Восточная Европа и Турция: о перспективе нового союза...

Словения была, пожалуй, одной из самых развитых республик «бывшей» Югославии... Как, собственно, и сама Югославия в свое время. Страна, граничившая с Австрией и Италией, выходящей к берегам Адриатического моря, была сердцем европейской экономики с точки зрения индустриализации и промышленной инфраструктуры. Когда Словения в 1945 году присоединилась к югославской федеративной структуре, она была центром, который в значительной мере держал «социалистическую» Югославию на ногах.

Поэтому при распаде Восточного блока, который начался с падением Берлинской стены в 1989 году, Словения стала одной из первых, потребовавшей отделения республик.

Теперь, находясь в Любляне, в словенской столице и городе поразительной красоты, я не могу удержаться от вопроса: а что, если бы республики в составе Югославии, и прежде всего Словения, которая с самого начала была промышленным центром, не требовали бы отделения, а проявили волю сохранить федеративную структуру на основе демократической президентской системы. Если бы сербы и другие национальности не попали в немецкую ловушку «балканизации» и не шли слепо за фашистом и националистом Слободаном Милошевичем? Разве сегодня Словения говорила бы: «Мы приватизируем наши промышленные объекты, нашу коммуникационную инфраструктуру. Приходите, берите, мы в сложной ситуации»? Я так не думаю, было бы все с точностью до наоборот. Теперь же мы видим немецкий финансовый капитал, норовящий поглотить не только Словению, но и все страны бывшей Югославии. При этом если бы в начале 1990-х годов эти государства проявили решимость создать новый демократический союз, то экономическая сила, возникшая к настоящему моменту, сама была бы в силах приобрести промышленную и коммуникационную инфраструктуру Германии, а немецкий финансовый капитал, прессовавший человечество с начала XX века, канул в Лету. Обратимся снова к этим дням и вынесем соответствующие уроки.

«Балканизация» не закончилась

Как только пала Берлинская стена и начался распад СССР, европейские фашисты и американские неоконы, взявшись за руки, издавали радостные крики о «балканизации». Сразу после Второй мировой войны Тито создал Федеративную Народную Республику Югославия, которая объединила в своем составе шесть республик (Босния и Герцеговина, Сербия, Черногория, Хорватия, Словения, Македония) и два автономных края. По сути, было сделано нечто, что шло вразрез как с национально-государственной системой капитализма, так и с гегемонией Советов. Кто бы что ни говорил, но титовская Югославия волновала и США, и СССР. В отличие от диктаторской централизованной концепции Сталина, титоизм нес на себе печать самоуправления и децентрализации, что не могло не вызывать беспокойство Запада и Советов. У меня всегда возникало ощущение, что Югославия Тито в некотором смысле вобрала в себя османскую децентрализацию и невольно продолжала эту политическую культуру. Ее следы я видел и в Словении, хотя, конечно, больше всего это заметно в Боснии и Герцеговине.

Возможно, поэтому сразу после смерти Тито Запад стал проводить политику балканизации и мобилизовал самые близкие к фашизму элементы (прежде всего, сербский национализм). И, конечно, к тому моменту, когда пала Берлинская стена, а затем и Восточный блок, все было готово.

Три итога

Процесс распада Югославии и положение стран, возникших в результате этого распада, показали, что эпоха государств, основанных на нации и расе, закончилась. Поверьте, у стран, входивших в состав бывшей югославской федеративной республики, нет возможности продолжать свой путь в одиночку как государства-нации. Эти небольшие травмированные государства находятся в самом центре Европы как социально-экономический груз, тормозящий ее выход из кризиса. Они до сих пор не смогли разработать эффективную модель управления и определить рамки экономической реструктуризации, их механизмы принятия решений парализованы. А такие развитые и обладающие множеством географических преимуществ регионы, как Словения, не в силах справиться с серьезными финансовыми трудностями и встать на ноги. Поднять эти государства способен только новый союз.

В этой связи важно обратить внимание на три момента.

Во-первых, можно ли говорить о том, что эти государства ощутили богатство, созданное промышленной революцией Запада, или что основание государств-наций на почве национализма в сердце Европы принесло пользу народам этих наций? Нет... Сегодня «неустойчивое» положение даже таких «центральных» и индустриализированных восточноевропейских стран, как Словения, отделившаяся от Югославии, и Словакия, ранее входившая в Чехословакию.

Во-вторых, нынешнее положение ЕС сегодня далеко от того, чтобы стабилизировать благополучие, способное защитить эти страны от такого гегемона, как Германия, и обеспечить их конкурентоспособность на равноправных условиях.

В-третьих, ЕС обессилен, и не только в силу экономического кризиса в центральной Европе, но и из-за «выталкивания» Балкан и Южной Европы.

Новый союз

Сейчас все эти последствия подводят нас к единственно возможному решению: Адриатика и балканская география не могут оставаться в союзе, который опирается на гегемонию Германии и изживает себя сегодня. То что такие страны, как Словения, поспешно вошли в ЕС под давлением Германии, было частью немецкого плана по поглощению этих стран.

Конечно, мы не говорим о том, что ЕС полностью исчезнет. Речь идет о том, что в дальнейшем ЕС не должен продолжать существовать как объединение с центром в Германии.

Тогда перед нами открывается перспектива нового союза, который включит в свой состав сначала балканские государства, а затем и страны Адриатики. Охватив Турцию, он может дойти до Украины, Грузии и даже Азербайджана.

Взгляните на проект Трансадриатического трубопровода (TAP), который планируется как продолжение Трансанатолийского трубопровода (TANAP). Благодаря Южному газовому коридору Турция связывает Кавказ и Адриатику друг с другом. Этот маршрут энергопоставок можно считать братом транспортного коридора Баку — Тбилиси — Карс, который, благодаря проекту «Мармарай», соединяющему европейскую и азиатскую части Турции, свяжет Европу с железнодорожной сетью Китая. Это «новый шелковый путь» собственной персоной.

По мере приближения парламентских выборов в Турции, известные круги вновь начинают играть на экономике. Но теперь турецкая экономика представляет собой силу, способной доминировать во всем регионе. Да, нам еще предстоит сделать некоторые шаги, но все из них, пусть никто даже не сомневается в этом, мы осуществим в ближайшие месяцы.

Теперь, полагаю, вы понимаете, почему наш президент так настойчиво говорит о сильной и самобытной президентской системе в Турции?