Российский байкерский клуб «Ночные волки», вызывающий бурю эмоций, принято считать инструментом «российской пропаганды» или «мягкой силы». Оставим в стороне популярный спор о «наших» хороших и их «плохих» ценностях (поскольку он по сути своей не разрешим). Вместо этого давайте обратимся к парадоксальной сущности феномена «Ночных волков». Это поможет нам лучше понять современную Россию и то, как импортная культурная практика переплетается с российской политикой, культурной гегемонией и общественными ценностями посткоммунистической России.

«Ночные волки» представляют собой своеобразное ответвление байкерской субкультуры. Они прошли интересный путь, в котором не обошлось без парадоксов и внутренних противоречий.

Байкерские клубы — импортированное в Россию явление или субкультура, если хотите. В Америке они часто так или иначе были связаны с криминалом, а не только с идеей «свободы» на колесах (пример —"Эм Си Бандидос" (MC Bandidos), «Эм Си Хелл Энжелс» (MC Hell Angels) и организацией, которая фактически напоминала банду. Как правило, байкеры ассоциировались с нетрадиционным образом жизни, с которым нередко были связаны и их проблемы с законом.

Нетрадиционно традиционный клуб

Байкерскую субкультуру импортировали в Россию приблизительно в 80-е годы 20 века, то есть во времена перестройки и гласности. Собственно клуб «Ночные волки» появился в 1989 году на пике перестройки и распада идеологического аппарата СССР. Тогда это было нонконформистское «рокерское» движение, которое протестовало против ценностей и образа жизни советского общества. Члены движения не скрывали, что берут пример с Запада. Кстати, и нынешний глава клуба Александр Залдостанов, Хирург, набирался опыта, будучи вышибалой в берлинском клубе.

От нетрадиционной субкультуры «Ночные волки» пришли к совершенно традиционным и ориентированным на государство воззрениям, которые во многом консервативные и даже ортодоксальные, а зачастую антизападные (по крайней мере откровенно критические в отношении Запада и США). Патриотизму «Ночных волков» ничуть не мешает импортный байкерский стиль и, кстати, сами мотоциклы, которые зачастую не имеют к России никакого отношения, а скорее воплощают собой Запад и непосредственно США. Идея свободы у них не противоречит идее сильного государства, которое клуб сегодня фактически поддерживает. Таким образом, у «Ночных волков» нет ничего общего с рядом их бывших западных аналогов. В этом парадоксальном контрасте ничего не меняет даже тот факт, что клуб изменил свою символику: название уже пишут не латинскими буквами, а кириллическими, а члены клуба называют себя уже не байкерами, а «российскими мотоциклистами». Бывает, они появляются на советских ретро-мотоциклах, таких как «Сталин», а на своих кожаных куртках носят (нередко рядом с портретом Иосифа Виссарионовича) православные кресты.

Таким образом, «Ночные волки» — прекрасный пример культурной кальки, а также, несомненно, пример инкорпорации или социального включения. Под этим термином подразумеваются шаги, с помощью которых центры власти или вообще «истеблишмент» нейтрализует угрозу, исходящую от инакомыслящих, включая их в процесс осуществления власти, фактически или идеологически. В этом мотоклуб «Ночные волки» не уникален: на Западе, например, произошла инкорпорация зеленого движения 70 — 80-х годов. Просто истеблишмент таким образом расширяет свои ряды, перенимая риторику или внешние формы первоначально оппозиционных групп. Зачастую это процесс становится выгодной маркетинговой сделкой. В случае «Ночных волков» это особенно очевидно, ведь они сослужили службу кремлевским сценаристам (даже буквально, ведь у бывшего тогда главным кремлевским «маркетологом» Владислава Суркова театральное прошлое), выступив в роли статистов для утверждения имиджа Путина как «крутого парня». Это случилось в 2010 году (Путин тогда был премьером). Здесь трудно в очередной раз не заметить иронический аспект. Путин, который в последние годы критиковал Запад и даже защищался «традиционными» российскими ценностями, не раз «засвечивался» с членами мотоклуба, который по своей форме является откровенно западным феноменом. Но, похоже, этот странный коктейль из разных ингредиентов никого особенно не обеспокоил. Так клуб сыграл свою роль, поделившись с премьером (а потом и президентом) своим имиджем.

Частью инкорпорации «Ночных волков» также, например, стали президентские гранты, которые клуб получил от Кремля на свою патриотическую деятельность. К 2015 году их размер достиг 56 миллионов рублей. Правда, если судить по грантовой политике, в последнее время связь между клубом и Кремлем несколько ослабла, и денег стало меньше. С приходом нового заместителя руководителя администрации президента Сергея Кириенко (в 2016 году) патриотическо-традиционно-консервативный акцент ослаб. Вероятно, это произошло потому, что он исчерпал себя или мог вот-вот выйти из-под контроля Кремля, превратившись в фундаменталистский консерватизм или русский национализм. Добавлю, что «Ночные волки» также давно занимаются предпринимательством. Например, они держат клубы, организуют рок-концерты, оказывают охранные услуги через фирму WolvesHolding, а также открыли сеть собственного бренда одежды и тому подобное. Принято считать, что они не занимаются криминальной деятельностью, в отличие от их некоторых западных «коллег». «Ночные волки» — просто предприниматели, а не только активисты и российские патриоты. Коммерция прекрасно сочетается с патриотической деятельностью, которая зачастую ориентирована на молодежь и ее воспитание. Серьезную критику вызывали действия «Ночных волков» на Восточной Украине и в Крыму.

Память и милитаризм не одно и то же

В современной России память о Великой Отечественной войне очень часто смешивается с современным возрожденным милитаризмом. Для страны с державными амбициями милитаризм — явление не новое, и в России он связан, с одной стороны, с реформой вооруженных сил (ее частью было повышение престижа военной службы), а с другой — с напряженностью в отношениях с НАТО и другой милитаристской страной — США. Кстати, милитаризмом пронизана, например, голливудская развлекательная продукция (сериалы и фильмы), и доля содержательных произведений, по-видимому, в ней намного меньше, чем разных образчиков вроде «Военно-юридическая служба», «Морская полиция: Спецотдел» и так далее. Несомненно также то, что в последние годы Россия успешно пользуется победой в 1945 году как инструментом своей «мягкой силы». Ежегодная «пиар-акция» «Ночных волков» в виде мотопробега неизменно привлекает большое внимание. Некоторые люди, а также, конечно, СМИ не осознают, что между памятью и современной поддержкой милитаризма любой (!) страны с державными интересами есть большая разница.

В таких странах, как Чехия и Словакия, культуру «Ночных волков» тоже перенимают. Это связано, в частности, с неспособностью самостоятельно и ясно выразить свою критику в адрес Запада, которая не была бы «франшизой», например, российского (не всегда нам подходящего) варианта. Причина — в нашей буквально истерической и лакейской лояльности к Западу. Мэйнстрим фактически запретил критику Запада или просто ее игнорирует, хотя она всегда была частью либеральной дискуссии на самом Западе. Поэтому вся критика была вытеснена на периферию, где ее теперь, что понятно, присваивает себе (не)добровольно вытесненная на ту же периферию Россия.

«Ночные волки» — просто российский феномен начала 21 века, сочетающий в себе российский патриотизм, консервативные и православные воззрения, политику с чистой коммерцией и фактически цирковые шоу-элементы, граничащие с безвкусицей (разумеется, это лично моя точка зрения, которую я никому не навязываю). И все это помещено в первоначально западную импортную оболочку. Но ничего из этого не запрещено, и «Ночные волки» во многом выражают позицию определенной части российского общества. Например, «Байк-шоу» этого года (иногда название даже пишут латиницей), запланированное на август в Севастополе, предложит зрителям следующее: «Масштабное трюковое и пиротехническое, музыкальное и литературное действие. Движущиеся диковинные декорации, вырывающиеся из агрессивно-брутального индустриального пейзажа, летающие мотоциклы и невероятные, рискованные трюки, десятки разнообразных движущихся объектов и военной техники разных эпох и назначений, сотни людей, участвующих в программе — все это будет подчинено большому замыслу, направленному в будущее и адресованному стране…» Неужели «гибридной» угрозе наконец-то дано подобающее определение? Или, скорее, речь идет о гибридном китче, в котором отечественное содержание обличено в импортную форму? Решайте сами.