В рамках борьбы за так называемый ÚSTR, то есть Институт изучения тоталитарных режимов, появились зачатки дискуссии о том, был ли период нормализации в Чехословакии в 70-80-е годы режимом тоталитарным, посттоталитарным или даже авторитарным.

И хотя лично для меня здесь все вполне ясно, мне кажется, это хорошая тема для дискуссии. Я не буду бить себя по лбу и злиться из-за того, что кто-то вообще может думать не так, как я, но обществу эта саморефлексия и это обсуждение, очевидно, нужны.

Накалившуюся обстановку вокруг института дополняет тот факт, что один мой знакомый советовал мне не попадаться на удочку, что все споры вызваны искусственно и только для того, чтобы преступления прошлого режима воспринимались не так однозначно, потому что этого хотят коммунисты и социал-демократы. Газету Haló noviny я не читаю, и меня в большей степени раздражает не институт, а пустая поляризация дискуссии и споры среди друзей-диссидентов, которых я уважаю. Поэтому я настаиваю на том, что это обсуждение полезно.

Читайте также: Выбор в Чехии

Я убежден, что с 1948 по 1989 годы в Чехословакии был тоталитарный режим. Определяющие признаки очевидны: все это время у нас конституцией устанавливалась ведущая роль коммунистической партии, все это время у нас была запрещена политическая конкуренция и свободные выборы. Все это время здесь было запрещено свободное предпринимательство и право свободно распоряжаться своим имуществом. Все это время здесь судебной системой управляла политика. Все это время у нас существовала обязанность работать, и все это время мы имели народную милицию как вооруженную часть рабочего класса. За исключением некоторого периода в 1968 году, все мы жили за колючей проволокой.

С точки зрения политологических терминов все очевидно. Однако Вацлав Гавел в своем самом известном эссе  «Власть безвластных» (Moc bezmocných) говорит о 70-х как о посттоталитарном обществе. Не реализуются представления Оруэлла о контроле мышления и идейной милиции. Каждый может думать то, что хочет, а у себя дома - даже говорить то, что хочет. В отличие от начала 50-х годов, у нас уже не было миллионов восторженных коммунистов, веру в идеалы коммунизма большинство людей уже не изображали, и от особенно амбициозных лиц, которые не хотели свои последние дни провести в котельных или за мытьем витрин, уже не требовалось в общественных местах исполнять  пустой ритуал послушания - от первомайских демонстраций до развешивания флагов.

Вацлав Гавел не был политологом, но он был одарен проницательным аналитическим мышлением и способностью блестяще и точно давать определения и названия. Режим по своему характеру действительно достаточно сильно отличался от 50-х годов, но все равно это был еще тоталитарный режим.  Термин Гавела «пост-тоталитарный» лично я понимаю, скорее, как какой-то подвид тоталитаризма, как описание специфических характеристик нравственного  уродства 70-х годов, но не как попытку изъять 70-е и 80-е годы из периода диктатуры.

Также по теме: В Чехии ситуация с коррупцией еще хуже, чем в России

Репрессии в 70-е и 80-е годы действительно нельзя сравнить с 50-ми. Вещи, за которые в 50-е годы могли повесить или дать 10 лет, наказывались 2-3 годами тюрьмы. Но мы об этом знаем сегодня. А в начале 70-х годов все было не так очевидно. Страх перед серьезным наказанием и повторением 50-х для кого-то все еще имел место.
 
В 70-е и 80-е годы был еще один признак тоталитаризма: намеренное создание атмосферы безвременья, стирание истории - общество должно было жить только от съезда до съезда партии.

И в 1968 году все еще были некоторые черты тоталитаризма. Какое-то незначительное время можно было путешествовать, на какой-то период исчезла цензура, но ведущая роль партии все равно оставалась. Была свобода печати, но бумагу и типографии выделяли государственные комиссии по планированию.

Не имеет смысла кокетничать с понятием «авторитарный». Авторитарные режимы, как правило, не запрещают выезжать за границу, и не сажают за самиздат, и не препятствуют мелкому предпринимательству.