Спустя пять лет после катастрофы в Чернобыле, летом 1991 года, в последнее лето существования Советского Союза, я побывала на Украине. Я совершила вылазку в 30-километровую (20-мильную) запретную зону, — после аварии все люди были выведены оттуда, — вместе с несколькими местными активистами. Мы купили счетчики Гейгера, которые, на самом деле, стали подавать сигналы о повышении радиационного уровня по мере нашего приближения к реактору этой атомной электростанции, но не это было самым важным. Мы также поговорили с местным доктором, который, насколько я помню, оказался не очень общительным. Некоторые люди рассказывали нам о двухголовых свиньях и подвергшихся мутации коровах, однако другие утверждали, что это просто слухи.

На самом деле не так много можно было узнать о Чернобыле спустя пять лет после катастрофы. Количество погибших людей оспаривалось даже в тот момент, и до сих пор ситуация в этом отношении не изменилась. Тогда я написала о том, что, по официальным данным, число погибших составило 31, тогда как научный директор этой запретной зоны считал, что всего погибло около 7 тысяч человек. Другие советские неправительственные организации приводили более значительные цифры, и, по их мнению, вскоре после этой аварии умерли 300 тысяч человек. Эти данные были изменены, однако представление о масштабах трагедии осталось неизменным. В то время нельзя было быть уверенным по поводу данных о количестве жертв, но и сегодня такой уверенности нет. Никто не замерял уровень радиации сразу после взрыва, никто не вел наблюдение за людьми, эвакуированными из своих домов и переселенными в другие районы страны; ничего не было известно даже о судьбе солдат и сотрудников этой атомной электростанции, принимавших участие в работе по устранению последствий аварии.

Все те, кто недавно посмотрел на телеканале «Эйч-би-оу» (HBO) блестящий 5-серийный фильм «Чернобыль» (Chernobyl) или прочитал опубликованную в 2018 году и получившую награду книгу Сергея Плохия (Serhii Plokhy) «Чернобыль: история ядерной катастрофы» (Chernobyl: The History of a Nuclear Catastrophe), догадывается о существовании более глубоких проблем. Многочисленные наслоения лжи и обмана окружали этот инцидент с самого начала. На первом этапе руководители атомной электростанции, а затем и советские руководители скрывали правду о взрыве. Позднее они пытались скрыть ошибки людей, которые и привели к этой катастрофе. Именно поэтому не были произведены соответствующие замеры, не была осуществлена полная оценка ситуации, жертвы не были проинформированы.

Со временем общее количество лжи привело к созданию еще одной проблемы, поскольку доверие к советским институтам — медицинским, научным и политическим — существенно понизилось, особенно на Украине. Слухи заменяли объективную информацию. Теории заговоров заменяли объяснения. В результате Чернобыль стал важным источником вдохновения для зарождавшегося тогда движения за независимость Украины. Чернобыль также убедил Михаила Горбачева, последнего генерального секретаря в Советском Союзе, в необходимости начать реализацию его программы гласности, то есть, открытости. Если советские учреждения начнут говорить правду, полагал он, то тогда можно будет избежать новых Чернобылей, и Советский Союз сможет сохраниться. Вместо этого СССР тоже расплавился и перестал существовать.

Хотя более трех десятилетий прошло с того момента, как в результате взрыва на Чернобыльской атомной электростанции в атмосфере стали распространяться волны радиации, сегодня найдется предостаточно людей, которые хотят говорить об этой катастрофе, читать об этом, смотреть художественные фильмы на эту тему. Субкультура людей, увлеченных Чернобылем, процветает в интернете. Но это хорошо, поскольку мы живем в тот период, когда уроки Чернобыля постепенно утрачиваются. Внутри России вернулась традиция официальной лжи: там звучали призывы запретить демонстрацию сериала телекомпании «Эйч-би-оу» на том основании, что показанная там советская некомпетентность, лживость и продажность каким-то образом оскорбляют современную Россию и память о советской империи. Поскольку национальная гордость важнее правды, российский телеканал НТВ заказал свой собственный сериал на эту тему. В нем, конечно же, не будет рассказана правдивая история. Вместо этого — вот сюрприз! — там будет сказано о том, что виновником этой катастрофы является ЦРУ.

Однако Россия — не единственная страна, где наука вызывает подозрения, количество теорий заговора увеличивается, а политика представляет собой череду тайных сговоров. В Вашингтоне президента Трампа панельные обсуждения с участием ученых отменяются. Правила в области экологии, призванные защитить общество от насыщенного вредными выбросами воздуха и других загрязнений, отменяются. Места в ведомствах по защите окружающей среды, которые раньше занимали эксперты с опытом научной работы, сегодня отданы людям из тех отраслей бизнеса, которые и являются объектами регулирования. Как только они закончат свою работу в правительственных ведомствах, они, скорее всего, вернутся именно в эти отрасли промышленности и получат соответствующее вознаграждение.

Большинство подобных вещей происходят не в тайне, а в тишине. Президент Трамп особо не распространяется о том, что он делает, а вместо этого развлекает публику своими нападками на актрис и мэров иностранных городов, а также делает в социальных сетях ретвиты публикаций сторонников теории заговора. У нас нет цензуры, как в Советском Союзе; мы живем в культуре большого потока информации, в которой слова заглушаются, а не запрещаются, а важные идеи и события игнорируются. Нам повезло, очень повезло, поскольку в нашей стране еще не было катастрофы — ни атомной, ни какой-либо другой. Но если что-то подобное произойдет, мы, возможно, обнаружим такое разрушение доверия, к которому мы уже не готовы.