У заместителя бургомистра Нарвы "большой интерес пограничного характера", поскольку уж слишком трудно доверять русским. После того, как Эстония, будучи кандидатом на вступление в ЕС, ввела осенью прошлого года в обиход нормы Шенгенского соглашения, прежде прозрачная демаркационная линия, разделявшая две страны, превратилась в пограничный вал, который разделяет людей больше чем одни лишь государственные права на суверенитет.
Северный ветер задувает над мостом дружбы. Высоко над Нарвой сотня желающих перейти границу дожидается оформления документов. Они хотят попасть из Эстонии в Россию. Внизу река борется с мощными порывами ветра. Ждущие люди видят, где можно спрятаться от ветра. Это место находится на расстоянии прямой видимости, но попасть туда можно не ранее чем через полтора часа. Если, конечно, все пройдет гладко. Дело в том, что на российском пропускном пункте не хватает сотрудников.
Так долго раньше не приходилось ждать, сетует пенсионерка Вера Димитровна. С тех пор, как десять лет назад Эстония получила независимость, она вынуждена переходить границу, чтобы попасть в свой сад и дачный дом в Ивангороде на российской стороне. После того, как Эстония, будучи кандидатом на вступление в ЕС, ввела осенью прошлого года в обиход нормы Шенгенского соглашения, прозрачная демаркационная линия превратилась в пограничный вал, который разделяет людей больше чем одни лишь государственные права на суверенитет.
На обоих берегах пограничной реки построены современные переходные пункты, где и должны оформляться документы. Однако современность подавляют средневековые крепости, стоящие друг против друга по обеим сторонам реки со времен немецких крестоносцев. В Нарве они возвели свой восточный форпост, а Иван Грозный построил на противоположной стороне российскую крепость: Ивангород, в средневековых источниках его называли еще "Контра-Нарва". Немцы, шведы и поляки здесь регулярно бились с русскими. Местное население - эстонцы - заявили о своих претензиях называться нацией и государством спустя лишь 500 лет.
Два раза в неделю Вера Дмитровна отправляется в дорогу в свой сад в России. Для нее, живущей в Нарве 50 лет, эта страна - "хаотичная, неопрятная - но по-прежнему достойная любви Россия". Никаких рекомендаций ЕС. Что станет с российским приграничным районом, когда Эстония вступит в Европейский союз? Может дело изменится к лучшему, и он станет кандидатом на вступление? Или он придет в упадок, превратясь в заброшенный окраинный район? Культурный водораздел между западным и восточным христианством проходил здесь с давних времен. И эстонцы, как и раньше, не доверяют своему могущественному соседу. "У нас есть большие интересы, что касается границы", - говорит заместитель бургомистра Нарвы Антс Лииметс (Ants Liimets). Первые годы после получения независимости русское меньшинство в стране терпели, но не очень хотели видеть. Постепенно напряженность в отношениях улеглась. В Нарве строят, в нее инвестируют. Прежде скучный город помолодел, хотя столица Таллинн денег сюда не посылает. В его либеральной экономической политике почти нет места для забот о регионах.
Заместитель главы города, русский по происхождению Геннадий Афанасьев жалуется: "Русским тяжело продвинуться независимо от того, знают они или нет эстонский язык". У Афанасьева, который сам вырос в эстонской деревне, проблем с языком нет. Однако где в Нарве русские, составляющие 96% из 78 000 человек населения города, могут изучать язык и применять его на практике? Лена, работающая в Европейском информационном бизнес-центре, государственный язык не изучала, но молодая женщина даже не думает покидать Эстонию. "Наши родственники там, за границей, - говорит она, - считают нас богатыми буржуями, в их глазах мы уже стали цивилизованными европейцами".
Деловых связей почти не существует
Бизнесс-центр работает в Кингисеппе, по ту сторону границы, над осуществлением проекта в интересах людей, не имеющих жилья. Других деловых контактов почти не существует. С введением визового режима иссяк бурный поток челноков. От этого страдает, прежде всего, Ивангород, который встречает гостей разрушенным остовом высотного дома. Нарва и Ивангород - это все равно, что день и ночь, экономическое чудо и военная экономика. Новый торговый комплекс, который еще год назад заполняли торговцы из Белоруссии и Украины, почти пустует. Торговки просто убивают время. У входа на каждого посетителя набрасываются спекулянты валютой. Торгуют ли они только валютой или, как утверждает Татьяна, работающая на телеграфе, еще и другими вещами? Молодежь покидает город, насчитывающий 12 000 душ. Кому это не удается, тот садится на иглу.
Два года назад предприятие "Narwa Vasi", занимающееся водоснабжением, перекрыло кран для соседнего города, хотя единая система снабжения существовала со времен окончания войны. Накопилась задолженность в размере 28 млн. крон (3,5 млн. DM), что в четыре раза превышает весь годовой бюджет города. Российский суд должен теперь разобраться в этом споре. Гора долгов, говорит снисходительно Лииметс, не сказывается отрицательно на контактах руководства городов: "Мы не каждый раз попрекаем их". Молодой бургомистр Нарвы Имре Лиив (Imre Liiw) параллельно изучает в Тарту философию. Он - нечто среднее между практическим благоразумием и философией практики. Его русский коллега Николай Коломейцев может об этом только мечтать. Его поддерживает надежда. Он надеется, что через два-три года он сможет привести город-близнец к успеху. Но как это сделать без сколь либо значимой помощи извне или администрации Ленинградской области? Новый пограничный режим не дает Коломийцеву ничего хорошего. "Торговля и туризм задушены на корню, идет отток рабочей силы", - таков его приговор. В настоящее время администрации обоих городов подают запрос в ЮНЕСКО с просьбой внести ансамбль крепостей в программу охраны мировых культурных ценностей. Это единственная совместная акция.
Посреди российского города Сергей Каленкин продает из контейнера зеленые страховые полисы на грузовые машины. 28 DM за десять дней в европейском регионе. Для ивангородцев - целое состояние, в Эстонии - половина вспомоществования по безработице. Зеленкин живет в Нарве и два раза в неделю зарабатывает себе таким образом на бутерброд с маслом. Параллельно он является функционером Союза российских граждан в Нарве, которые бы с удовольствием вернулись во времена Советского Союза. Это - меньшинство. Однако как человек, скептически относящийся к Евросоюзу, Зеленкин относится к большинству. Дело в том, что только четверть этнических эстонцев поддерживает вступление страны в ЕС. Страх перед отчуждением, переходом под опеку, почти полное отсутствие удобных для применения в жизни предписаний ЕС изменили настроения среди своеобразных эстонцев. "Покупайте эстонское, оно, по крайней мере, имеет вкус" - таков сегодняшний лозунг.
Российское меньшинство - "еврорусские" - твердо придерживаются курса в направлении Европы. По различным мотивам. "В будущей мировой державе Европа русские будут чувствовать себя лучше, чем в маленькой Эстонии, - думает Афанасьев. - Мы по натуре несколько восприимчивее и любопытнее". Однако решающей причиной является, между прочим, возможность получения в единой Европе гарантий гражданских прав. Еврорусские могли бы взять на себя функцию своего рода моста.
Однако пока мало что получается. "Центр приграничного сотрудничества" (ZGZ) со штаб-квартирой в Тарту уже годы не может наладить связей. Проект поддерживается датским министерством иностранных дел. Каждый квартал для русских издается информационный бюллетень. Проект выкристаллизовался из инициативы экономического характера по поддержанию чистоты озера Пейпус, четвертого в Европе по величине внутреннего водоема, который является на всем своем протяжении с севера на юг границей России. "Мало что делается", - признается Эда Тагаметс (Eda Tagamets) из районного управления в Тарту.
Торговля парализована
Было бы большим успехом, если бы сначала восстановить паромное сообщение через озеро с Псковом. Переговоры идут уже не первый год. Однако решение не за местными политиками в Пскове, которые проявляют большой интерес к сотрудничеству, а за Москвой. В треугольнике между российским центром, приграничными регионами и Таллинном тонут любые инициативы. Москва блокирует, Таллинн по этому поводу не особенно раздражается. Российско-эстонская комиссия должна этим летом обсудить наиболее острые вопросы. Прежде всего, вопрос о российской таможенной политике: эстонские товары оказываются под двойным налогообложением. Парадокс заключается в том, что такая политика выходит боком в первую очередь для живущих от продажи сельскохозяйственной продукции в районе озера Пейпус русских.
Таможенные пошлины и пограничный режим лишают их средств к существованию. ZPZ вместо того, чтобы заниматься работой по налаживанию приграничного сотрудничества, пытается, прежде всего, санировать окраинные районы своей страны, создавать рабочие места в сфере туризма и торговли. В то же время общины тяжелы на подъем.
Лук и рыбу не так-то просто перемаркировать в отличие от молока, "которое перед экспортом в Россию по-новому разливается в Латвии", рассказывает Юлия, которая сторожит в порту Калласта рыбацкую флотилию. Три катера и восемь моторных лодок стоят на якорях в заброшенном порту. С момента таяния льда делать больше нечего. Рыба идет вслед за холодом и уже давно ушла через границу на российскую сторону. Юлия с удовольствием когда-нибудь съездила бы туда. Однако паромы на Гдов больше не ходят.
Перевод: Владимир Синица
