Ресурсная ловушка для европейских нефтегосударств

Страны, много зарабатывающие на своих природных богатствах, всегда стоят перед выбором: тратить полученные деньги или копить их на будущее. Как сейчас осознают Нидерланды и Норвегия, у каждого из этих вариантов есть свои недостатки.

Голландская счетная палата недавно опубликовала убийственный отчет о том, как правительство в последние полвека управляло доходами от газовых месторождений. По ее подсчетам выходит, что, если бы правительство копило выручку в специальном фонде, то примерно 265 миллиардов евро, полученные от продажи газа, превратились бы к январю 2014 года в 350 миллиардов евро (442 миллиарда долларов по текущему обменному курсу). Вместо этого большая часть «газовых денег» бесследно исчезла в голландской казне. Проследить удалось только 26 миллиардов евро, ушедшие на транспортные и экологические проекты — в частности на железную дорогу, которая соединяет Нидерланды с европейской высокоскоростной железнодорожной системой. Если бы Голландия создала для «газовых денег» отдельный фонд, один инвестиционный доход мог бы покрыть половину стоимости этих проектов.

Сейчас Голландии, вероятно, уже поздно что-нибудь менять. Добыча газа падает, а стареющее население требует наращивать государственные расходы и на этом фоне бюджет нуждается во всех газовых доходах, которые он может получить. Другими словами, Нидерланды попали в зависимость от углеводородной выручки — хотя и не в такую сильную, как Россия или нефтедобывающие арабские страны.

Норвегия избрала совсем другой путь. В 1990 году она приняла решение отделить углеводородные доходы от «основной экономики». Это был смелый шаг — не менее смелый, чем отказ от любых вызывающих привыкание веществ. В результате страна получила Правительственный пенсионный фонд, в котором сейчас находится более 900 миллиардов долларов. Этого более чем достаточно, чтобы покрыть бюджетный дефицит, с которым страна может столкнуться в 2030-х годах из-за увеличивающейся доли пенсионеров в населении. Рост этого фонда в реальном времени можно наблюдать здесь. Впрочем, даже статичная картинка выглядит впечатляюще (цифры в миллиардах норвежских крон).

Проблема в том, что иногда денег бывает слишком много. В поисках, куда инвестировать эти средства, норвежские власти вынуждены были в 1997 году перейти от гособлигаций к акциям, в 2000 году — к активам с развивающихся рынков, в 2002 году — к корпоративным облигациям и, наконец, в 2010 году — к недвижимости. Качественных активов едва хватает, чтобы фонд мог продолжать управлять вложениями с обычным успехом (в прошлом году он заработал 15%, а за первые шесть месяцев 2014 года — почти 5%). Сейчас правительство предлагает фонду заняться прямыми и инфраструктурными инвестициями. Управляющая средствами компания Norges Bank Investment Management постоянно нуждается в новых менеджерах.

Потратить эти деньги тоже сложно. Коалиционное правительство предложило израсходовать в 2015 году рекордные 25 миллиардов долларов — примерно 3% от фонда. Однако многие опасаются, что это приведет к перегреву экономики, тем более, что в Норвегии на долю государства и так приходится около половины валового внутреннего продукта — а это больше, чем в любой другой европейской стране. Некоторые из входящих в коалицию партий предлагают пересмотреть в меньшую сторону бюджетное правило, позволяющее тратить в год до 4% от объема фонда. Как считает министерство финансов Норвегии, такой рост государственных расходов был бы «неоправданно велик».

Пока норвежцы не поддаются искушению снизить налоги и покрыть образовавшийся дефицит бюджета нефтяными деньгами. Они прекрасно осведомлены об исследованиях, которые показывают, что богатым природными ресурсами странами следует сохранять высокие налоги, чтобы снижать уровень коррупции и сохранять ответственность властей перед гражданами. В результате фонд, вероятно, будет расти быстрее, чем Норвегия будет способна тратить инвестиционный доход. Он уже превысил вдвое годовой объем норвежского производства, и технически делает всех норвежцев миллионерами, что, впрочем, мало отражается на их повседневной жизни.

Вероятно, лучше сталкиваться с проблемами норвежского, а не голландского типа. Тем не менее, трудно не задуматься о том, не предпочтительнее ли было бы иметь некий глобальный механизм, позволяющий сглаживать ресурсное неравенство. Как показывает пример Норвегии, не все рынки справляются с притоком капиталов.