Попытки обелить Троцкого, какие предпринимает, к примеру, Франсишку Лоуса (Francisco Louçã), ничем не отличаются от попыток обелить Ленина или Сталина. Никто из них не собирался включать в план будущего СССР ни демократию, ни самые элементарные свободы.

В преддверии столетия коммунистической революции 1917 года некоторые политики и ученые пытаются убедить нас, что, если бы Лев Троцкий победил в борьбе за власть после смерти Ленина, судьба Советского Союза сложилась бы иначе. Это заявление никоим образом не соответствует истине и нацелено лишь на то, чтобы представить в более благоприятном свете событие, положившее начало убийствам миллионов людей. Теоретик «красного террора» не стал бы проявлять большую терпимость или открытость, чем диктатор Сталин.

«Даже в ходе подготовки Октябрьской революции Ленин предпочел простое партийное решение, в то время как Троцкий настаивал на необходимости соблюдения советской законности — он был председателем Петросовета, в рамках которого сформировал военно-революционный комитет (ВРК), подчинивший себе Советы солдатских депутатов. В итоге, по этому вопросу перевес оказался на стороне Троцкого, поскольку восстание в ночь с 25 на 26 октября (или с 6 на 7 ноября по западному календарю) организовал именно военно-революционный комитет, а не партия», — пишет Франсишку Лоуса, профессор Высшей школы экономики и управления (ISEG, Лиссабон) и теоретик Левого Блока.

Из слов этого ученого следует, что Троцкий был в большей степени демократическим лидером и поборником закона, чем Ленин, между тем в свете более поздних событий мы понимаем, что это чистой воды фальсификация истории.

Во-первых, ВРК представлял собой не что иное, как подконтрольный РСДРП(б) орган, поэтому данная мера Троцкого имела целью всего лишь немного «узаконить» государственный переворот (именно так большевики изначально именовали революцию), совершённый не против царизма (Николай II отрекся от престола еще в марте 1917 года), но против временного демократического правительства, которое намеревалось созвать Учредительное собрание для определения политического курса России. Это все равно что сказать: если бы 25 ноября 1975 года в Португалии победили крайние левые, этот переворот считался бы революцией против событий 25 апреля 1974 года, которые коммунисты расценивали как «буржуазную революцию».

Тот же ученый говорит о «советской законности», при этом не объясняя, в чем она состояла, и все потому, что благодаря Троцкому и компании ее просто-напросто не было.

Между тем 21 ноября 1917 года военно-революционный комитет создает «комиссию по борьбе с контрреволюцией», предшественницу зловещей советской политической полиции ЧК, НКВД и КГБ. По приказу Троцкого ВРК закрыл ряд важных российских газет, и все это в соответствии с «советской законностью».

А для тех, кто еще не понял этого концепта, Троцкий хорошо объяснил его 17 декабря 1917 года: «Вам следует знать, что не позднее чем через месяц террор примет очень сильные формы по примеру великих французских революционеров. Врагов наших будет ждать гильотина, а не только тюрьма!»

Профессор Лоуса также «запамятовал», что понятие «красного террора» было сформулировано Троцким в книге «Терроризм и коммунизм» как «орудие, применяемое против обреченного на гибель класса, который не хочет погибать».

Разумеется, вся эта безжалостная риторика может быть «оправдана» необходимостью победить «классовых врагов», буржуазию, но факт в том, что во время мясорубки гражданской войны (1917-1922) тезисы, защищаемые Троцким, служили, в том числе, и для подавления тех левых сил, которые осмеливались критиковать большевизм. Тот больше не нуждался в союзниках.

В кронштадтском восстании 26 февраля 1921 года принимали участие матросы самых разных левых политических течений, в частности, покинувшие большевистскую партию активисты и анархисты.

Они требовали не восстановления капитализма, а лишь свободных выборов для Советов, свободу слова и печати для «рабочих и крестьян, анархистов, левых социалистических партий». По сути, они хотели, чтобы возобладал ленинский лозунг 1917 года «Вся власть Советам!», а «диктатуре большевиков» был положен конец.

И каким же был ответ выступивших дуэтом Ленина и Троцкого? Безжалостное подавление восстания, результат которого стал привычным делом для советской истории: тысячи погибших и раненых с обеих сторон. Затем победители, чтобы преподать еще один урок тем, кто не до конца проникся «советской законностью», расстреляли 2103 человека, а 6459 человек приговорили к разным тюремным срокам.

Поэтому попытки обелить Троцкого ничем не отличаются от попыток обелить Ленина или Сталина. Никто из них не собирался включать в план будущего СССР ни демократию, ни самые элементарные свободы, пусть даже о них прописано во всех советских конституциях.

Возможно, со временем Лев Троцкий начал сожалеть о многих своих ошибках (преступлениях), но дело было сделано, причем методично и сознательно.

Жозе Невеш (José Neves), профессор Нового Университета Лиссабона, пишет: «Коммунисты, подобные, например, Троцкому, вскоре увидели в сталинизме антитезис Октябрю. В 1936 году, еще до начала печально известных московских процессов, Троцкий уже писал книгу под названием „Преданная революция"». Слушайте, коммунистическую революцию никто не предавал — она продолжала следовать единственно возможным для нее путем — путем насилия. Без репрессий советский режим долго не выжил бы. Доказательством служит крах СССР сразу же после того, как Михаил Горбачев позволил появиться трещине в репрессивной системе.

Обелять коммунистическую революцию значит оправдывать отказ от самых элементарных прав человека в пользу утопии, результаты которой всегда туманны независимо от страны, в которой она была опробована.