В понедельник президент США Барак Обама и канцлер Германии Ангела Меркель провели совместную пресс-конференцию с целью заявить о солидарном подходе к конфликту на Украине. «Российская агрессия только укрепила единство между США, Германией и другими европейскими союзниками», — провозгласил Обама.

Хорошо бы, чтоб это было так. Российская агрессия на Украине и постоянные дебаты о том, как на неё реагировать, привели трансатлантический альянс в напряженное состояние, и это проблема, которую становится все труднее скрывать.

На недавней мюнхенской конференции по безопасности обе стороны старались преуменьшить их разногласия. Госсекретарь США Джон Керри настаивал на том, что Америка и Европа расходятся во мнениях по «тактике», а не по стратегии. Но это объясняет не всё. Обе стороны согласны с тем, что Россия является главным агрессором в конфликте, который унес жизни более 5 тысяч человек и вынудил стать беженцами более полутора миллионов. Они согласны с тем, что Россия должна вернуть Крым и прекратить отправку солдат и оружия в зону военных действий в Донбассе. Они согласны с тем, что Россия должна уважать суверенитет Украины и ее право вступать в европейские сообщества.

Но Россия не намерена признавать ни одно из этих утверждений, что сводит эти «тактики» в единое целое. Как остановить Владимира Путина? Это основная тупиковая ситуация, в которой оказались США и Европа. Вопрос момента заключается в том, следует ли предоставить оружие Украине. Администрация Обамы, Великобритания и Канада рассматривают ее. Некоторые в Вашингтоне, например, сенатор от Аризоны Джон Маккейн, настаивают на этом. Германия, имеющая сейчас сильнейший голос в европейской внешней политике, категорически выступает против этой идеи.

Это разногласие представляет собой глубокий конфликт. Главная задача американского подхода состоит не в том, чтобы защитить Украину, а в том, чтобы наказать Россию. Вашингтон может отмахнуться от экономических последствий разрыва отношений с Москвой: в 2013 году Россия была 23-м торговым партнером Америки, на долю которой приходился 1% в общем объеме торговли. Но в Евросоюзе в тот же год на долю России приходилось около 10% общего объема торговли, что делает её третьим по величине торговым партнером ЕС. Из-за того, что многие европейские страны экономически зависят от российских энергоносителей и поддерживают в России определенные секторы — банковский, финансовый, сельского хозяйства и другие — наказать Россию означает наказать и Европу тоже. Обама, судя по всему, сопротивляется отправке оружия на Украину, но хочет усилить давление на Путина. Он опасается, что одни лишь переговоры дадут российскому лидеру время на то, чтобы еще больше дестабилизировать Украину и довести до банкротства её правительство, поэтому санкции должны быть усилены. Европа до сих пор сохраняет существующие санкции, и в европейских странах есть правительства, которые очень сопротивляются введению новых. Зачем им наносить ущерб своим странам, когда они не верят, что Путин изменит курс?

В реальности ни переговоры, ни санкции не заставят Путина пойти на попятную, по крайней мере, не достаточно скоро, чтобы спасти Киев от огромных расходов и тягот. Но по мере того, как нападение на Украину усиливается, а потребность сделать что-то в этой связи возрастает донельзя, Америка и Европа, вероятно, начнут следовать своим собственным планам. Это плохие новости для обеих сторон. Если тактическое единство США и ЕС в отношении России разбивается, то кто станет победителем? Не Путин. Его наградой за решительную агрессию станет разоренная и расколотая Украина, испорченные отношения с Западом и подорванная экономика России. Вместо этого победителем станет Китай, который приобретет многое. Китай не согласен с общим для Запада обязательством — необходимостью сильной международной реакции на агрессию России. Так как Россия поворачивает на Восток, Китай будет более жестко торговаться в коммерческих сделках с нею и одновременно позаботится о том, чтобы расширить отношения и с Америкой, и с Европой. Тактика игры на обе стороны будет работать весьма хорошо.

И учитывая усиливающиеся трансатлантические разногласия, улучшение отношений с Китаем может оказаться более важным, чем когда-либо.