Слишком близки к нам события на европейском фронте Второй мировой войны, слишком исследована ее история, чтобы прибегать к упрощенным ассимиляциям. Зато куда более отдаленная, разворачивавшаяся в странах, история которых не так хорошо известна, война на Тихом океане, завершившаяся 2 сентября 1945 года подписанием акта о капитуляции Японии, порождает множество стереотипов и аналогий.
К одной из таких аналогий снова прибег Джордж Буш на военной базе в Сан-Диего во время празднования 60-й годовщины капитуляции Японии, сравнив демократизацию Архипелага с ситуацией в Ираке.
Война на Тихом океане представляет собой неиссякаемый источник наиболее распространенных стереотипов. Так пилоты-самоубийцы или камикадзе стали архетипом фанатика. Так называют террористов, убивающих себя вместе со своими жертвами. Но это ошибочная ассимиляция, потому что единственное, что есть между ними общего - это использование идеализма молодежи, подчас едва вышедшей из подросткового возраста.
Японские пилоты-самоубийцы в большинстве своем действовали не добровольно, а по принуждению. Они испытывали не светлую радость, а сосущий под ложечкой страх. И умирали они не за императора, а потому, что тем самым, как они считали, они спасали свои семьи. И, в конце концов, они были солдатами, подчинявшимися приказам, а не террористами. Их целью были военные объекты, а не гражданское население. Еще один стереотип - внезапное нападение японцев на американскую базу Перл-Харбор в декабре 1941 года. Конечно, это был в высшей степени подлый поступок. Но, если пользоваться риторикой администрации Буша, это был просто 'упреждающий' удар, чтобы не дать американцам напасть первыми, пишет историк войны на Тихом океане Джон Дауэр (John Dower).
Отдаленность и незнание не являются единственными причинами таких упрощений.
Все дело в манихейском характере войны без определенного района обороны, более дикой, чем война в Европе. 'Расизм, обесчеловечение врага и его истребление были беспрецедентны, - пишет Джон Дауэр в своей книге 'Беспощадная война, соперничество и могущество в войне на Тихом океане (War without Mercy, Race and Power in the Pacific War). - Применительно к японцам никогда не было эквивалента 'доброго немца'. В сознании союзников, в происходившей в Европе оргии насилия виновны были нацисты, она не являлась следствием культурной или психологической предрасположенности немцев. Совершавшиеся в Азии жестокости были просто 'японскими'. Отрицалась всякая индивидуальность, своеобразие или многообразие врага. Он с самого начала был лишен человеческого облика.
Несмотря на то, что 'освободительный' характер войны в Ираке сейчас оказался в США под вопросом, Япония после поражения остается для Джорджа Буша наглядным примером того, как по указке американских оккупантов расцветает демократия. Такая аналогия противоречит истории. За шесть лет оккупации (1945-1951) на Архипелаге не был убит ни один американский солдат. Если японцы согласились на поражение, значит, у американцев был план оккупации, а главное, японцы были готовы вернуться к демократии и возродить пусть и не совершенный, но все-таки уже имевшийся у них либеральный опыт. Так что этот случай никак нельзя назвать прецедентом.
На Японском архипелаге существовало правовое государство, где кипела парламентская жизнь, и была выражавшая различные мнения пресса, еще с конца XIX века боровшаяся за демократические идеалы. Пока в начале 30-х годов прошлого века Япония не впала в милитаризм, она являлась очагом социалистических идей для всей остальной Азии. Либеральное мышление было ей вовсе не чуждо. В те времена, которые принято называть 'демократией эпохи Тайшо (Taisho)' (1912-1926), в крупных городах расцвела иная, навеянная Западом массовая культура, передающая его образ жизни и мышления. В Японии удачно совмещались социальное и культурное самосознание, помноженное на высокий уровень образования.
Первое время, чтобы воскресить демократические ценности, американцы делали ставку на левых и профсоюзы. И вплоть до 1947 года, когда Вашингтон принял решение превратить Японию в бастион антикоммунизма, возродив правых, оккупация была последним великим творением идеализма 'New Deal' -либеральной и прогрессивной политики президента Франклина Рузвельта (Franklin Roosevelt).
Эта оккупация, принесшая демократию и относительную социальную справедливость, все-таки была законной. Воспринимаемая японцами как 'американская интерлюдия' (American interlude), а не как резкое изменение, она стала неотъемлемой частью национального опыта. 'Это было освобождение, а не унижение', - комментирует историк Акира Ирие (Akira Iriye). Как считает Акира Мицугучи (Akira Mizuguchi) из токийского Института Ближнего Востока, оккупация не затронула национального достоинства, в отличие от того, что произошло в Ираке.
Тревожные аналогии
История Азии, вплоть до событий, произошедших после окончания войны на Тихом океане, учит нас не повторять старых ошибок. Так создание Японией в 1932 году марионеточного государства Манчукуо (Manchukuo) представляет, несмотря на явные различия, вызывающую тревогу аналогию с Ираком. Как отмечает политолог Кан Сан-цзюн (Kang Sang-jung), в обоих случаях речь идет о правом радикализме сверхдержавы (региональной в случае с Японией и мировой в случае с Америкой) в сочетании с манипулированием общественным мнением и презрением к международным нормам. В обоих случаях агрессия осуществляется во имя некоего мессианского видения ('освобождение' Азии, 'демократизация' Ближнего Востока) и убежденности в том, что, имея военное превосходство, можно всего добиться. Создание государства Манчукуо на самом деле означало начало войны, продлившейся 15 лет.
А вот еще один урок: Южная Корея. Как только полуостров избавился от японского колониального ига (1910-1945), свободу у него тут же отобрали. Разделенный великими державами надвое, он был оккупирован иностранными войсками (американскими на юге и советскими на севере). Отняв у корейцев право на самоопределение и отказавшись признать назначенных ими руководителей, Соединенные Штаты установили военный режим, оставив у власти людей, которые служили японцам. Несмотря на прошедшие выборы, страна погрузилась в смуту: забастовки, восстания и кровавые репрессии.
Южная Корея с 1945 по 1950 год представляет собой трагический пример грубой ошибки, заключающейся в том, что конец тирании (в данном случае японского колониализма) уподоблялся наступлению демократии. Ошибочно думать, что демократию можно навязать, не принимая во внимание устремления народа и его потребность в достоинстве. В июне 1950 года, рассчитывая извлечь выгоду из царящего на юге хаоса, северокорейский режим развязал братоубийственную войну.
'Мессианское' видение Джорджа Буша, в конце концов, напоминает лишь искупительное послание японских милитаристов, когда они вторглись в Азию. 'Не претендуя, подобно Соединенным Штатам, на мессианскую роль в мире, японский империализм черпал свои идеи из того же источника, - пишет американский историк, специалист по Японии Герберт Бикс (Herbert Bix), автор книги 'Хирохито и создание современной Японии' (Hirohito and the Making of a Modern Japan). - Японцев научили верить в свое моральное превосходство и гордиться тем, что они несут с собой свет. Точно так же как сегодня американцев. И если в стране, куда они вторглись, им оказали сопротивление, они ведут себя ничуть не лучше, чем японцы в Китае'. Не такая уж она и далекая, эта война на Тихом океане. . .
