Несколько лет назад в США вышла книга под вызывающим названием 'Старательные палачи Гитлера', неожиданно ставшая бестселлером. Американцы, как казалось, клюнули на двусмысленное заявление автора, что создание концлагерей обусловлено национальным характером немцев и спецификой немецкого антисемитизма. То, что случилось в Германии, намекает автор, не могло произойти где-либо еще. И уж, конечно, это не могло бы произойти в Америке.
Безусловно, теория о том, что пытки и массовые убийства присущи лишь какой-то конкретной культуре звучит весьма привлекательно. Неудивительно, что история знает целый ряд подобных заявлений в адрес различных наций. Например, ни один разговор о Советском Союзе не обходится без утверждения, что советский тоталитаризм берет свое начало от древней российской традиции почитания царя. При этом почти всегда упускается из виду, что лагеря по советскому образцу с успехом прижились в местах чуждых русскому духу, таких как Румыния или Северная Корея. Многие верят, что массовые убийства, кои имели место в Руанде, не могли бы произойти в более цивилизованном месте, вроде Камбоджи с ее древней буддистской культурой. Если мы посмотрим на историю 20-го века, становится ясно, что на самом деле ужасные зверства не чужды любой культуре.
Американские солдаты и гражданский персонал США, ответственные за унижение и, возможно, убийство иракских заключенных на протяжении последних нескольких месяцев в тюрьме 'Абу Грейб' недалеко от Багдада, не являются тем типом людей, к которому относились надзиратели в нацистских и советских концлагерях, осуществлявшие массовые убийства. Однако их действия доказывают (если необходимо еще какое-то дополнительное доказательство), что любая нация способна к антигуманному отношению к своему врагу. Действительно, легко может возникнуть обстановка, при которой солдаты одного государства считают, что имеют право издеваться над военнопленными. Все, что для этого требуется - это ощущение, что обычные правила уже не действуют-ситуация, на более формальном языке называемая отсутствием правопорядка. При тоталитарных системах, власть закона, по определению, всегда отсутствует. Но в военное время, даже при демократии, принцип главенства закона может нарушаться. Вряд ли это является чем-то новым: еще Фукидид писал, что война является временем, когда 'рушатся устои человеческой жизни'. Так было во времена Фукидида; так есть и сегодня.
Возможно, мне следует перефразировать это выражение: это вряд ли новость для большинства людей, чего не скажешь об американцах. По крайней мере, трое моих знакомых англичан недавно выразили удивление размахом панических настроений, захлестнувших Вашингтон после обнародования фотографий со сценами насилия в тюрьме 'Абу Грейб'. Вероятно, британские СМИ не потрудились должным образом осветить насколько сильна эта паника. Последние две недели Конгресс, Белый дом, Пентагон, Госдепартамент, пресса и все люди, посещающие вечеринки в Джорджтауне практически ни о чем другом не говорят.
В день, когда министр обороны США Дональд Рамсфельд выступал в Сенате с докладом о тюремной системе в Ираке, его голос слышался практически везде - из открытых окон автомобилей, в офисах по всему городу.
В какой-то степени все эти переживания связаны с межпартийной борьбой, что вполне естественно в период президентских выборов. Как и следовало ожидать, противники войны в Ираке используют эти снимки для осуждения администрации. Но одной политикой не объяснишь, почему это событие оказало на людей настолько сильное воздействие. Ведь самые глубокие переживания испытывают те, кто находится по другую сторону политического водораздела: особенно мучительное впечатление разоблачения издевательств над заключенными произвели не на противников, а на сторонников войны, именно для них эта тема практически заслонила собой все остальное.
Отчасти это связано с тем, что, после того как оружие массового поражения в Ираке обнаружено не было, само оправдание этой войны все больше связывалось с идеей, что наши войска находятся в стране, чтобы освободить ее от пут тоталитаризма, установить там какую-либо форму демократии, а в конечном итоге - способствовать либерализации экономики и общества всего 'большого Ближнего Востока'. Зрелище американцев, истязающих иракцев в той самой тюрьме, где Саддам Хусейн пытал своих соотечественников, лишает эти аргументы всяких оснований. Если жизнь в стране не стала лучше, зачем мы там находимся?
Но есть и другая, более глубинная причина, почему эти фотографии вызывали такой шок. Когда снимки были впервые опубликованы, непосредственная реакция г-на Рамсфелда выразилась в словах: 'Это - не по-американски'. Просматривая все еще засекреченные видеопленки из Абу Грейб, один сенатор от Колорадо потребовал, чтобы ему объяснили, 'как, черт возьми, эти люди вообще попали в нашу армию?' Можете считать это наивным или милым, но вера в американскую исключительность - убежденность, что США на самом деле превосходят в нравственном отношении большинство других стран - очень глубоко укоренилась в нашем сознании. Несомненно, одной из причин, почему американцы дали администрации Буша и разведслужбам такую свободу рук в ведении войны против терроризма, кроется в одном: нам просто трудно поверить, что наша армия или наша разведка могут обмануть доверие, которое мы к ним испытываем. Возможно, мы даже предоставили им дополнительные полномочия, связанные с допросом террористов, но мы были уверены - они сумеют распорядиться этими полномочиями разумно.
Отсюда и гнев консервативных журналистов и консервативных политиков, направленный против г-на Рамсфелда, и разговоры об 'обмане доверия'. Отсюда и выражения вроде 'скомпрометированной миссии', и мучительные интервью с военными в Ираке, осуждающими поведение 'нескольких идиотов-рядовых', и выражающими беспокойство, что оно отразится на имидже всей армии. Отсюда и призывы к восстановлению законности в иракских тюрьмах, немедленному запрету 'методов принуждения', и требования обнародовать видеопленки, снятые в Абу Грейб, действительно тошнотворные по любым меркам - на многих из этих пленок охранники занимаются любовью друг с другом.
Так что не надо удивляться, если эта ярость не утихнет сразу, и не стоит недооценивать ее силу. В конце концов, Уотергейт, который многие в Европе рассматривали как обычный предвыборный скандал, привел к падению Ричарда Никсона (Richard Nixon). Последствия неудач во Вьетнаме оказались достаточно серьезными, чтобы убедить Линдона Джонсона (Lyndon Johnson) отказаться от идеи баллотироваться на второй срок. Если на Джорджа У. Буша ляжет ответственность за то, что страна вновь утратила веру в саму себя, ему тоже недолго оставаться президентом.
Энн Эпплбаум - член редколлегии 'Washington Post'.
