандита».

Может, это российское будущее, но оно страшно похоже на ее прошлое.

Сьюзан Глассер — обозреватель Politico, ведущая колонку международных дел. Вместе со своим мужем Питером Бейкером (Peter Baker), который возглавлял московское бюро The Washington Post, она написала книгу «Возвышение Кремля. Путинская Россия и конец революции» (Kremlin Rising: Vladimir Putin's Russia and the End of Revolution).