В декабре 1944 года немецкие войска начали крупную наступательную операцию в Арденнах с целью разгромить англо-американский контингент в Бельгии и Нидерландах. Союзники были готовы отразить отчаянную попытку Третьего Рейха переломить ход войны, но нуждались в поддержке СССР с востока.

Британский премьер-министр Уинстон Черчилль (Winston Churchill) в письме Иосифу Сталину 6 января 1945 года попросил советское руководство как можно скорее начать наступление.

Сталин в ответ пообещал начать наступательные действия не ранее второй половины января, несмотря на тяжелые погодные условия.

В итоге одна из последних наступательных операций советских войск во Второй мировой войне началась даже раньше обещанного, 13 января. После освобождения оккупированных территорий СССР Красная армия вступила на территорию Восточной Пруссии, чтобы, как выражались советские пропагандисты, «добить фашистского зверя в его собственном логове».

Паническое бегство

Слухи о жестокости и зверствах красноармейцев по отношению к мирному населению, распространяемые министерством пропаганды под руководством Йозефа Геббельса (Joseph Goebbels), посеяли панику среди населения Восточной Пруссии.

Нацистские власти, в частности, рассказывали о массовой расправе над мирными жителями, которую якобы учинили советские солдаты в селении Неммерсдорф, ненадолго занятом Красной армией в октябре 1944 года.

В газетах, по радио и в кинотеатрах рассказывалось о том, как 62 немецкие женщины и молодые девушки были жестоко изнасилованы и убиты советскими солдатами.

Пропаганда достигла желаемого эффекта: несмотря на сильные морозы и снегопады, гонимые страхом люди спешно покидали свои дома и устремлялись на запад, к Берлину.

«В немецких населенных пунктах повсюду были расклеены призывы и воззвания к населению, призывающие не оставаться дома, уходить вглубь страны. Среди немецкого населения накануне прихода советских войск распространялся приказ фюрера всем от мала до велика уходить в глубь страны, уносить с собой все ценное имущество, а что невозможно унести — уничтожать, сжигать, продукты делать негодными к употреблению», — пишет военный историк Сергей Лавренов.

Стремительно наступавшие части Красной армии иногда входили в совершенно обезлюдевшие населенные пункты, все жители которых были эвакуированы или просто бежали, опасаясь прихода «красного чудовища».

Страх перед русскими был настолько велик, что некоторые жители, не успевшие эвакуироваться, предпочитали покончить с собой до того, как в их город войдут красноармейцы.

Только по официальной нацистской статистике, к концу января около четырех миллионов человек покинули свои дома в восточных районах рейха. 19 февраля сообщалось уже о 8,5 миллионах беженцев.

«Большинство бегущих от Красной Армии были женщины и дети, поскольку почти все мужчины находились теперь либо в армии, либо в Фольксштурме [народном ополчении рейха]. Варианты транспортных средств были чрезвычайно разнообразными — от ручных тележек и детских колясок до странного вида повозок. Никаких автомобилей у беженцев не имелось, поскольку все уже реквизировали, равно как и горючее, для нужд армии», — пишет британский историк Энтони Бивор (Antony Beevor).

Операция «Ганнибал»

В результате панического бегства мирного населения на запад Восточная Пруссия погрузилась в хаос. Берлин, куда только на поездах ежедневно прибывали по 40-50 тысяч немцев, с трудом принимал такую огромную волну беженцев.

21 января командующий ВМС Германии гросс-адмирал Карл Дёниц (Karl Dönitz) отдал приказ о начале операции «Ганнибал», которая предусматривала массовую эвакуацию гражданских лиц с помощью крупнотоннажных судов. Главным пунктом эвакуации стал порт польского города Гдыня на балтийском побережье.

Для этих нужд германское руководство выделило в том числе огромный десятипалубный лайнер «Вильгельм Густлофф», построенный в 1930-е годы в качестве «плавучего дома отдыха».

30 января судно приняло на борт от шести до десяти тысяч беженцев, хотя было рассчитано лишь на две тысячи пассажиров.

«Эвакуация гражданского населения шла в достаточной степени хаотично, и пример “Вильгельма Густлоффа” это хорошо показывает. Посадка беженцев проводилась в абсолютном хаосе, без всякого подсчета, никакой выдачи посадочных билетов не было. Доставка людей на причалы тоже не была организована», — рассказывает военный историк Алексей Исаев.

Перегруженное судно отправилось в путь в сопровождении миноносца «Лёве» и через несколько часов подверглось торпедной атаке. Советская подводная лодка «С-13» под командованием капитана третьего ранга Александра Маринеско выпустила по «Вильгельму Густлоффу» три торпеды, все они достигли цели.

Гигантский лайнер начал стремительно тонуть. Пассажиры, успевшие выбраться на палубу, оказались в ледяной воде. Около тысячи из них были спасены подоспевшими немецкими кораблями. Количество погибших до сих пор неизвестно. По разным данным, жертвами трагедии стали от 5,5 до 9 тысяч человек, в том числе несколько тысяч детей.

Потопление «Вильгельма Густлоффа» стало одной из крупнейших катастроф в морской истории. В то же время советская печать превозносила подвиг Маринеско и даже окрестила его «атакой века».

Позднее немецкие исследователи обвиняли капитана советской подлодки в военном преступлении, отмечая, что на борту судна находились безоружные беженцы.

Однако другие специалисты отмечают, что «Вильгельм Густлофф» в ходе войны использовался как военный корабль, а 30 января на его борту находились не только беженцы, но и военный персонал, а также имелось вооружение. Все это давало советским подводникам право торпедировать лайнер.

После войны славная карьера Маринеско резко закончилась. Он был представлен к званию Героя Советского Союза, но вскоре после этого разжалован в лейтенанты с формулировкой «за халатное отношение к служебным обязанностям, систематическое пьянство и бытовую распущенность». Вслед за этим Маринеско и вовсе был уволен в запас.

В 1990 году власти все-таки решили посмертно наградить его званием Героя Советского Союза. По иронии судьбы, это случилось менее чем за год до распада СССР.

Всего в ходе операции «Ганнибал» из восточных районов Рейха было вывезено около двух миллионов человек, и сегодня она расценивается историками как крупнейшая в мире эвакуация морем.

Руководивший операцией Карл Дёниц в конце апреля 1945 года был назначен преемником Адольфа Гитлера на посту президента и верховного главнокомандующего. Он старался добиться скорейшего достижения перемирия с союзниками, но затем все же предстал перед Нюрнбергским трибуналом и был осужден на 10 лет тюремного заключения за ведение неограниченной подводной войны.

«Священная месть»

Среди историков до сих пор продолжаются споры о том, каким было поведение красноармейцев по отношению к мирному населению Восточной Пруссии и других регионов Германии.

В начале 1945 года советское командование выпустило несколько приказов с целью не допускать насилия в отношении гражданского населения. Так, 21 января был издан приказ № 006, карающий за мародерство, насилия, грабежи, бессмысленные поджоги и разрушения.

Тем не менее, некоторые исследователи утверждают, что озлобленные советские солдаты, вступив на вражескую территорию, сразу же начали насиловать местных женщин, заниматься грабежами и мародерством, а командование якобы закрывало на это глаза. Британский историк Энтони Бивор в своей книге «Падение Берлина. 1945» (Berlin:The Downfall 1945) утверждает, что красноармейцы изнасиловали в общей сложности около двух миллионов немок.

Немецкий историк Йоахим Хоффманн (Joachim Hoffmann) писал о том, что советские войска давили колонны беженцев танками и заживо сжигали мирных жителей, запирая их в амбарах и сараях.

О жестоком поведении советских солдат пишет и воевавший в Восточной Пруссии писатель и диссидент Лев Копелев, арестованный НКВД за пропаганду «буржуазного гуманизма» и «сочувствие к противнику».

«Мы писали, кричали о священной мести. Но кто были мстители, и кому мы мстили? Почему среди наших солдат оказалось столько бандитов, которые скопом насиловали женщин, девочек, распластанных на снегу, в подворотнях, убивали безоружных, крушили все, что не могли унести, гадили, жгли? И разрушали бессмысленно, лишь бы разрушить. Как все это стало возможным?», — задавался вопросами Копелев в своей книге «Хранить вечно».

В то же многие историки и ветераны войны категорически отвергают подобные обвинения в адрес советский армии, либо считают их сильно преувеличенными.

«Что скрывать, мы были очень злы на немцев. Фашисты сожгли мой дом и еще четыре соседних дома. Поубивали родных и близких. В полку, пожалуй, не было ни одного бойца, у которого не чесались бы руки отомстить за родных, за друзей. Но существовал приказ Сталина, и мы его выполняли... Скажу честно, я жаждал мести. Но отдал бы под трибунал любого, кто дал бы волю этому чувству и распустил бы руки», — вспоминал герой Советского Союза Иван Третьяк.

Писатель Илья Эренбург, в начале войны призывавший красноармейцев убивать немцев всюду, где бы они их ни встретили, позже вспоминал, что в Восточной Пруссии он увидел уже совсем других немцев, беззащитных и несчастных людей, заслуживавших сострадания.

«Ненависть была живой, не успевшей притихнуть. Бог ты мой, если бы перед нами оказались Гитлер или Гиммлер, министры, гестаповцы, палачи! Но на дорогах жалобно скрипели телеги, метались без толку старые немки, плакали дети, потерявшие матерей, и в сердце подымалась жалость. Я помнил, конечно, что немцы не жалели наших, все помнил — но одно дело фашизм, рейх, Германия, другое — старик в нелепой тирольской шляпе с перышком, который бежит по развороченной улице и машет клочком простыни», — писал Эренбург в послевоенных воспоминаниях.

Энтони Бивор, обвинявший красноармейцев в массовых изнасилованиях, при этом признает, что характеры советских солдат резко различались. Среди них были как те, кто видел будущего эсэсовца в каждом ребенке и считал, что его нужно убить, так и те, кто спасал немецких детей и делился с ними запасами еды.

Лев Копелев также отмечал, что мародеры и насильники составляли в Красной Армии «ничтожное меньшинство», однако именно они «произвели, так сказать, неизгладимое впечатление».