Можно ли так ошибаться? Вчера органы здравоохранения Москвы опровергли данные Генеральной прокуратуры, которая утверждает, будто бы 45 заложников погибли в результате применения огнестрельного оружия. Представители здравоохранения продолжают придерживаться точки зрения, что 115 заложников погибли в результате отравления газом и лишь два человека стали жертвами огнестрельных ранений.
До сих пор остается неизвестным название применявшегося газа. Среди общественности появляются дикие предположения, которые ответственные государственные учреждения не считают необходимым опровергать. В посольстве США в Москве заявили, что согласно имеющимся у них данным, речь идет об опияте (промидол).
Почему Москва ставит себя под огонь обвинений в том, что она якобы хладнокровно наблюдает за смертью очередных бывших заложников - обстоятельство, которое вызывает непонимание среди собственного населения. Тем самым, косвенно подтверждается версия критиков операции по освобождению, утверждавших, что для Кремля главное было не спасение заложников, а ликвидация террористов.
Нет ничего проще лишить все эти домыслы почвы, если бы это виделось необходимым. Просочившиеся детали о действиях сил спасения и оказания помощи смазывают похвалу, звучавшую сразу после операции. По меньшей мере, подготовка мер гражданского характера была неумелой. На месте не оказалось ни токсикологов, ни достаточного количества карет «Скорой помощи», в результате чего пострадавших людей доставляли в больницы в автобусах прямо на полу. Помимо этого интернет-страница газеты «Коммерсант» сообщала, что врачи обнаружили между трупами еще живую женщину.
Поскольку Кремль принял решение о силовом освобождении заложников уже в среду вечером, необходимо было обеспечить материальную сторону выполнения задачи. Почему не были привлечены военные врачи, разбирающиеся в отравлениях газами? Информационная политика Кремля не рассеивает сомнений. Не рассеивает тревогу и новый профессионализм президента. Он, в частности, навестил пострадавших людей в больнице и с самого начала трагедии подчеркивал, что высшим принципом является спасение заложников. Управление, ведающее у президента вопросами пиара, постаралось придать всему этому правдоподобность, работа других государственных агентств была сведена его профессионализмом на нет.
Близкий к Кремлю глава Думы Геннадий Селезнев высказал мысль о создании наблюдательного органа, который бы предостерегал журналистов, чтобы те неблагоразумно не «шли навстречу опасности». Кремлевский идеолог Глеб Павловский сформулировал задачу это более конкретно. Если пресса не способна на самоцензуру, об этом должна позаботиться власть.
Директор Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов поделил корреспондентов, освещавших захват заложников, на два лагеря. Представители одного доводили информацию, другие распространяли «из любви к власти только официальную точку зрения. Никто не взял на себя смелость прокомментировать - ни разу, - когда власть говорила откровенную неправду».
Ведущий аналитической программы «Времена» центрального государственного телевидения «ОРТ» выразил удивление тем, что заведующие государственными средствами массовой информации лично контролировали выход материалов, связанных с захватом заложников. Как писал «Коммерсант», было также дано указание показывать трупы террористов постоянно крупным планом. Кремль, очевидно, хочет показать, что он контролирует ситуацию. Бульварная газета «Московский комсомолец» комментировала ситуацию следующим образом: «До захода солнца мы еще хотели выкуривать террористов в Грузии, теперь мы знаем, что не в состоянии схватить их даже в Москве».
