Было июльское утро, которое началось как обычно — приготовила завтрак. Покормила собаку. Приняла витамины. Нашла потерявшийся носок. Подняла закатившийся под стол карандаш-румяна. Собрала волосы в конский хвост и взяла сына из кроватки.
Сменив ему подгузник, я почувствовала сильный спазм, острую боль. Я опустилась на пол, держа сына на руках и напевая колыбельную, чтобы успокоить нас обоих. Веселая мелодия никак не соответствовала тому, что я чувствовала, я поняла, что что-то не так.
Прижимая к себе своего первенца, я понимала, что теряю второго ребенка.
Несколько часов спустя я лежала на больничной койке, держа мужа за руку. Его ладонь была влажной, и я целовала его пальцы, мокрые от наших слез. Застывшим взглядом я смотрела на холодные белые стены и пыталась представить, как мы это переживем.
Я вспомнила один случай, произошедший в прошлом году, когда подходила к концу наша с Гарри длительная поездка по Южной Африке. Я была совершенно измотана. Я кормила грудью нашего маленького сына, и, находясь в самом центре внимания людей, я пыталась храбриться и делать вид, что все отлично.
«Вы в порядке, с вами все хорошо?», — спросил меня журналист. Я честно ответила ему, не зная, что мои слова найдут отклик у стольких людей — у молодых мам, у тех, кто постарше, и у всех, кто по-своему молча страдает. Мой спонтанный ответ, казалось, позволял людям говорить правду. Но больше всего мне помог не искренний ответ, а сам вопрос.
«Спасибо, что спросили, — ответила я. — Мало кто меня спрашивает, все ли со мной в порядке».
Сидя на больничной койке и видя, как у моего мужа, пытающегося успокоить мое разбитое сердце, душа разрывается, я поняла, что единственный путь к исцелению — это для начала спросить: «Ну как ты, у тебя все в порядке?».
Как наши дела, все ли у нас в порядке? В этом году в жизни многих из них наступил переломный момент. 2020-й год для всех нас стал годом потерь и страданий, когда мы чувствовали опасность и бессилие. У всех на слуху эти рассказы — у какой-то женщины день начался как обычно, но ей позвонили и сообщили, что ее пожилая мать умерла от Covid-19. Какой-то человек проснулся, чувствовал себя хорошо, может быть, был немного вялым, но ничего необычного. Его тест на коронавирус показал положительный результат, и через несколько недель он — как и сотни тысяч других — умер.
Молодая женщина по имени Бреонна Тейлор легла спать, как делала это всегда по вечерам, но до утра она не дожила, потому что устроенный полицейскими обыск обернулся катастрофой. Джордж Флойд вышел из круглосуточного магазина, не догадываясь, что издаст последний вздох под тяжестью чьего-то колена, и в последние минуты перед смертью звал маму. Мирные протесты перерастают в беспорядки с применением насилия. Здоровье мгновенно сменяется болезнью. Там, где когда-то была общность, теперь разобщенность.
Вдобавок ко всему этому, у нас, похоже, больше нет согласия и в том, что является правдой. Мы не просто враждуем из-за нашего отношения к фактам, мы поляризованы по поводу того, является ли факт на самом деле фактом. Мы расходимся во мнениях относительно того, реальна ли наука. Мы расходимся во мнениях по поводу того, выиграны или проиграны выборы. Мы расходимся во мнениях относительно ценности компромисса.
Помню, как-то, когда я была юной девушкой, я сидела на заднем сиденье такси, мчавшегося сквозь суету и суматоху Манхэттена. Я выглянула в окно и увидела женщину, которая говорила по телефону, обливаясь слезами. Она стояла на тротуаре, переживая что-то очень личное на виду у всех. В то время город был для меня незнакомым, и я спросила водителя, не остановиться ли нам, чтобы выяснить, не нужна ли женщине помощь.
Он объяснил, что личная жизнь жителей Нью-Йорка проходит на виду у всех. «В этом городе мы любим, мы плачем на улице, наши чувства и истории нашей жизни могут наблюдать все». Помню, как он сказал мне: «Не волнуйся, кто-нибудь на том углу спросит ее, все ли с ней в порядке».
Теперь, по прошествии всех этих лет, в условиях изоляции и карантина, оплакивая потерю ребенка, потерю общей веры моей страны в то, что является правдой, я думаю о той женщине в Нью-Йорке. А что, если никто не остановился? Что, если никто не заметил ее страданий? А что, если никто ей не помог?
Жаль, что я не могу вернуться и попросить таксиста остановиться. В этом, как я понимаю, и заключается опасность замкнутой жизни — когда моменты печали, страха или сокровенные моменты люди переживают в одиночестве. Никто не останавливается, чтобы спросить: «Ты в порядке?».
Потеря ребенка означает почти невыносимое горе, которое испытывают многие, но о котором мало кто говорит. Испытывая боль утраты, мы с мужем обнаружили, что у 10-20 женщин из 100 был выкидыш. Но, несмотря на поразительную общность этих страданий, разговор на эту тему по-прежнему является табу, вызывает невероятное чувство (необоснованного) стыда, и из-за этого человек вынужден постоянно испытывать страдания в одиночестве.
Некоторые находят в себе смелость и рассказывают о том, что с ними произошло. Они открыли дверь, зная, что когда один человек говорит правду, это раскрепощает других, давая им возможность поступать так же. Мы поняли, что когда люди спрашивают, как у кого-то из нас дела, и когда они действительно слушают ответ с открытой душой и без предвзятости, переносить страдания и горе становится легче — всем нам. Когда нам предлагают рассказать о своих страданиях, поделиться своей бедой, мы вместе делаем первые шаги к исцелению.
Поэтому в этот День благодарения, когда мы готовимся к празднику, не похожему ни на один из предыдущих (ведь многие из нас разлучены со своими близкими, одиноки, больны, напуганы, разобщены и, возможно, изо всех сил пытаются найти что-то такое, за что можно быть благодарными), давайте решимся и спросим других: «У вас все хорошо, вы в порядке?». Как бы мы ни расходились во мнениях, как бы мы ни были физически далеки друг от друга, истина заключается в том, что сегодня мы как никогда связаны друг с другом. На связывает все то, что мы — каждый по отдельности и вместе — пережили в этом году.
Мы привыкаем к новой норме, где лица закрыты масками, но это заставляет нас смотреть друг другу в глаза — иногда светящиеся теплом, а иногда полные слез. Впервые за долгое время мы как люди действительно видим друг друга.
У нас все в порядке?
Наверняка будет.
