Есть ли у России сегодня что-либо напоминающее внешнеполитическую доктрину, которая у нее была до распада Советского Союза и восточного блока? Можно ли в том, что Россия делает сегодня, увидеть следы советской внешней политики?
Многие в арабском мире сожалеют, что Россия ушла с мировой политической сцены. Во времена своего державного прошлого она представляла собой отличный противовес Соединенным Штатам и западному блоку - была сверхдержавой, на которую арабский мир мог рассчитывать, чтобы хоть как-то скомпенсировать безграничную поддержку, которую США оказывали Израилю. Сегодня, когда этого противовеса больше нет, воинственность и агрессивность Израиля, этого дружка-подельника Америки, перешла все границы. Израиль и Соединенные Штаты брызжут ядовитой слюной по очереди на разные арабские государства и народы. И как на это смотрит Россия?
Действительно, после американо-английского вторжения в Ирак Москва отозвала для консультаций своих послов в Вашингтоне и Лондоне, таким образом, наглядно продемонстрировав свое недовольство тем, что эта военная акция была предпринята без предварительных консультаций с ней. Одновременно российские официальные лица выразили обеспокоенность тем, какие последствия может вызвать одностороннее военное вмешательство США в обход ООН. Однако на этом протест России и закончился. Скоро ее послы полетели обратно в Вашингтон и Лондон, а президент Путин, несмотря на то, что некоторые из его министров выражали точку зрения, близкую к позиции арабского мира, объявил, что он не готов нарушить отличные отношения его страны с США из-за каких-либо временных разногласий.
Существуют ли сегодня какие-нибудь основные принципы или направления, по которым идет российская внешняя политика? Существуют ли конкретные интересы, которые определили те, кто делает большую политику в Москве, которые они же объявили приоритетными, и которые они готовы защищать, как сделали, например, Япония, Италия, Швеция и Дания? Иногда возникает впечатление, что у Непала или Коморских островов контуры внешней политики очерчены четче, чем у Москвы.
Лидеры Коммунистической Партии Советского Союза считали, и справедливо считали, что внешняя политика должна быть органичным продолжением внутренней. И та, и другая были направлены на удовлетворение одних и тех же интересов и на достижение одних и тех же целей, даже если и достигались они разными средствами. Когда по окончании Второй Мировой войны Россия стала второй по военной мощи державой в мире, ее внешняя политика строилась на основе марксистской идеологии. Через дипломатические ли или военные каналы, а то и просто путем политических интриг, российские лидеры, считая, что они вправе влиять на дела других стран, настраивали соответствующим образом коммунистические партии этих стран, устраивали государственные перевороты, поддерживали движения национального освобождения или просто оказывали финансовую, техническую или военную помощь. Также они не упускали ни единой возможности усилить трения в отношениях между другими странами и западным блоком и НАТО, в которых главенствовали Соединенные Штаты.
Сегодня Москва - всего лишь бледная тень своего великого имперского прошлого - вынуждена ограничиться той ролью в международных отношениях, которая соответствует ее деградировавшей военной мощи, слабой экономике и все ухудшающимся условиям жизни населения. Хотя эта роль еще не закреплена, вследствие того или иного поворота событий в мире России уже неоднократно приходилось делать шаги, которые только при развитом воображении можно было бы назвать внешней политикой, в действительности, представляющие собой скорее судороги и конвульсии, чем поступательное движение. К тому же, во времена Горбачева и Ельцина особенно было заметно то, что в тогдашнем состоянии страны ее внешняя политика была не отражением определенных национальных интересов, а скорее продуктом борьбы между различными правящими группировками.
Граф Сергей Витте, игравший главные роли в политике и экономике в России при двух последних русских царях - Александре III и Николае II - произнес всемирно известную фразу: 'нет России, а есть Российская империя'. Если это - правда, то что может заполнить пустоту, создавшуюся после развала Советского Союза? Какую внешнюю политику она может проводить после отката к своим старым границам?
Некие основные принципы у России были еще при Горбачеве, но с тех пор в ее внешней политике не прослеживалось ни одного из тех положений, на которых она базировалась ранее. Позиция Москвы больше не определяется марксистской идеологией или ее антагонизмом по отношению к другим идеологиям. Москва прекратила поддерживать борьбу рабочих за свои права в других странах, отказалась от союзников в Европе и тех советских республик в Центральной Азии, которые превратились для нее в непосильное экономическое бремя, и оставила лихорадочные попытки догнать Запад в гонке вооружений.
Министр иностранных дел горбачевского правительства Эдуард Шеварднадзе поразил весь мир, когда озвучил значение 'нового мышления' во внешней политике России. Применение военной силы отходило в прошлое; главным критерием оценки мощи государства становилась состояние ее экономики; тесное сотрудничество с международными финансовыми институтами и главными промышленными державами мира объявлялось новым путем решения главных проблем, с которыми сталкивается мир - проблем терроризма, религиозного экстремизма, национального фанатизма, гонки вооружений и загрязнения окружающей среды. Он сказал, что продолжать называть один лагерь мирным и социалистическим, а на другой навешивать ярлыки империализма и воинственности неправильно и контрпродуктивно. А продолжение оказания помощи и поддержки бедным и забитым странам, составлявшее основу политики Советского Союза в прошлом, было объявлено невыносимым бременем для и без того не процветавшей советской экономики и направлением, идущим вразрез с требованиями глобализации.
На этой платформе Горбачев отказался от сохранения превосходства России в секторе ядерного вооружения средней мощности, вывел в 1989 году советские войска из Афганистана и прекратил всякое сопротивление воссоединению Германии. В 1991 году Горбачев одобрил введение санкций против Ирака, который до этого был союзником России, из-за того, что Ирак напал на Кувейт, и впоследствии поддерживал военные действия иностранных армий на иракской территории.
С тех пор уже и Ельцин сменил Горбачева, и Путин - Ельцина, однако Россия все еще не нашла новый имидж, который бы подходил ее новому статусу и новым обстоятельствам. Однако и так ясно, что пока этот имидж не найден, и пока обстоятельства непрерывно меняются, здание ее внешней политики не будет покоиться на прочном фундаменте концептуальных представлений о целях нации, которые бы определяли задачи и пути их достижения. Политические действия останутся спорадическими, а их направление будет непрерывно меняться в зависимости от условий. И Ельцин, и Путин столкнулись с огромными трудностями в определении целей своего государства. Практически единственное, что в политике России было ясно и определенно - настоятельная необходимость в помощи со стороны Запада, чтобы избежать полного экономического коллапса. Отсюда и их главная цель - во что бы то ни стало поддерживать партнерство с Западом и делать все, чтобы заслужить его дружбу и доверие: сотрудничать с бывшим врагом Варшавского договора НАТО и участвовать в МВФ и 'большой семерке'.
Соединенные Штаты и другие западные страны с готовностью восприняли переворот в политике Москвы и сигнализировали о том, что они готовы открыть рог изобилия, из которого потоком польется экономическая помощь, при условии, что Россия откажется от регулирования экономики, введет плавающий курс национальной валюты, будет следовать экономическим предписаниям МВФ и внедрит демократические системы государственного управления. Под этим также понималось, что Москва не должна действовать наперекор политике США в тех или иных регионах мира, будь то Ирак, Судан или Ливия. И в 1991 году Ельцин в качестве жеста доброй воли восстановил дипломатические отношения с Израилем.
Такое заискивание, естественно, вызвало раздражение огромной части российского населения, и сейчас становится все яснее, что эта часть народа сожалеет о тех днях, когда российский народ мог свободно выразить свое осуждение в отношении американской политики, поддержать другие народы, которым угрожает американский империализм, и собрать их в единый фронт борьбы с происками США. Кроме подобных проявлений бесполезной ностальгии, некоторые оппозиционные партии в России продвигают и конкретные меры, направленные на то, чтобы эта страна восстановила свой вес на международной арене. Они утверждают, что Россия должна усиливать связи со странами Юга и Востока вообще и с Китаем в частности, восстановить свои отношения с арабским миром, отдать Европейскому Союзу приоритет в отношениях по сравнению с Америкой и покончить с необдуманной экономической либерализацией, проводимой в ущерб национальной и общественной безопасности.
Арабам не стоит питать надежд, что Россия будет их поддерживать в ближайшем будущем, потому что до тех пор, пока в самой России не сложились условия, достаточные для того, чтобы нация, наконец, правильно и четко определила свои главные задачи, без чего не будет нормальной внешней политики, ей это будет просто не по карману. Но, хотя сегодня Россия и кажется марионеткой, за ниточки которой дергает Америка, в долгосрочной перспективе она еще вполне может снова стать сверхдержавой.
Автор статьи - египетский эксперт-политолог, бывший высокопоставленный дипломат.
