В своей седьмой книге «Ретромания» британский рок-критик и коллекционер артефактов мира музыки Саймон Рейнольдс (Simon Reynolds) утверждает, что «никогда еще не было общества, настолько одержимого культурными артефактами нашего недавнего прошлого», как наше. Разумеется, коллекционеры всегда восхищались антикварными вещами и различными объектами прошлого. Но сейчас такие архивные сервисы как YouTube, Wikipedia и Tumblr дают любому человеку возможность окунуться в океан поп-культуры его детства. В то же время такие приложения для смартфонов как Instagram и Hipstamatic позволяют превратить любую новую фотографию в слегка выцветший снимок Polaroid 70-80-х годов. Рейнольдс, который проработал музыкальным журналистом уже 28 лет, обеспокоен тем, что современные музыканты, одержимые воссозданием того периода времени, применяют звуковые эквиваленты фильтров Instagram к своим альбомам вместо того, чтобы создавать нечто новое. Рейнольдс согласился ответить на наши вопросы по телефону из своего дома в Саут-Пасадене, штат Калифорния, и рассказал, к чему это может привести в будущем.
Collectors Weekly: Что вдохновило вас на написание «Ретромании»?
Саймон Рейнольдс: Будучи рок-критиком, я испытываю беспокойство по поводу музыки уже в течение длительного времени. Я считаю, что само по себе ретро, чрезвычайно ностальгическая музыка, вроде музыки Джека Уайта, Ланы дель Рей или Fleet Foxes, в некотором смысле ретроградна. Я выступаю за инновации и за движение вперед. Та музыка, на которой я вырос, была именно такой, а в 90-е годы я очень увлекался электронной музыкой. Суть в том, что в 21 веке музыка, созданная по моделям прошлого, кажется контрпродуктивной и даже в каком-то смысле проигрышной. Несомненно, музыканты всегда находятся под влиянием музыки прошлого, но я сейчас говорю в первую очередь о группах, которые откровенно копируют The Beatles или других классиков.
Мысль написать эту книгу пришла ко мне примерно в 2006 году, спустя год после того как один из продюсеров All Tomorrow’s Parties придумал проводить ежегодные концерты под названием «Don’t Look Back», на которых группы могли бы играть свои самые популярные альбомы целиком. К примеру, Ван Моррисон выступил со своим альбомом «Astral Weeks», исполнив все его композиции с первой по девятую. Мне все это показалось каким-то странным фетишизмом. Но на подобные мероприятия есть спрос. «Don’t Look Back» превратились в образец для подражания. В какой-то момент на всех музыкальных фестивалях музыканты получили возможность исполнять свои самые знаменитые альбомы целиком. Это стало признаком нашего времени.
Кроме того, в 2006 году под именем The Beatles вышла запись под названием «Love», которая представляла собой попурри песен этой группы. Джордж Мартин и его сын Джайлз выпустили ее совместно с организаторами постановки Cirque du Soleil в Лас-Вегасе. В то время мне казалось, что это может превратиться в мощный тренд. Я представил себе, как Pink Floyd или The Polling Stones выпускают подобный альбом, но это не прижилось. Тем не менее, мне кажется довольно значимым то, что индустрия ностальгии нашла еще один способ получить удовольствие от классики истории рок-музыки. Каким образом можно заставить людей наслаждаться The Beatles? Просто записать ремикс.
- Почему это вас так волнует?
- Мне интересно, почему мы все так одержимы прошлым, особенно в музыке. Я вообще не слишком увлекаюсь ретро-феноменами, но музыка меня по-настоящему беспокоит, потому что мне нравится, когда меня удивляют. Основной инстинкт любой новой группы сейчас – и я говорю об очень музыкально одаренных и образованных людях – заключается в том, чтобы взять уже существующий шаблон и немного его переделать. Они получают огромное удовольствие, пытаясь максимально точно воспроизвести этот образец или несколько адаптировать его для своих целей. Но сейчас существует очень мало музыкантов, которые готовы предложить что-то новое – это довольно сложно сделать.
В прошлом музыканты старались предлагать новое. Это было всеобщим модернистским идеалом длительного периода в музыке, особенно 60-х годов, но также и постпанковской эры, в которую я рос, и электронного техно 90-х годов. Можно использовать идеи прошлого, но их нужно каким-то образом перерабатывать или коренным образом менять. Или их можно использовать в качестве трамплина, чтобы достичь чего-то нового. Теперь идеал заключается в том, чтобы воспроизводить достижения прошлого. Сейчас музыканты стараются воспроизвести именно тот звук барабана или именно то звучание гитары. Это буквально движение назад. Меня беспокоит то, что все, что сейчас появляется, уже кажется нам смутно знакомым. Это очень расстраивает.
- Почему бы людям не слушать самих Rolling Stones, если они собираются слушать группу, которая копирует Rolling Stones?
- Да, это излишне. В этом стиле было создано огромное количество музыки – и не только самими Rolling Stones, но имитаторами стиля Rolling Stones 60-х годов. Нужды слушателей можно вполне удовлетворить тем, что уже существует – зачем создавать то, что окажется лишним?
- Каждому человеку предстоит однажды впервые открыть для себя Rolling Stones или панк-музыку, не так ли?
- Многие начинают слушать музыку именно с панк-рока. Это динамичная, агрессивная музыка, которую можно играть по-настоящему хорошо. Но в 70-е годы панки почти не умели играть на музыкальных инструментах. Они прилагали массу усилий, чтобы не сбиваться с ритма и извлекать нужный им звук. Это придавало их музыке особый шарм, которого нет в поп-панке 90-х годов. Я ничего не имею против Green Day, они действительно хорошо играют. Многие уверены, что Тре Кул является лучшим ударником в стиле рок, что довольно необычно для панк-музыканта.
Изначально панк-музыка была призвана шокировать. Панки вставляли булавки в нос. Некоторые носили эмблемы свастики – не потому что ни были фашистами, а потому что самое ужасное, что вы могли сделать в Британии 70-х годов, это начать насмехаться над жертвами предыдущего поколения Второй Мировой войны. Поэтому в течение некоторого времени панк-музыка стала чрезвычайно пугающим явлением. Затем, как мне кажется, звукозаписывающая индустрия обратила внимание на этот новый всплеск энергии, и довольно скоро панков ассимилировали. Поэтому музыка панков 90-х годов была уже менее политизированной и больше тяготела к подростковым аспектам панка. Такие группы как Descendents и Undertones пели о проблемах живущего в пригороде подростка в противовес анархии, погромам и разрушению в знак протеста. В панк-музыке 70-х годов – в творчестве таких групп как Clash и Crass - постоянно звучал мощный протест.
- Считаете ли вы, что сейчас есть группы, которые стремятся рассказать о проблемах в обществе?
- На самом деле, я не могу припомнить ни одной подобной группы. Но поп-музыка всегда в некоторой степени отражает те процессы, которые происходят в обществе. К примеру, в прошлом году появилось множество значимых поп-песен, в которых говорилось, что нужно сильно напиться и жить так, как будто сегодня последний день. Эта тема лежит на поверхности множества песен, таких как «Till the World Ends» Бритни Спирс, которая на самом деле была написана Кешей, положившей начало новому гедонистическому направлению. Кроме того, была еще песня Кэти Перри «Last Friday Night», в которой говорится, что она очнулась от «темного дурмана». Довольно мрачное представление о наслаждении.
Что касается меня, мрачная сторона этого гедонизма, возникшего в 2010 году, является отражением состояния экономики. В этом году ситуация улучшилась, но в прошлом году экономическая обстановка казалась весьма сомнительной и мрачной. Мне кажется, эти песни отчасти передают определенное настроение, вроде «У нас нет будущего, поэтому я буду отчаянно наслаждаться жизнью столько, сколько смогу». Авторы песен – действительно состоятельные люди, имеющие возможность не волноваться о своем будущем – интуитивно почувствовали, что людям нужна именно такая музыка.
- Отчасти очарование концертов «Don’t Look Back» объясняется тем, что 16-летний подросток, открывший для себя какой-то старый альбом, может услышать вживую, как эта группа его исполняет.
- Безусловно, в этом есть определенный смысл. Это не совсем похоже на то, когда вы впервые видите ту или иную группу. Это имеет отношение скорее к идее классического репертуара, как когда вы отправляетесь послушать Девятую симфонию Бетховена. Но в этом случае речь идет не об оркестре, играющем музыку по партитуре, а о настоящей оригинальной группе. Разумеется, есть группы, где приглашенные певцы пытаются имитировать характерные особенности или тембр голоса первоначального солиста. Порой они даже точно так же одеваются и держат инструменты. Здесь речь идет не только о мелодиях, здесь важна общая атмосфера.
Genesis дал свое официальное разрешение на проведение такого концерта группе под названием The Musical Box. Когда эта группа готовилась к исполнению альбома 1974 года «The Lamb Lies Down on Broadway», Genesis предоставила ей слайды, которые группа использовала во время своего тура. Таким образом, с благословения Genesis он стал практически абсолютной копией концертного тура 70-х годов. На данном примере можно говорить о возникновении системы франшиз, когда легендарная группа становится слишком старой, чтобы самостоятельно исполнять свою музыку. Они могут обзавестись франшизами во всех странах – в Австралии и Индонезии, в Латинской Америке и в Северной Америке. Такая система может помочь многим людям хорошо заработать.
- Как сейчас может выглядеть нечто новое в музыке? Неужели нас уже невозможно удивить?
- Трудно сказать. Мы уже видели столько всего экстремального в области звука и образов. Полагаю, Леди Гага предприняла очень удачную попытку шокировать публику, однако, к сожалению, ее образ и музыка многим кажется смесью достижений Мэрлина Мэнсона, Грейс Джонс, Дэвида Боуи, Элиса Купера, Мадонны и многих других шокировавших публику рокеров прошлого. Между тем, ее музыка напоминает электронную музыку 90-х годов. Я бы сказал, что в смысле музыки она принадлежит к направлению дабстепа. Группы, которые сейчас собирают стадионы, такие как Skrillex и Bassnectar, можно назвать рок-версией этого жанра. Эти сумасшедшие низкие частоты делают звук довольно новым и весьма жутким. Когда Дэдмаус получил Грэмми, я был очень взволнован тем, что такая музыка звучит в таком контексте.
Трудно сказать, каким образом можно создать нечто совершенно удивительное и при этом хотя бы отчасти благозвучное. Можно сделать ставку на разного рода экстремальные вещи. Хотя даже в рамках экстремальной музыки – такой музыки, о которой пишет журнал Wire – музыканты продолжают то, что в прошлом начали Джон Кейдж, the Velvet Underground ил Карлхайнц Штокхаузен. Эта суперэкспериментальная абстрактная музыка имеет такую значительную историю, которую очень трудно превзойти. Возможно, сейчас необходимо искать какое-то новое произвольное сочетание звука и визуального образа.
- В вашей книге вы также пишете об одержимости поп-культуры своим собственным прошлым. Что вы имеете в виду?
- В моей книге я пишу в основном о музыке, но я не обошел вниманием и другие формы искусства и развлечений. Если учесть все факторы, то можно сделать вывод о том, что ретро – это общекультурная парадигма. В смысле переработки относительно современных образов и превращения их в ретро модная индустрия стала пионером. Затем эта тенденция перешла в графический дизайн.
В последние десять лет эта тенденция нашла отражение в фильмах. В течение некоторого времени большой популярностью стали пользоваться ремейки. Однако сейчас появляется все больше фильмов в старомодном стиле, в которых огромное внимание уделяется тому, чтобы они стали похожими на артефакты из прошлого. Черно-белый немой кинофильм 2011 года под названием «Артист» - это серьезный прорыв в рамках этого движения. В 2007 году Квентин Тарантино и Роберт Родригес создали фильмы «Доказательство смерти» и «Планета страха» - они должны были стать похожими на фильмы, которые демонстрировались во время сдвоенных сеансов в кинотеатрах Грайндхаус 1970-х годов. В перерыве между ними зрителям показывали анонсы несуществующих фильмов. Цель авторов заключалась в том, чтобы воссоздать атмосферу второсортного кинотеатра 70-х годов, где можно было посмотреть эксплуатационное кино.
Кроме того, было создано несколько телесериалов. В начале 2000-х годов ВВС выпустило комедийный сериал «Look Around You», который представлял собой пародию на высокопарные образовательные программы 70-х годов. Чтобы снять такое шоу, нужно массу внимания уделить подбору подходящих костюмов, качеству видео- и фотосъемки и освещению. В случае с «Look Around You» авторы сериала не забыли даже о прическах актеров, которые выглядели ужасно – именно так, как они выглядели в 70-е годы. Сюда же можно отнести Instagram, Hipstamatic и другие приложения для смартфонов, которые позволяют редактировать фотографии таким образом, чтобы они были похожи на снимки, сделанные в 70-е годы. С одной стороны, я думаю, такая эстетика нравится художникам, потому что она предполагает некий вызов. Нужно обладать огромным количеством навыков, но добиться этого эффекта все равно возможно, потому что сейчас у нас цифровые инструменты, помогающие нам сделать вещи похожими на артефакты.
Очень близок этому феномену винтажный шик, когда вы имеете дело с настоящими артефактами и декорируете свой дом. В 60-е и 70-е годы молодые пары покупали гелевые светильники или лампы из оптоволоконного стекла, потому что тогда они казались очень современными. Но сейчас люди обзаводятся облупившимися нарисованными от руки вывесками из дешевых забегаловок 40-х годов или древними печатными машинками, которые становятся объектами декора. Это свидетельствует об изменениях в восприятии дизайна: очевидно, люди считают старые и потускневшие вещи более красивыми, чем новые, блестящие и футуристические предметы интерьера.
- Мы стремимся обзавестись футуристическими вещами прошлого, но не испытываем интереса к современному будущему.
- Это верно. Новые и блестящие вещи считаются отражением плебейского вкуса или же они просто выглядят безвкусно яркими. Большая часть мира Etsy основана на идее о том, что те новые вещи, которые сейчас производятся на фабриках, это дешевый пластиковый мусор и что люди предпочитают бумагу, изготовленную вручную, или предметы декора, изготовленные из старинных вещей – то есть вещи, обладающие настоящей текстурой и характером. Недавно я побывал на ярмарке в Лос-Анджелесе: там я видел записные книжки, обложки которых были сделаны из страниц старых школьных учебников или твердого переплета художественных книг, а внутри у них были просто пустые листы для записей. Еще я видел там ремни, у которых вместо застежки были футляры от старых кассет. Такая эстетика спасения и повторного использования старых вещей сейчас очень популярна. У нее даже есть интернет версия – Tumblr, полный старых фотографий и возможностей оформления.
В интернете существует фетиш книг издательства Penguin 60-х годов. Это издательство известно тем, что оно выпускало серьезные книги в довольно дешевом и доступном переплете. Кроме того их дизайн в те времена казался многим весьма экспериментальным и авангардистским. Сегодня он выглядит немного странным и очаровательным. Люди коллекционируют книги Penguin, потому что когда-то это были интеллектуальные книги, доступные обычному читателю, простому человеку, поэтому они ассоциируются с идеализмом того времени. Полагаю, что этим можно увлекаться – люди вообще любят чем-то увлекаться.
- Можно ли сказать, что отчасти увлечение ретро объясняется неприятием современной поп-культуры – к примеру, низким качеством телепрограмм?
- Некоторым людям не нравится время, в которое они живут, поэтому они склонны романтизировать прежние эпохи. Пожалуй, за всю историю человечества люди довольно редко считали то время, в котором они жили, лучшим. В целом, каждое поколение на протяжении всей истории человечества ощущало, что оно переживает некий упадок по сравнению с прежними поколениями. К примеру, представители Ренессанса так относились к эпохе античности. Но, мне кажется, в середине 20 века был некий период, когда люди чувствовали, что они переживают свои лучшие времена.
- После окончания Второй Мировой войны американцы с оптимизмом смотрели в будущее и возлагали большие надежды на новые технологии, которые способны принести экономический расцвет.
- Да, и в тот период люди хотели избавиться от старого хлама. В послевоенной Британии мода на внутренний декор была полной противоположностью того, что она представляет из себя сейчас. Все хотели иметь низкие потолки, поэтому люди принялись сооружать низкие потолки в домах викторианской эпохи с высокими потолками. Они избавлялись от старомодных каминов. Медная фурнитура уступала место пластиковой. Старомодные лампы были вытеснены лампами дневного света. Все должно было быть блестящим. Люди избавлялись от дерева, все поверхности должны были стать пластиковыми. В течение нескольких десятилетий непосредственно после Второй Мировой войны будущее стало центральной темой.
- Однако в условиях цифрового мира люди стремятся к тактильным, аналоговым переживаниям прошлого.
- Это довольно мощная тенденция современности. Джеймс Мей из «Top Gear» канала ВВС одно время вел программу, где он рассказывал о традиционных ремеслах, таких как плотничество, которые сейчас уже почти утрачены. Он даже надевал футболку со слоганом-пародией на слоган времен Второй Мировой войны «Keep Calm and Carry On» («Будь спокоен и двигайся дальше»). На его футболке было написано «Get Excited and Make Things» («Вдохновись и создавай вещи»), что стало лозунгом его телешоу. В этом движении, когда вы что-то изобретаете или заново создаете, есть нечто от стимпанка. Это отказ от цифрового в пользу ручного, и это само по себе довольно забавно, потому что вы не можете пользоваться цифровыми устройствами без помощи пальцев. Но когда вы строите что-то, вы передвигаете не информацию, вы передвигаете куски дерева и металла.
- Почему люди так одержимы артефактами из своего собственного детства?
- Если только вы не провели свое детство в нечеловеческих условиях, вы вряд ли помните, какой в то время была политическая ситуация. Люди воспринимают свое детство как счастливое время. Моя мать росла в Великобритании во времена Второй Мировой войны, но она уверена, что ее детство было идиллически счастливым. Конечно, иногда всей семье приходилось прятаться под столом, когда у них над головой пролетали бомбардировщики. Она не чувствовала себя ущемленной в чем бы то ни было, потому что она не знала, что когда-то карточной системы не существовало вовсе. Таким образом, в целом культурные продукты вашего детства будут всегда иметь на себе налет безмятежности, конечно, если ваше детство не было особенно травматичным. И даже в этом случае у вас останутся особые воспоминания о первых телешоу или первых фильмах, которые вы посмотрели в кинотеатре – таких как «Звездные войны». Все это оставляет на вас неизгладимый отпечаток.
Полагаю, люди чувствуют, что все вокруг меняется очень быстро. Это ощущение всегда приходит к людям в определенном возрасте. В свои 40 с лишним лет иногда я внезапно вспоминаю о вещах, которые я уже давным-давно забыл, таких как мой любимый старый комедийный сериал. Когда я о нем вспомнил, я нашел его отрывки в YouTube, я почитал о нем в Википедии и узнал о нем много такого, что мне было неизвестно во времена, когда я, будучи, ребенком, его смотрел. В прошлом вы не смогли бы найти всю эту информацию, даже если бы захотели.
Прежде у нас не было возможности вернуться назад и освежить в своей памяти эти вещи до такой степени, которая доступна нам сейчас. А эмоции, которые вы испытываете, глядя на эти вещи, чрезвычайно сложны и богаты, потому что вы начинаете понимать, насколько абсурдными, смехотворными и напыщенными были эти телешоу и реклама. Однако стоит помнить, что некоторые рекламные ролики превращались в целые культурные явления. Мы пели песни из любимых рекламных роликов на детской площадке. Некоторые высказывания из них превращались в крылатые фразы – вспомните «Nice one, Cyril» или «It’s frothy, man».
Приятно снова переживать нашу поп-культуру. Но разве это удовольствие основано на страхе перед настоящим и попытке спрятаться в прошлом? Именно в этом люди часто обвиняют ностальгию. В 70-е годы была ностальгия по 50-м и по 20-м годам. Множество авторов колонок The New York Times писали об этом в 70-е годы, удивляясь, откуда взялся этот направленный в прошлое, регрессивный феномен. Зачастую политическая ностальгия была связана с консерватизмом и другими реакционными силами. Знаете, как в случае с «Все должно вернуться к тем временам, когда люди знали свое место». В какой-то степени люди хотели воспротивиться прогрессу.
- Но разве либеральные городские жители не одержимы винтажным шиком больше всех остальных?
- Иногда либералы создают миф о том, как все было раньше, во времена, предшествовавшие отчуждению, или Промышленной революции, или капитализму. Тогда все было лучше: люди не были настолько равнодушными, они могли контролировать условия своего существования. Но зачастую это всего лишь еще один миф. В кругах феминисток в конце 70-х годов было решено, что когда-то в прошлом существовал матриархат, где каждому доставалось по результатам его труда, где не было классовой системы – своего рода коммуна. Это некое мифическое время, которое предшествовало патриархату, но в подобном убеждении, возможно, присутствует доля истины.
- Я бы не смог поверить, что люди сейчас способны испытывать ностальгию по поп-культуре 90-х.
- Было бы любопытно почувствовать тот момент, когда некий период перестает быть продолжением сейчас и внезапно начинает ощущаться как законченный период. К примеру, «Сайнфелд», съемки которого завершились в 1998 году, на самом деле никогда не исчезал с экранов телевизоров. Шесть или семь лет назад вы, возможно, его смотрели на досуге, чувствуя, что он странным образом отражает ту реальность, в которой вы живете. Тем не менее, сейчас вы смотрите «Сайнфелд» и думаете: «Эти прически уже устарели». Вы внезапно понимаете, что этот период уже остался в прошлом и что стиль жизни персонажей, их прически и одежда уже принадлежат другому времени.
Мой 12-летний сын коллекционирует вещи, которым уже по несколько лет и которые примерно соответствуют уровню игрушек из Happy Meal. Такие слова как «винтаж» и «ретро-игры» прочно закрепились в его мировосприятии. Он даже купил «винтажные» - то есть 10-летней давности – карточки с изображениями Покемонов. Я часто привожу в пример моего сына, потому что для меня он является представителем нового, другого поколения. Он любит коллекционировать вещи – от сувениров до рекламных материалов. Его комната представляет собой хаотический набор вещей, но он до сих пор испытывает примитивную любовь к предметам. Мне кажется, это очень украшает жизнь – этот восторг, который вы испытываете, отыскивая и коллекционируя различные вещи.
- Если вы коллекционируете почтовые открытки начала 1900-х годов, то вы, вероятно, знаете, что самыми ценными из них являются рекламные открытки магазинов и открытки с политической пропагандой. По сути, макулатура.
- Некоторым людям нравятся металлические банки. Люди могут страстно стремиться заполучить банку из-под чего-либо совершенно незначительного, вроде банки тушеных бобов или растительного масла, если она в хорошем состоянии и на ней есть отметки о времени изготовления. Меня удивляет то, какие вещи иногда люди коллекционируют. Иногда на этих вещах можно заработать неплохие деньги, если они окажутся культурными артефактами, в то время как другие вещи оказываются всего лишь безделушками, которые вы можете использовать для декорирования интерьера. Какая-то вещь может оказаться совсем не редкостью, но иногда бывает очень приятно выставить ее напоказ в гостиной.
В прошлом люди и подумать не могли, что какая-то вещь из их повседневной жизни может стать предметом коллекционирования. К примеру, я размышлял над кричаще-яркими банками из-под энергетических напитков, таких как Monster или Red Bull. Может ли такое случиться, что однажды они начнут вызывать у людей такие же эмоции как горячо любимая всеми бутылка из-под Coke? Будут ли люди когда-нибудь их коллекционировать? Такие мысли заставляют вас сохранять подобные вещи в качестве возможного источника средств на высшее образование ваших детей.
Некоторые их этих вещей кажутся совершенно никчемными и непривлекательными, подобно фоновому шуму, но на самом деле это культурная информация. Люди коллекционируют вещи, которые в будущем могут представлять исторический интерес. Историков и социологов, например, сейчас беспокоит интернет: его кто-нибудь документирует? Остаются ли от него какие-либо записи?
- Что коллекционируете вы?
- Я собираю записи, книги и музыкальные журналы. Порой на это уходят большие деньги, и в итоге я получаю дом, заваленный этими заплесневелыми, рассыпающимися музыкальными журналами. Но они приносят пользу, потому что мои прежние книги по сути исторического, а не полемического толка – в отличие от «Ретромании». Музыкальные журналы бесценны, потому что они позволяют вам по-настоящему прочувствовать прошлую эпоху. В них есть реклама звукозаписывающих компаний. Там есть фотографии групп, которые уже никто не помнит. Они являются частью того зерна, частью того грунта, из которого появились легендарные группы. Сплетни, новости и даже внешний вид этих журналов – все это помогает вам понять тот контекст, в котором работала та или иная группа. Кроме того, старые журналы очень приятно просматривать. Однако такое коллекционирование довольно разрушительно в смысле сокращения жизненного пространства и размера банковского счета.
- Вы коллекционируете компакт-диски?
- Это довольно странно. Компакт-диски не смогли стать любимым форматом, не так ли? Возможно, некоторые наборы странного вида или компакт-диски ограниченного тиража с необычным внешним оформлением могут стать предметом коллекционирования. Но что касается обыкновенных компакт-дисков, то в них есть нечто решительно непривлекательное. В случае с виниловыми пластинками, их дорожки со временем изнашиваются, но это лишь добавляет им шарма. А футляры компакт-дисков, когда они трескаются или ломаются, вызывают только раздражение. И худшее что только можно найти в мире, это компакт-диски с синглами. Их даже никому не подаришь.
- Однажды я беседовал с футурологом, который сказал мне, что скоро люди перестанут собирать книги, фильмы или записи. Они все будут присутствовать в «облаке».
- Поколение моего сына будет полностью зависеть от «облака» в таких вещах как музыка, и они никогда не смогут понять, почему некоторые люди, вроде меня, хотят иметь все эти записи дома. Но как я уже говорил, он все еще испытывает некую привязанность к вещам. Поколение людей, которым сейчас немногим за 20, тоже имеют эту привязанность – они стали своего рода противовесом цифровому миру. Они интересуются едой и коллекционным пивом, они увлекаются созданием каких-то материальных объектов. Их нельзя назвать людьми, которые существуют исключительно в цифровом мире.
- Итак, наше будущее останется за этими маленькими устройствами, которые, по сути, представляют собой архивы, отражающие то, какими мы были прежде?
- Оно уже не такое героическое и великое, каким будущее казалось людям в прошлом. Я давал интервью журналу Salon после выхода моей книги, и в нем я упомянул о космической гонке. Salon славится своими сварливыми, раздражительными и невероятно умными комментаторами. Один из них написал, что космическая гонка была вульгарно-претенциозной. Я подумал, если некоторые люди сейчас считают идею отправиться на Луну старомодной банальностью, это очень печально. Это было такое потрясающее достижение – точно такой же дух руководил первопроходцами, открывшими Новый Свет.
Печально, что идея освоения космоса устарела. Возможно, президент Обама вернулся к космической гонке и финансированию NASA, которое сейчас ведет разговоры о базах на Луне и пилотируемых полетах на Марс. Честно говоря, я не знаю, как США могут сейчас это себе позволить, но предполагаю, что эти процессы возобновились. Эти вопросы не смогли стать составляющей духовной архитектуры моего сына. В них нет никакой романтики, и такой исход кажется довольно странным тем людям, которые, как и я, помнят, как они в детстве наблюдали за посадкой на Луну. Мой сын увлекается всем, что связано с социальными сетями и интернетом. Ему кажется, что все приключения происходят именно там.
