Во всем мире бизнес цветет и пахнет; от политиков же не исходит ничего, кроме страха, безверия и ненависти. Все как у Диккенса, разве что мы будем чуть многословнее: наше время - самое прекрасное (по многим экономическим меркам) и самое злосчастное (если слушать социологов и политиков).
Откуда же взялась такая разница в настроениях? А почему бы ей, собственно, и не взяться откуда-нибудь: в то время как смысл существования бизнеса есть торговля надеждой и уверенностью в завтрашнем дне, самый старый инструмент политики - это торговля страхом. Чем больше мы зарабатываем, тем больше боимся, что это что-то у нас заберут 'чужие' - люди 'чужой' расы, национальности, религии, социальной группы или даже 'свои', с которыми мы вскапываем одну делянку.
Но в сегодняшнем 'золотом моменте', как недавно, выступая в Вашингтоне, нынешнюю ситуацию в мире назвал Джордж Шульц (George Shultz), есть еще и особый тонкий момент. Шульц, как-никак, в свое время стоял во главе и наших финансов, и иностранных дел, так что знает, что говорит. А говорит он, что та ненависть, которую общество в разных странах выказывает сегодня своим лидерам, с которой они относятся к своему материальному состоянию и к поведению других стран, совершенно не учитывает экономических возможностей, открывающихся в связи с выходом на мировые рынки труда миллиардов новых рабочих рук - и, в конечном счете, угрожает их реализации, а вместе с ними - и получению огромных прибылей несколькими счастливчиками, в чьих руках будут находиться финансовые потоки. Шульц говорил - вот именно - о протекционизме.
Этот отвратительный контраст не нужно искать - он виден и так. Недавно я увидел его своими глазами, когда из Вашингтона, где беседовал с генеральным директором Google Эриком Шмидтом (Eric Schmidt) о том, что сегодня каждый человек в мире получает больше возможностей и больше прав, как в эру интернета вступают крестьяне с полей Китая и Индии, пришлось лететь прямо в Мюнхен, где на ежегодной Конференции по безопасности политики в самых мрачных тонах рисовали картину угрозы терроризма, несостоятельных государств и, да-да, беззаконных и единоличных действий со стороны Америки.
Наиболее остро этот посыл прозвучал в речи президента России Владимира Путина - речи, очень многими воспринятой неправильно. Речь Путина была глубоко личной и целью имела скорее не провозглашение России противником Соединенных Штатов, а издевательство над президентом Бушем, которое к тому же было тщательно рассчитано таким образом, чтобы поддержать другого важного члена российской делегации в Мюнхене - Сергея Иванова.
Это была классическая игра в 'доброго и злого следователя', причем Иванов играл в 'доброго', выступив по российско-американскому сотрудничеству в совершенно успокоительных тонах. Иванов, как и Путин - бывший офицер КГБ, и сейчас в борьбе за право наследовать путинский пост он выдвигается вперед. По московскому телевидению его фигуру нарисовали как настоящего государственника: один знакомый из России, весьма компетентный в таких делах, сказал мне, что программу, снятую о нем до того, как они с Путиным поехали в Мюнхен, не показывали, пока они оба не выступили. А через пять дней после своей речи президент повысил Иванова, сделав его первым заместителем премьер-министра.
Чтобы понять, что императив национальной безопасности на самом деле вытеснил из повестки дня более приземленные вопросы, которые, вообще-то, в нынешнем политическом дискурсе должны доминировать, достаточно взглянуть на политическую подоплеку речи Путина и сопоставить ее с составом аудитории, перед которой он выступал. Сегодня мы находимся в относительно долгом цикле экономического роста, который уже длится дольше, чем должен - как по словам экспертов, так и судя по прошлому опыту. Однако о том, какой нынче формы экономическая Земля - плоская или круглая - можно спорить часами, жонглируя одними и теми же цифрами, и поэтому, стоит в любой стране мира начаться избирательной кампании, как те, кто ее ведет, моментально обращаются к более ярким и более понятным, а потому более определяющим проблемам - к внешней политике и госбезопасности.
Что касается тех, кто был в Мюнхене, то в зале сидел сенатор Джон Маккейн (John McCain), главный претендент на президентское кресло от Республиканской партии, с удовольствием оседлавший речь Путина и назвавший его выступление 'агрессивным' - правда, тут же добавив, что американцы все равно должны продолжать работать с Россией. Однако в Мюнхене не было сенатора Хиллари Клинтон (Hillary Clinton), главного претендента на тот же пост от демократов. Всего два года назад Клинтон затмила собой в Мюнхене всех, а на этот раз решила не ехать, потому что не хотела, чтобы ее критика в адрес правительства Буша и конкурентов за выдвижение в президенты от Демпартии - а критиковать их она собиралась за Ирак - прозвучала с какой-то заграничной трибуны.
Нет, чтобы критиковать правительство Буша за Ирак и затмить партийных конкурентов, она отправилась в Нью-Гемпшир, и теперь республиканские политтехнологи надеются, что она 'уйдет налево, погнавшись за Джоном Эдвардсом (John Edwards)' - то есть начнет выступать против его популистских экономических программ и ослабит свой пока что сильный рейтинг среди озабоченных вопросами безопасности центристов.
Примерно такую же динамику показывают и другие демократические страны. Премьер-министр Франции Доминик де Вильпен (Dominique de Villepin) может сколько угодно рассказывать, что все то непростое время, что он находился у власти, в стране постоянно снижался уровень безработицы - он все равно не получает с этого практически никаких политических дивидендов, а кандидат в президенты от социалистов Сеголен Руаяль (Ségolène Royal) скатилась с первого места в опросах на второе из-за пары внешнеполитических ляпов, из-за которых она кажется избирателю неопытной и двуличной (причем если двуличие французы еще могут простить, то неопытность - никогда). Канцлер Германии Ангела Меркель, при неожиданно прилично чувствующей себя экономике, вдруг оказывается во главе патовой коалиции, а про то, как отравлен политикой золотой поток, окативший Великобританию при Тони Блэре, лучше вообще не упоминать.
При всем этом на мировых рынках нет недостатка в ликвидности, способность большинства центральных банков контролировать инфляцию бесспорна - в мире фактически сформировалась здоровая финансовая система, в которой "надбавки за риск' подбираются к нижнему историческому минимуму". Да, нестабильность цен на нефть оказала на западных ее потребителей огромное психологическое действие - но рост от этого пока, заметьте, не прекратился.
То, что на рынках может начаться головокружение от успехов, особенно когда исчезают рисковые надбавки, беспокоит всех и всегда. Но сегодня, наоборот, слишком уж активизировались торговцы политическим страхом, манипулирующие средствами массовой информации, навязчиво и безостановочно вторгающимися в жизнь каждого. Что же нам делать? Сделать вдох поглубже, оглянуться вокруг, посмотреть, что реально происходит в мире - и больше времени проводить в реальной жизни, а не в интернете и не в других виртуальных реальностях.
