МОСКВА — 2014 год стал переломным для отношений России и Запада, считает ведущий исследователь Института Брукинса Лилия Шевцова. Она уверена, что стороны вернулись в состояние конфронтации, которая, было, сошла на нет после «холодной войны».

Об этом Лилия Шевцова рассказала в интервью Русской службе «Голоса Америки», подводя итоги года и делая прогнозы на обозримую перспективу.

Виктор Васильев: Каковы ваши главные впечатления в уходящем году, имея ввиду политический аспект событий?

Лилия Шевцова: Совершенно очевидно, что 2014 год стал очень серьезным испытанием как для России, так и для окружающего мира. Год продемонстрировал, что, судя по всему, начал действовать закон непреднамеренных последствий, который до сих пор не осмыслен российским руководством. То есть, власть каждый раз совершает действия, которые своим результатом имеют последствия, которые противоречат кремлевским же планам. По сути дела, Кремль превратился в этакого минера, который бегает со спичками вокруг бомбы, которую сам и подложил под российское самодержавие. Кризис вокруг Украины, крымская эпопея и откровенное военное вмешательство России в Украину, конечно же, спровоцировали кризис, последствия которого могут быть самыми драматическими.

— Но есть ли какие-то особенности у нынешнего периода?

— Новым, пожалуй, является то, что удивительным образом самые разные люди — политики, эксперты и в России, и за ее пределами — проявляют согласие относительно того, что 2014 год, скорее всего, войдет в учебники истории как переломный. И даже есть согласие в том, в чем заключается этот перелом — в возвращении России и Запада к конфронтации. Только что подписанная президентом Путиным новая военная доктрина является тому подтверждением.

Потому что в доктрине прямо говорится о ценностном соперничестве, соперничестве моделей развития России и Запада. То есть о том, что происходит столкновение двух систем, которые основываются на противоположных принципах. И более того, именно Запад, именно наращивание потенциала западного альянса указывается в качестве первой внешней военной опасности для России.

— Это, своего рода, констатация медицинского факта. А в чем эксперты усматривают причины случившегося?

— В понимании того, каковы причины конфронтации, есть очень существенные различия. Есть два основных объяснения произошедшего. Первую интерпретацию я бы определила как прагматически охранительную. Она является вариацией на тему официальной кремлевской трактовки событий и сводится к следующему, если прислушаться к аргументам, которые наиболее часто используются экспертами, в том числе теми, кто считается прозападными и даже либеральными.

Цитирую: «Россию не включили в евроатлантический порядок, Запад не уважает Россию, расширение НАТО и ЕС подтверждают экспансионистские намерения Запада, Запад отказался признать за Россией достойное место в мировой политике, Россия больше не будет терпеть ограничение своего суверенитета и угрозу окружения».

— Набор знакомый, но сильно обветшалый, не так ли?

— Да, но самое любопытное в другом. Эта интерпретация вызывает неизбежный вопрос, если Россия взбунтовалась против Веймарской политики Запада, как утверждают наши выдающиеся эксперты, то как это увязать с другим их выводом, согласно которому Запад слаб, находится в упадке и его эпоха завершена?

Тезис об упадке Запада стал официальным выводом российской внешнеполитической доктрины и звучит очень часто в выступлениях Владимира Путина и Сергея Лаврова. Тогда хочется спросить, как может находящийся в деградации Запад угрожать России и ее унижать? Между прочим, реалии последних лет говорят совсем о другом. Западные лидеры делают все, чтобы не загонять Путина в угол. На протяжении 2014 года Меркель, Обама и другие делали, все, чтобы спасти ему лицо, чтобы чрезмерно не раздразнить Кремль.

Запад даже не признал Россию страной-агрессором после ее откровенного вмешательства на территорию Украины. Более того, мы видим до настоящего момента совершенно очевидные признаки потери НАТО своей миссии, кризис ЕС. Видим, наконец, попытку Обамы вернуться к выполнению внешнеполитических обязательств США. Трудно удержаться от впечатления, что речь в данном случае идет о попытке охранителей-прагматиков обосновать и легитимировать агрессивность России, которая является важнейшим инструментом поддержки самодержавия и попытки продлить его существование через перевод страны в режим военного времени.

— Как вы сами понимаете суть наступившего перелома?

— Думаю, есть все доказательства того, что именно в этом году стало очевидной исчерпанность эпохи постмодерна, которая началась с падением СССР и завершением «холодной войны» в 1991 году. Эта эпоха основывалась, в значительной мере, на отказе Запада от своих идеологии, ценностей, миссии, попытках строить политику на основе сделок, компромиссов, имитации, «потемкинских деревень». Все это привело не только к потере драйва либеральной демократии, но и стагнации, к потере вектора мировым сообществом. Мир оказался в параличе. 2014 год это точно продемонстрировал.

Коль скоро западная цивилизация не знает, что делать с собой и траекторией своего движения, то, конечно же, мир остановился. Эта стагнация, пребывание в болотной тине, могли бы продолжаться долго, если бы Путин не перешел к новой модели выживания — через сдерживание Запада. Что он сделал, кстати, еще в 2012-2013 годах, но это почему-то никого не взволновало, не шокировало и даже не стало тревожным звонком для наблюдателей. А в 2014 году Украина стала просто полем цивилизационного столкновения России с чуждой ей системой. Вот тогда все вышло наружу. И наступил кризис миропорядка, всей системы и архитектуры управления международными отношениями. Стал очевиден и кризис российской системы, поскольку она не в состоянии нормально жить в мирное время.

— Что вас тревожит наиболее всего в этой связи и каково ваше видение ближайшего будущего?

— Выяснилось, что западная цивилизация, либеральная демократия, основные игроки — США, Германия, ЕС — не готовы к выходу из постмодерна. Они оказались в тупике, в растерянности, в «транзитной зоне». Есть два сценария поведения Запада, от которого будет зависеть, как пойдет развитие событий в Украине, и что станется с российским кризисом.

Первый вариант — это консолидация западных демократий, возврат к своей традиционной идеологии, к тому, что их объединяет, формирование нового коллективного Запада. Но это приведет к более жесткому противостоянию Европы и западного мира с нелиберальным миром, который представлен Россией. Пока непонятно, кто из нелиберального мира может поддержать Москву в ее сдерживании на Украине. Китай? Сомнительно. Не исключено, что этот сценарий приведет к дальнейшей маргинализации страны, которая уже вошла в кризис благодаря своим действиям в Украине.

Второй сценарий — Запад возвращается к практике business as usual (англ. зд. — все как обычно — «Г.А.»). Эта политика компромиссов, импрессионизма. Но ведь она не предотвратила нынешнюю конфронтацию. Очевидно, 2015 год будет очень серьезной проверкой, в результате которой мы увидим, какой сценарий Запада — идеологический или попустительский — возобладает. А в зависимости от этого, мы увидим, как будет развиваться траектория России. А поле, на котором будут опробованы оба сценария, — это Украина.