10 апреля Кассационный суд Франции вынес решение по вопросу правопреемственности собора Святого Николая в Ницце. Французский суд признал право собственности на православный собор за Российской Федерацией.

Спор между Православной культурной ассоциацией Ниццы и российским государством о праве собственности на церковь длится уже несколько лет. Ранее, суд города Ниццы (20 января 2010 года) и апелляционный суд города Экс-ан-Прованс (19 мая 2011 года) принимали решения, аналогичные последнему.

После последнего решения Кассационного суда адвокат ассоциации Аcor (Православная культурная ассоциация Ниццы) сказал, что для его подзащитных это стало «большим разочарованием».

Но каковы юридические последствия такого решения не только для ассоциации Аcor, но и вообще для процессов, в ходе которых ответчиком проходит российское государство, мы попросили прокомментировать доктора права, члена Парижской адвокатской палаты и специалиста по международному праву Дмитрия Литвинского.

Дмитрий Литвинский: Судебное решение такого рода комментировать, с одной стороны, достаточно трудно, а с другой — весьма интересно. Потому что они затрагивают значительное количество людей, у каждого из которых свои интересы, и интересы эти могут быть самыми разнообразными.

Прежде всего, интересы, конечно, финансовые, потому что, с финансовой точки зрения, комплекс такого рода — это имущество большой стоимости. И при этом, его управление и его поддержание в нормальном состоянии требует серьезных финансовых вложений. У кого средств инвестировать в поддержание собора в Ницце в нормальном состоянии было бы больше — у русской культурной православной ассоциации (которая все-таки является объединением частных лиц) или же у Российской Федерации, — это отдельный вопрос.

Я бы не стал сбрасывать со счетов и конфессиональные интересы, потому что передача собора Российской Федерации будет означать (это можно предположить) и его переход из ведения Константинопольского Патриархата в ведение Патриархата Московского. Для кого-то из прихожан такое изменение, как вы понимаете, будет носить принципиальный характер. Для кого-то, наверное, нет. Но меня как адвоката, естественно, во вчерашнем решении 3-ей палаты кассационного суда в большей степени интересуют юридические моменты, и таких моментов, наверное, два.

Прежде всего, в ходе всего процесса русская православная ассоциация города Ниццы строила свою позицию, в том числе, и на том, что участок под собор был приобретен в 1865 году государем Александром II от своего имени лично. Православная ассоциация поэтому полагала, что речь не идет о государственном имуществе, и Российское государство на этом основании каких-либо прав на него заявлять не может.

Последующая же передача собора кабинету царского двора, который может сегодня быть, в какой-то степени, сравнен с управлением делами президента, по мнению ответчика (потому что ассоциация выступала ответчиком), означала не просто передачу в государственную собственность, а передачу во временное управление. Но ни апелляционный, ни кассационный суд Франции такую позицию не поддержали. То есть, французская юстиция признала собор находившимся в собственности России еще XIX века.

Здесь трудно не обратить внимание на следующий момент, который носит концептуальный характер. В данном случае, мы видим, что Александр II, который сыграл в истории России весьма существенную роль, подходил к своему личному имуществу как к государственному, которое интересам государства и должно служить. Мы сегодня, к сожалению, знаем, что такая позиция вряд ли разделяется значительным количеством российских государственных мужей, и всем известные события в министерстве обороны прекрасно это подтвердили. Конечно, в ситуации, когда некоторые политики искренне путают по выражению известного фильма «Кавказская пленница» «свою личную шерсть с государственной», в этом плане, мне позиция царя гораздо симпатичней.

И второй момент, который я хотел бы отметить в связи со вчерашним решением кассационного суда Франции: в его основу был положен один из фундаментальных принципов международного права. Это принцип юридической непрерывности, юридической преемственности международных обязательств государств. Что этот принцип означает? Он означает, что, даже в случае кардинальных политических, экономических изменений в стране, в случае смены режима, в случае прихода к власти новых лиц, государство как таковое не прекращает своего существования. Я прекрасно помню, что еще пару лет назад Дмитрий Анатольевич Медведев (тогда еще президент Российской Федерации) сказал, что Россия — это молодая страна, что ей всего 20 лет. Думаю, что это не совсем так, вернее, совсем не так. Потому что в 1991 году исчезновение Советского Союза с политической карты не привело к исчезновению России как таковой. И сегодня Российская Федерация выступает официальным правопреемником СССР, как с точки зрения своих обязательств, так и с точки зрения своих возможностей требований. Одновременно Российская Федерация является и правопреемником и Советского Союза, и Российской империи.

И точно так же, как, например, французские владельцы российских облигаций могут пытаться предъявлять свои претензии и к современной России, точно так же современная Россия может добиваться судебной защиты своих прав во Франции. С этой точки зрения нужно понимать, что история России не закончилась ни в 1917, ни в 1991 году. Это по-прежнему большая страна и, не побоюсь пафоса, страна с богатой историей.

RFI: Является ли это первым прецедентом, когда Российская Федерация была признана юридическим наследником царской России (в том числе и по поводу упомянутых облигаций), и может ли это породить новые процессы?

Дмитрий Литвинский: Во-первых, решений такого рода во франко-российских отношениях не много. Насколько мне известно, ассоциация владельцев царских облигаций только планировала предъявлять исковые требования к Российской Федерации. Но будет ли этот проект реализован, честно говоря, я вам сегодня сказать не могу. Вместе с тем, с учетом того, что стороной в процессе выступало государство (не последнее государство в мире), я думаю, что это решение будет носить в достаточной степени прецедентный характер, и в последующем, конечно же, перед французскими судами ссылка на него так же будет производиться.

RFI: Этот процесс в кассационном суде поставил точку в данном вопросе или еще есть у ассоциации Accor способы обжаловать это решение?

Дмитрий Литвинский: Я думаю, поскольку кассационный суд отказал в удовлетворении этого требования, конец спору с этой точки зрения положен. Конечно, могут быть какие-то процессуальные моменты подобраны — это уже зависит от качества работы адвокатов. Но нужно отдавать себе отчет в том, что процессы такого рода — это достаточно дорогостоящее «удовольствие», и найдет ли русская православная ассоциация города Ниццы средства для продолжения этого процесса, это большой-большой вопрос.

На вопросы RFI отвечал специалист по международному праву, адвокат Дмитрий Литвинский.