В новом романе «Ужасная страна» (A Terrible Country) молодой человек Андрей Каплан, родившийся в СССР, с трудом делает научную карьеру и переживает расставание, после чего возвращается в Россию, чтобы ухаживать за стареющей бабушкой. Джеффри Браун (Jeffrey Brown) беседует с автором Китом Гессеном (Keith Gessen) о том, насколько сюжет романа соответствует его собственной жизни и противоречиям в этой стране.
Джеффри Браун: 2008 год. У молодого Андрея Каплана, который родился в СССР и вырос в США, возникли проблемы в научной карьере, и его бросила подруга. Что делать? Вернуться в Москву, чтобы ухаживать за своей стареющей бабушкой и найти себя в новой России.
Новый роман «Ужасная страна». Сам его автор Кит Гессен там родился, а вырос здесь. Он — журналист и редактор, переводчик произведений писательницы Светланы Алексиевич, лауреата Нобелевской премии. И это его второй роман.
Добро пожаловать.
Кит Гессен: Спасибо.
— Так что, на самом деле, это слегка прикрытая проза? Можно так сказать? Вы сами вернулись в Россию примерно в это время?
— Да, именно так и было. Вопрос о том, какое количество материала вы берете из вашей жизни, — интересный вопрос. У тебя может быть исходный материал, а потом ты смотришь на него и говоришь, что я могу сделать, чтобы это стало интересным для кого-то еще кроме меня?
И ты берешь кое-что, не более 10 фактов или моментов. И берешь еще что-нибудь — не более двух фактов. Смотришь на все это и думаешь, будет ли это работать. Вроде как экспериментируешь, колдуешь над этим.
— Вы здесь взяли многое, думаю, до 10 фактов, когда вернули этого молодого героя в страну, которую он вроде как и знает, но на самом деле не знает.
— Я пытался выразить то, что происходит со мной каждый раз, когда я еду в Москву. А именно — то, чего я жду, читая новости, что это будет такая комната ужасов. Я рассчитываю увидеть, как людей арестовывают на улицах, что меня самого могут арестовать. И каждый раз, когда я приезжаю, становится все лучше и лучше. Есть кафе. Люди ездят на хороших машинах. Они разговаривают по мобильному. Это выглядит совершенно нормально.
— Да. Я имею в виду, что у вас в книге есть Андрей, который ходит и обнаруживает, что не может позволить себе даже чашку капучино. Потому что в новых кафе она стоит шесть-семь долларов.
— И он не может понять, каким образом все эти люди идут и покупают этот дорогой кофе и эти бутерброды, даже не пикнув. И это своего рода парадокс. С одной стороны, это очень хорошо, а с другой стороны, происходит одновременно и кое-что другое.
— Да. Я имею в виду, все то, о чем говорят в новостях, ведь существует на самом деле, так? И в книге это тоже видно. Я имею в виду, что наряду с изобилием и ростом существует угнетающая политическая атмосфера.
— Недавно вы написали очерк под названием «Я тайно интересовался Россией. Сейчас же на нее обращают внимание все», потому что был период, когда никто не обращал на Россию внимания, ведь так? А теперь о ней пишут в газетах каждый день.
Вас это удивляет? И как вы реагируете на то, что в наших новостях, в нашей политической культуре она снова стала прямо-таки чудовищем?
— Я испытываю смешанные чувства. Как человеку, который много знает о России, мне приятно наблюдать это в сознании людей. И в то же время политическая атмосфера, существующая сейчас в США в отношении России, на мой взгляд, отвратительна.
— В каком смысле?
— Я считаю, что мы обвиняем Россию во многом, что не имеет к России никакого отношения. Думаю, что русские вмешивались в наши президентские выборы. На мой взгляд, они хотели бы оказать негативное влияние на нашу политическую культуру. Но Дональда Трампа избрал американский народ. И взваливать все это на Россию, как хотелось бы некоторым, я считаю ошибкой.
— Почему именно художественная проза выбрана для передачи такой сложной истории, которую даже сейчас вы пытаетесь рассказать мне, о том, как мы воспринимаем Россию, какая она есть на самом деле, как и что мы, возможно, не учитываем, упускаем?
— Я написал эту книгу по двум причинам. Одна из них состоит в том, чтобы описать Россию на более личном, интимном уровне, чем я мог бы это сделать как журналист. Описать ее запахи и звуки. Я думал, что это можно сделать лучше, написав роман.
Другая причина была в некотором роде личной: мне пришлось прожить этот год с бабушкой, ухаживая за ней и проводя с ней время. И это были действительно глубокие переживания. Это был очень эмоциональный опыт.
Это были испытания и переживания, благодаря которым я не только узнал много нового о бабушке, но и многое о России. И речь идет не только о том, что она пережила в Советском Союзе, но и то, что ей довелось испытать в постсоветский период. О том, что она чувствовала себя своего рода рудиментом или лишним, ненужным человеком, не вписывающимся в тот новый мир, в который превратилась Россия.
И это был такой личный опыт, который, как мне казалось, можно описать только в романе.
— Мне интересно — для вас, как и для Андрея, — это все еще страна, которую вы знаете, — но при этом не знаете? Страна, которая в некотором смысле ваша, но, очевидно, уже больше не ваша?
— Безусловно. Как я уже писал, я кое-что увидел благодаря Андрею, потому что он по-настоящему не знал страны. Потому что там он столкнулся с тем, что его бесило, или что его удивляло, или что его огорчало, или что его радовало. И именно через это я мог бы провести читателей, чтобы они смотрели на все глазами Андрея.
В этом смысле он был для меня очень хорошим рассказчиком.
— Хорошо. Новый роман «Ужасная страна». Кит Гессен, большое вам спасибо.
