Скоро множество российских зрителей устроятся перед телевизорами, чтобы посмотреть большой документальный фильм о Скандинавии. «Скандинавские страны доказывают, что равенство возможно. И я кое-что хочу показать моим российским зрителям», — говорит Владимир Познер, ветеран российской журналистики на Первом канале.
На интервью он приходит на несколько минут раньше назначенного. Необычно для российских мужчин его положения. Обычно они заставляют себя ждать.
Но я не удивлена. Ведь он еще и лично ответил на мое письмо, а также сам следит за своим графиком, не перепоручая все это какому-нибудь ассистенту.
Безупречно одетый в темно-синий бархатный пиджак, светлые брюки, тщательно отглаженную рубашку и замшевые туфли, он садится за столик и заказывает чашку кофе. Точно такой же дружелюбный, тактичный и обаятельный, как и на экране телевизора.
Нет, Россию никак нельзя назвать однозначной. И одна из причин — такие люди, как Владимир Познер.
Владимиру Познеру 84 года, и он ведет собственную программу-интервью на Первом канале — одном из важнейших рупоров пропаганды Кремля с миллионами зрителей по всей стране. Сам Познер знает о пропаганде все. Он был среди самых выдающихся пропагандистов Советского Союза.
Сегодня он — один из наиболее уважаемых журналистов России. И это несмотря на то, что его программа-интервью идет на государственном канале, что подразумевает определенные ограничения. Познер мастерски умеет выдерживать баланс, в своих интервью всегда задавая представителям власти критические вопросы, но никогда не преступая черту.
Скандинавия — настоящее открытие
И вот он сделал документальный сериал о скандинавских странах. Его будут показывать на Первом канале в конце осени.
Он говорит, что поездка в Финляндию стала «настоящим открытием». Три части, посвященные Финляндии, рассказывают о финской школе, высоких технологиях и внимании к образованию.
«В России долгое время на Финляндию смотрели свысока. Финнов считали медлительными и не особенно сообразительными. Но сейчас такое отношение встречается все реже. Россияне вынуждены признать, что так называемая „чухня" добилась потрясающих результатов».
По словам Познера, исторически у России сложились отношения в первую очередь с Финляндией и Швецией.
«Финляндия была частью России — пусть не особенно долго, но все-таки. А Швеция была сильной державой, с которой мы должны были считаться. Это наша история, войны и столкновения. К Норвегии и Дании у России совершенно другое отношение».
Я встретилась с Познером в его французском ресторане в Москве. Он называется «Жеральдин» в честь его матери-француженки, а находится на Остоженке, одной из самых известных улиц Москвы. Сам Познер — русский, французский и американский гражданин, и все три языка он считает своими родными.
Общество благосостояния завораживает
Документальный сериал Познера о скандинавских странах полон восхищения достижениями шведского, финского, норвежского и датского обществ. Исландия сюда не попала исключительно из экономических соображений.
Он очарован обществом благосостояния, школами, высокими технологиями, экономикой. Но в первую очередь социальным равенством.
«В Скандинавии есть настоящее равенство. Ты не лучше меня, а я не лучше тебя. Это не теоретическое равенство, а реальное. И люди полагаются друг на друга. Это важно рассказывать по всему миру, но в первую очередь в России. Ведь именно этого мы хотели в 1917 году, но у нас не получилось. Вместо этого произошла катастрофа. Поэтому важно задаться вопросом: почему у нас не получилось? Ведь четыре скандинавские страны доказали, что равенство возможно».
Познеру принесли его кофе. В светлом, красивом ресторане с мягкими набивными стульями играет чарльстон.
«В скандинавских странах в центре всего стоит социальная забота о людях. Общество заботится обо всех, неважно, есть у тебя деньги или нет. Этим невозможно не восхищаться».
Анна-Лена Лаурен: В России часто говорят, что коррупция есть везде. Когда я отвечаю, что в скандинавских странах ее практически нет, люди мне не верят.
Владимир Познер: Мне это напоминает компанию мужиков, которые в бане обсуждают женщин. Кто-то говорит: любви не существует. Но это значит лишь то, что он сам никогда не любил.
— В вашем документальном сериале вы говорите, что в период владычества Швеции шведы обращались с жителями Финляндии как с обслуживающим персоналом. Это не совсем так. Первый в мире закон о свободе печати 1766 года подписали два финляндца — Андерс Хюдениус (Anders Chydenius) и Петер Форссколь (Peter Forsskål). И в шведском парламенте уроженцы Финляндии тоже были.
— Но при этом довольно много финляндцев меняли имена на шведские. Шведское имя было престижнее, это ведь о чем-то говорит.
Швеция явно вызывает у Познера восхищение — но не менее очевидно и его раздражение. Ни одна скандинавская страна так его не раздражает, как Швеция.
— От шведа очень трудно получить прямой ответ. Они что, не могут просто сказать „да" или „нет"? Слова „нет" вообще для них не существует, все ходят вокруг да около. И шведы — самый сложный из всех скандинавских народов. История Швеции сложнее истории остальных стран Скандинавии.
Жизнь с границами
Владимир Познер прекрасно понимает, что такое двойственность. Вся его жизнь состояла из хождения вдоль границ и их пересечения. Он родился в Париже, его мать была француженкой, а отец — русским евреем, чьи родители уехали из царской России. В 1940 году семейство Познеров бежало от Гитлера, и им удалось добраться до Нью-Йорка.
«Нам удалось подкупить нацистские власти. Если бы они были такими же неподкупными, как скандинавы, я бы здесь не сидел», — констатирует Познер.
После войны им пришлось уехать из США, поскольку отец, убежденный коммунист, оказался советским агентом. Франция отказалась пустить его обратно, и Познеры переехали в Советский Союз.
КГБ несколько раз пыталось завербовать молодого Познера. Но уговорить его не удалось, и ему было запрещено выезжать за пределы страны вплоть до прихода к власти Горбачева.
Несмотря на это, Познер искренне верил в коммунизм. Он сделал карьеру журналиста в сфере англоязычной советской пропаганды и часто выступал в американских СМИ. Всегда через спутник. Ведь ехать в США ему было нельзя.
— Положа руку на сердце: я был пропагандистом и хорошо делал свою работу. В первую очередь потому, что я сам верил в то, что говорил. Иначе не получается. Во-вторых, я говорил по-английски как американец, а не как человек, выучивший язык. И в-третьих, у меня был к этому талант. Пока я сам в это верил, все шло хорошо.
Но после вторжения СССР в Прагу в 1968 году Владимир Познер начал сомневаться.
— Поначалу я старался об этом не думать. Но трещина в здании моей идеологии уже появилась. И она постепенно росла. Наконец я все бросил и стал самим собой.
Однако Познер сознательно пошел на компромисс, запустив программу именно на Первом канале. Ему нельзя приглашать некоторых людей. Нельзя прямо критиковать Путина.
— Я, например, не могу пригласить в студию лидера оппозиции Алексея Навального. Не могу прямо критиковать Путина. То есть, я могу его критиковать, но лишь косвенно. Как-то вот так вот», — говорит Познер, делая рукой извилистый жест, напоминающий движение змеи.
Но он соглашается не на все.
— Они не должны вмешиваться в то, что я говорю, или вырезать что-то из моей программы.
— Зачем же вы все-таки остаетесь на Первом канале?
— Там мне доступна очень большая аудитория. И я знаю, что это приносит плоды. Я довольно много езжу по России, и вы и представить себе не можете, сколько людей приходят на мои встречи со зрителями. В особенности молодежи.
По мнению Познера, нынешняя информационная война мало общего имеет с той пропагандой, которой он занимался когда-то сам.
— Тогда это была открытая и явная пропаганда, другой вопрос, насколько она была успешной. Сегодня у нас есть российская Аль-Джазира (Al-Jazeera), RT, и она сложнее. Пропаганда стала умнее, она работает гораздо тоньше и красивее.
— Но методы стали грубее.
— Да? Я знаю, что это пропаганда, и я этого не выношу. Зачем портить себе настроение?
Его совершенно не интересуют социальные сети, и новости в интернете он тоже не читает.
— Это неинтересно. Я лучше почитаю хорошую книгу. Сейчас я читаю детективы Дэшила Хэммета (Dashiell Hammett). Слушаю Баха и Моцарта, встречаюсь с друзьями и играю в теннис три раза в неделю. У меня нет времени зависать в интернете.
На прогулке с Воландом
Вокруг добрых глаза Познера появляются лукавые морщинки. Потом он открывает секрет.
— Когда меня спрашивают, как мне удается оставаться в такой хорошей форме в 84 года, я обычно говорю, что недавно гулял на Патриарших прудах — я там живу.
— Вот как.
— И там я встретил Воланда.
Воланд из булгаковского романа «Мастер и Маргарита» — противоречивая фигура. Считается, что это замаскированный Сатана, но делает он не только зло. Скорее он проявляет себя как парадоксальный и ускользающий персонаж.
Трудно представить себе Познера в виде Воланда. Но ясно одно: Познер умеет общаться с дьяволом.
Он это делал всю свою жизнь.
