Октябрьская революция, которую Владимир Ленин организовал ровно 100 лет назад, до сих пор сохраняет свою значимость, о чем никто даже подумать не мог в тот момент, когда рухнул советский коммунистический режим.

Марксизм-ленинизм (хотя и в уникальной капиталистически маоистской форме) до сих пор остается двигателем Китая — стремительно развивающейся мировой сверхдержавы — несмотря на то, что эта же самая идеология разрушает Кубу и Венесуэлу. Между тем Северная Корея — антиутопическая ленинистская монархия, обладающая ядерным оружием — терроризирует весь мир. Что еще удивительнее, коммунизм переживает период возрождения в демократической Великобритании: квази-ленинист Джереми Корбин (Jeremy Corbin) является самым радикальным политиком, когда-либо возглавлявшим одну из двух основных партий Великобритании, и он уверенно продвигается к власти.

Но период возрождения переживает также и тактика Ленина. Он был гением безжалостной игры на выбывание, которую он очень емко охарактеризовал фразой «кто кого», подразумевая вопрос о том, кто кого контролирует и, что еще важнее, кто кого убивает. Президент Трамп в некотором смысле является воплощением нового большевизма правых, в рамках которого цель оправдывает средства, а ложь и клевета являются вполне приемлемой тактикой — так же, как и использование тех, кого Ленин назвал «полезными идиотами». Неслучайно главный стратег предвыборной кампании Трампа Стив Бэннон (Steve Bannon) однажды похвастался: «Я — ленинист».

Спустя ровно сто лет после Октябрьской революции, события которой продолжают оказывать влияние и вдохновлять людей, она кажется эпической, мифической и завораживающей. Ее последствия оказались насколько значительными, что сейчас даже трудно представить себе, что ее попросту могло не быть.

Однако это случилось.

Большевистская революция вовсе не была неизбежной. К 1917 году монархия Романовых стремительно теряла свои позиции, однако русские цари вполне могли спастись, если бы они не упустили множество возможностей провести реформы. Другие абсолютные монархии Европы — османы и Габсбурги — пали в результате поражения в Первой мировой войне. Но грозило ли падение Романовым, если бы они продержались еще всего один год до победы, которая была одержана в ноябре 1918 года?

К 1913 году секретная полиция царя разогнала и подавила оппозицию. Незадолго до отречения царя от трона Ленин сказал своей супруге, что революция не случится «при нашей жизни». В конечном итоге эта революция оказалась спонтанным, неорганизованным народным восстанием и результатом кризиса в армии, заставившими Николая отречься от престола. Когда это случилось, Ленин находился в Цюрихе, Троцкий — в Нью-Йорке, а Сталин — в Сибири.

Даже штурм Зимнего дворца, позже представленный в качестве триумфальной победы народа, на самом деле никаким штурмом не был. Ленин был в ярости от того, что на захват основных правительственных зданий ушло несколько дней, тогда как сам дворец был взят большевиками, пробравшимися вовнутрь через незакрытые окна, которые защищали только подростки-кадеты.

Октябрь мог стать всего лишь коротким промежуточным периодом, подобно многим неудавшимся революциям той эпохи. Любое скоординированное наступление Белой армии или вмешательство западных сил могли бы быстро устранить большевиков. Все зависело только от Ленина. Его почти свергли в результате бунта его партнеров по коалиции, однако ему удалось удержать свои позиции благодаря смеси идеологической страстности, безжалостного прагматизма, кровопролития и стремления установить диктатуру. А порой ему просто везло: 30 августа 1918 года, во время его выступления перед рабочими московской фабрики в него выстрелили. Он чудом остался в живых.

Если бы одно из этих событий сорвало планы Ленина, наша сегодняшняя жизнь была бы совершенно иной. Без Ленина не было бы Гитлера. Подъему Гитлера во многом способствовала поддержка со стороны консервативной элиты, которая боялась повторения большевистской революции на немецкой земле и которая верила, что только Гитлер может расправиться с марксизмом. Другие элементы его радикальной программы тоже оправдывались необходимостью противостоять угрозе ленинистской революции. Его антисемитизм, его антиславянский план по созданию «жизненного пространства на Востоке» и, прежде всего, его нападение на СССР в 1941 году пользовались поддержкой элиты и народа, который боялся того, что нацисты называли «жидобольшевизмом».

Без Русской революции 1917 года Гитлер, вероятно, провел бы свою жизнь, раскрашивая открытки в одной из тех ночлежек, с которых он начал. Без Ленина и без Гитлера 20 век стал бы неузнаваемым. Даже география в нашем воображении стала бы неузнаваемой.

Восток был бы совершенно другим, как и Запад. Мао, который в 1940-х годах получил огромное количество помощи от Советского Союза, не завоевал бы Китай, которым до сих пор, возможно, правила бы семья Чан Кайши. Те идеи, которые вдохновили горы Кубы и джунгли Вьетнама, никогда там не появились бы. Не было бы Ким Чен Ына с его попытками имитировать Сталина. Не было бы холодной войны. Хотя борьба за власть и влияние, вероятнее всего, была бы не менее ожесточенной, она выглядела бы по-другому.

Русская революция мобилизовала народный энтузиазм по всему миру — энтузиазм, основанный на марксизме-ленинизме и подпитываемый мессианским пылом. После трех авраамических религий он стал самым бурным глобальным взрывом в человеческой истории.

Добродетельный идеализм оправдывал все зверства. Большевики восхищались чистками эпохи террора Робеспьера. Ленин считал, что революция без убийств бессмысленна. Большевики создали первых в истории профессиональных революционеров, первое тотальное полицейское государство, первую современную массовую мобилизацию ради классовой войны против контрреволюции. Большевизм был мировоззрением, специфической культурой, характеризовавшейся нетерпимым параноидальным мировосприятием, основанным на замысловатой марксисткой идеологии. Их энтузиазм оправдывал массовые убийства всех врагов, реальных и потенциальных — не только Лениным и Сталиным, но и Мао, Пол Потом в Камбодже, Менгисту Хайле Мариам в Эфиопии. Он заложил основы трудовых лагерей, экономических катастроф и невероятной психологической травмы. (Эти события теперь настолько далеки, что их ужас уже почти стерся из памяти, а их история почти забыта. Именно поэтому блеск власти и их идеализм сейчас возрождается, заражая молодых избирателей, разочаровавшихся в либеральном капитализме.)

Кроме того, есть еще и Россия, преемница Советского Союза. В основе власти президента Владимира Путина лежит поддержка его бывших соратников по КГБ, наследников секретной полиции Ленина и Сталина. Г-н Путин и его режим переняли ленинистскую тактику «конспирации» и «дезинформации», которая идеально ложится на современные технологии. Возможно, американцы и изобрели интернет, но они воспринимали его как способ зарабатывать деньги или (что весьма наивно) как магический инструмент обретения свободы. Русские же, воспитанные на ленинистском цинизме, использовали его, чтобы подорвать основы американской демократии.

Г-н Путин назвал распад Советского Союза «величайшей геополитической катастрофой» 20 века, однако он считает Ленина проводником хаоса, появившимся между двумя эпохами национального величия — эпохой Романовых до Николая II (фаворитами являются Петр Великий и Александр III) и Советским Союзом при Сталине.

Г-н Путин преподносит себя как царя, и как любой царь больше всего он боится революции. Именно поэтому основополагающим мифом путинской России является победа в войне над нацистской Германией, а вовсе не большевистская революция 1917 года. В этом и заключается ирония судьбы: в то время как Запад уже давно обсуждает эту революцию, Россия старается притвориться, что ее вообще не было. Должно быть, в мавзолее Ленина на Красной площади до сих пор раздается эхо его смеха, потому что ему бы обязательно понравился такой коварный политический расчет.