На краю платформы виднеются исполосованные рекламные афиши. Потому что они прячут дозы за ламинированной бумагой. Когда наступает ломка, а у них нет ничего под рукой, они могут ползать по полу, шарить за огнетушителями и сиденьями в надежде найти остатки крэка. В «Маркаде» в вагон заходит мужчина, который ведет беседу с бутылкой воды, надевает солнцезащитные очки и начинает разговаривать с собственным отражением в окне. У него истощенный вид и бледная кожа, круги под глазами и обожженные губы. Он — один из тех, кто занимают станции метро на севере Парижа, чтобы употребить там свою любимую смесь кокаина с аммиаком или пищевой содой под названием «крэк». По своей форме он напоминает кристалл, который нужно разогреть. Человек курит его и убивает себя. Очень быстро.
В тот день, когда муж сказал ей, что она станет «такой, как они», Дуня испугалась. Это случилось семь лет назад, их дочери тогда было всего 5 месяцев. Она регулярно употребляла кокаин, экстази и метамфетамин, с крэком познакомилась у дилера. «Приход был странный. Я подумала: «Забористая штука». Тогда у нее была послеродовая депрессия, она сидела без работы. За несколько недель у нее возникла зависимость. Она начала употреблять в день две-три дозы, цена на которые колеблется от 5 до 10 евро. «Пачка», то есть несколько доз, которые собраны в своеобразную длинную и тонкую палку, стоит 40 евро при том, что за грамм кокаина просят 80. Как и остальные, она нашла прибежище в метро, сначала чтобы спрятаться от няни, затем потому что дозы покупались на станции «Сен-Лазар», а принимались на одной из соседних станций.
«Ты идешь за кем-то, потом садишься. Это глупо, но ты чувствуешь себя, как на острове. Зимой там тепло. Потом, когда наступает приход, у тебя эйфория. То есть, тебе на все наплевать. Я ходила туда раз десять. Но ни разу не провела там больше четверти часа. Веером я возвращалась домой, а остальные жили прямо там или на улице… Я была далеко от дома и думала, что не встречу никого из знакомых… Но однажды мне повстречался мой муж. Он был с другом и сделал вид, что не заметил меня, но потом пришел за мной. Ему было стыдно. И правильно».
Как отмечают во Французском управлении по наркотикам и наркозависимым, крэк перестал быть уделом маргиналов и выпавших из общества людей, начал затрагивать обычных граждан, таких как Дуня. Период сильного наслаждения продолжается всего несколько минут или даже около десяти секунд, а затем наступает непреодолимое желание принять новую дозу. Потом начинается падение, депрессивное состояние, с которым многие пытаются справиться с помощью героина. Дуня вспоминает, как она потеряла аппетит, как у нее начались бессонница и кошмары, судороги. Она находилась в постоянном чувстве тревоги и паранойи, испытывала беспричинный гнев. Как и у всех остальных, у нее потрескались губы…
Крэк не только повышает риск сердечнососудистых и инфекционных заболеваний, но и ведет к дыхательной недостаточности и кровотечению в легких. В долгосрочной перспективе воздействие на сердце, печень и почки становится необратимым. Наконец, он вызывает тактильные и чувственные галлюцинации. «Мне казалось, что на мне повсюду клещи, я чувствовала, как растут волосы», — говорит Дуня.
Она не забыла про «людей из метро»: «Мне вспоминается девушка, которая пошла по рукам. Она часто занималась проституцией. Она жила в маленьком доме с мужиком, который выгонял ее днем. Был еще один из Реюньона, который иногда вел себя очень агрессивно. Он сидел на крэке, и ему было почти 60! Он жил на улице почти 20 лет. Многие бомжи, которые старались держаться от этого подальше, через какое-то время тоже подсаживались. Чтобы найти деньги, некоторые воровали. Они часто дрались между собой, но не трогали людей… В худшем случае, они могли пристать к ним в приступе бреда. То, чем они занимались снаружи, уже другой вопрос…»
Когда наркоманы не в себе, они спрыгивают на пути, чтобы забрать спрятанное в туннелях добро или пойти пешком на соседнюю станцию… Это ведет к экстренному автоматическому обесточиванию. В 2017 году таких случаев было более 800 на 12 линии, против всего пяти на соседней! Ален особенно тревожится насчет одного поворота, потому что боится сбить кого-то из них на выезде. Недавно какой-то мочившийся на пути наркоман угрожал ему. Он потребовал вмешательства охраны, но час спустя тот же самый человек все так же «оскорблял людей». В центре управления ему сказали подать заявление в полицию, что он и сделал. После этого случая Ален, как и некоторые другие его коллеги, решил больше не делать остановку в случае скопления людей и риска беспорядков, как это было в 16 часов в субботу, когда две группы по десять человек принялись вопить и толкать друг друга.
Машинист с 15-летним стажем Жан-Марк Жюдит поступает точно так же на станции «Симплон». Все это недешево обходится Парижскому метрополитену, который обязан по договору соблюдать определенную частоту движения под страхом штрафных санкций. Машинисты рассказывают о случившемся с их коллегой: один наркоман ударил ножом другого прямо за дверью его кабины. По их словам, раньше «наркоманы как-то уживались с пассажирами»… Но разве можно быть уверенным в будущем? Поэтому они начинают день «с тревогой на сердце» и говорят себе, что «полиции, наверное, нравится, что дилеры находятся в метро, а не снаружи».
После облавы на преступную сеть в Реверди в XIX округе в 2014 году дилеры спустились в метро. Жан-Марк рассказывает, что некоторые линии просто оккупировали. «Сейчас их выбор пал на станцию „Гар-де-л'Эст" в сторону „Клиганкур" в начале платформы. Они обосновались за строительной бытовкой». Их около 30, и их не всегда легко отличить от клиентов, которые в своем большинстве отбывают в «Сен-Лазар». Полицейские называют их «моду» (с языка волоф, на котором говорят в Сенегале), потому что они прячут наркотики во рту, чтобы им было удобнее проглотить их в случае задержания.
9 ноября 2017 года 20-летний Масар умер на станции «Гар-де-л'Эст», поскольку проглотил более 30 доз крэка… Порядок обычно обеспечивается тысячей сотрудников Группы защиты и безопасности Метрополитена, но у них нет никаких полномочий. Они могут лишь «убедить» наркоманов уйти со станции, что те и делают… на 15 минут, в лучшем случае на пару часов. При нарушении закона сотрудники метро должны звонить в полицию, которая почти за два года задержала 283 дилеров и 406 клиентов. Была сформирована патрульная система. Четыре раза в неделю четыре ассоциации в сопровождении сотрудников Парижского метрополитена говорят с наркоманами и предлагают им помощь. «Капля в море», — считает Лоран Джебали, генеральный секретарь в профсоюзе работников метро. Когда дилеров с клиентами прогоняют с одной станции, они переходят на другую, а потом возвращаются. Это система сообщающихся сосудов, которая к тому выходит наружу. В ответ на угрозу машинистов начать забастовку были объявлены меры: «регулярное присутствие отрядов сил безопасности» и формирование парижской прокуратурой специализированного отдела по наркотикам в общественном транспорте.
Дуня знает, где кроется опасность. Она вылечилась, вновь нашла работу и не хочет рецидива… Поэтому она ездит на автобусе. «Мое состояние все еще хрупкое. Но у меня есть то, что помогает держаться: я думаю о „них", людях из метро».
