Что делать с оставленными советским оккупационным режимом памятниками? Нельзя сказать, что этот вопрос играет решающую роль в каком-либо процессе, но время от времени он возникает. В особенности, если какие-то активные действия начинаются в других странах. Например, в Эстонии, где в 2007 году было решено переместить статую красноармейца из центра Таллина на Братское кладбище, и местные русские радикалы использовали это для того, чтобы спровоцировать беспорядки. Последовали кибератаки и экономические санкции со стороны России, и в глазах тогдашних правящих латвийских политиков читалось облегчение, что эти «проблемы» не касаются их. Условно, потому что «Бронзовый солдат» был лишь поводом. Для политических нападок на Латвию Москва подыскала другие предлоги — 16 марта, неграждане, реформа русских школ и так далее. Возможно, нападки на Эстонию были более сконцентрированными, в то время как в отношении Латвии они более рассеяны во времени и пространстве. Что приобрели эстонцы? Поддерживаемые Россией активисты лишились символа — собираться на Братском кладбище им неинтересно. В свою очередь, в Риге известный памятник (советским воинам) в Пардаугаве стал своеобразным магнитом имперский стремлений.

Вопросы об упомянутом выше и о других памятниках периода оккупации время от времени выдвигаются. В особенности, если есть примеры из-за границы. Так, Украина после революции Майдана 2014 года начала целенаправленную политику декоммунизации. Сносились памятники, демонтировались мемориальные доски, изменялись названия городов и улиц. Но так как, в отличие от государств Балтии, на Украине в этом смысле фактически ничего не было сделано с момента развала СССР, то у нас подчеркивали, что украинцы просто быстрыми темпами наверстывают упущенное.

Иначе обстоит с недавним решением Польши демонтировать памятники времен Второй мировой войны, установленные в честь победы Советской армии. Солдатские кладбища, разумеется, никто трогать не будет, но декорированные символикой тоталитаризма монументы сносятся.

Мешает ли отсутствие таких памятников поминать погибших? Вовсе нет! В Латвии очень много солдатских кладбищ. Например, в лесах Земгале десятки мест захоронений павших в Первую мировую войну немецких солдат — простые, не бросающиеся в глаза кресты в тени деревьев, которые от окружающего леса отделяют небольшие каменные ограды. Спешно проезжающий мимо, возможно, даже не заметит, а те, кто интересуется историей, остановятся, прочитают надписи, задумаются. Одно из самых внушительных мест солдатских захоронений — братское кладбище погибших во время Второй мировой войны немецких солдат в Бебербеки (там похоронено около 5 тысяч 600 человек). Ухоженное место захоронения, хороший подъездной путь и автостоянка, даже небольшая каплица — сразу можно видеть, что продумано обо всем, но там нигде не найти каких-либо прославляющих нацизм или войну символов, как это чаще всего встречается на кладбищах красноармейцев.

Что с ними делать? Можно с большой долей вероятности предвидеть, что ответят должностные лица Латвии, если задать такой вопрос. Будет пояснено, что ничего сделать нельзя, потому что есть заключенное в 1994 году латвийско-российское соглашение о социальной защите живущих на территории Латвии российских военных пенсионеров и членов их семей, которое предусматривает также сохранение «мемориальных сооружений и мест воинских захоронений». Правда, даже среди специалистов нет единого мнения о том, что подразумевается под «мемориалом», но если нет политической воли, то это хорошая отговорка. Нет сомнений, что Россия сразу нарушила бы этот договор, если появится идеологическая надобность, но в данном случае он очень выгоден Москве для сохранения своего символического влияния.

В последнее время все-таки началась вялая дискуссия о том, что, может быть, есть еще какое-то решение. Прикрепить к памятникам информационные таблички, поясняющие, что их установила оккупационная власть, и рассказывающие о других исторических фактах? Так уже происходит, к примеру, в Литве. Не хочется соглашаться с нередко звучащими утверждениями, что памятники нужно сохранить, потому что это «часть нашей истории». Публичное пространство отнюдь не предназначено для того, чтобы все это сохранять, в конце концов оно имеет также свои ограничения. Однако в некотором роде идея не плохая, только лучшим местом для «сохранения истории» является музей, или в данном случае — парк памятников. Один из них — Memento park — можно осмотреть на окраине столицы Венгрии Будапешта, чтобы лишний раз убедиться, что мы не хотим возврата тех времен.