Согласно концепции Владимира Путина и Александра Дугина о «святой Руси», которую разделяет Русская православная церковь, миссия России заключается в расширении своего влияния и власти до тех пор, пока она не начнет господствовать на евразийском континенте посредством сильного и централизованного государства, действующего в союзе с этой церковью и защищающего «традиционные» общественные ценности от разлагающего культурного воздействия распущенного Запада. Партнерство между Кремлем и Русской православной церковью (РПЦ) направлено не только на доведение сакрализованного представления о русском национальном самосознании до внутренней аудитории, но и на продвижение миссии русского народа за рубежом. Однако методы сотрудничества между российским государством и церковью подрывают объявленную ими совместно цель, которая состоит в построении «Русского мира», господствующего в Евразии под благотворным имперским надзором Москвы.

Церковь, со своей стороны, выступает в качестве инструмента мягкой силы российского государства, используя свою власть и авторитет таким образом, чтобы содействовать Кремлю в распространении российского влияния как в ближнем зарубежье, так и по всему миру. Кремль также помогает церкви расширять ее влияние. Один из членов путинского окружения и набожный приверженец Русской православной церкви Владимир Якунин в 2007 году содействовал примирению между РПЦ и Русской православной церковью Заграницей (которая отделилась от Московского патриархата в самом начале советской эпохи, чтобы не попасть под власть нового большевистского государства). Это примирение значительно усилило власть и влияние Кирилла за пределами России. Путин, давая высокую оценку этому событию, отметил взаимосвязь между усилением авторитета РПЦ за рубежом и своими собственными внешними целями: «Восстановление церковной целостности, которое сегодня происходит на наших глазах, имеет не только внутрицерковное значение. Оно является важным духовным стимулом к консолидации всего «русского мира», одной из основ которого всегда была православная  вера».

Сотрудничество в вопросах российского проникновения во внешний мир было оформлено даже официально совместной рабочей группой, которая проводит свои встречи регулярно и состоит из высокопоставленных представителей российского МИДа и отдела внешних церковных связей РПЦ (ремонт зданий этого церковного отдела оплатил другой близкий друг Путина Константин Малофеев, что является  еще одной иллюстрацией путинской заинтересованности в сотрудничестве с церковью на международной арене). Поскольку РПЦ пользуется значительным влиянием в расположенных на российской периферии постсоветских странах, имея там свои отделения, это дает государству рычаги политического воздействия на соседей, в чем церковь играет важную роль. По этой причине Белорусская православная церковь, в настоящее время подчиняющаяся патриарху Кириллу, попросила у Москвы большей автономии в вопросах церковного управления. Но это не столько вопрос церковного управления, сколько стремление получить больше политической независимости от Кремля в свете действий Москвы на Украине. Этот факт хорошо понимает и белорусский диктатор Александр Лукашенко, пытающийся дистанцироваться от цепких объятий Путина, и сам российский президент.

Кирилл и церковные иерархи активно поддерживают Путина, но сотрудничество между ними за пределами российских границ в прошлом году создало для патриарха ряд проблем, потому что из-за агрессивных действий России многие представители духовенства и прихожане православных храмов Московского патриархата в соседних с Россией странах отвернулись от нее. Ситуацию усугубляют представления о том, что церковь стала инструментом мягкой силы Кремля, и свидетельства тесного сотрудничества церкви с Путиным в украинском вопросе. Одним из примеров является то, что церковь с готовностью действует от имени Кремля, распространяя влияние России на пророссийских повстанцев в восточных областях Украины. В прошлом году, когда повстанцев убедили отпустить захваченных ими наблюдателей ОБСЕ, переговоры о их освобождении вела именно РПЦ, что позволило Кремлю и дальше делать вид, будто он никак не связан с повстанцами.

Украинская православная церковь Московского патриархата, являющаяся отделением РПЦ на Украине, быстро теряет своих членов, так как украинцы не желают принадлежать к церкви, которую считают лишь придатком российского режима, разрывающего, по их мнению, страну на части. Эти верующие переходят в две независимые православные церкви — Украинскую православную церковь Киевского патриархата, отколовшуюся от Москвы после распада Советского Союза  и ставшую самостоятельной, и в Украинскую автокефальную православную церковь, которая в 1990-е годы стала перевоплощением прежней автономной церкви, уничтоженной Советами. РПЦ теряет на Украине не только прихожан, но также священников и целые храмы. Кроме того, многие служащие в России священники, включая архиереев, сами являются украинцами, а это из-за продолжающейся войны грозит РПЦ расколом уже внутри России.

Пожалуй, самое важное это то, что РПЦ принадлежит примерно 70% всех православных верующих в мире, и поэтому она пользуется доминирующим влиянием в мировом православном сообществе. Если украинские православные церкви, ныне находящиеся в подчинении Кирилла, начнут в массовом порядке уходить из Московского патриархата, это существенно уменьшит число православных верующих, находящихся под властью Москвы. При этом украинская православная община станет одной из самых больших в мире, находясь в прямой оппозиции к церковной власти и целям Москвы. Следовательно, угроза для Кирилла и Путина состоит в том, что претензии Москвы на международное лидерство в православии зазвучат все менее убедительно, а культурное влияние России в мире будет не усиливаться, а ослабевать.

Свидетельством весьма непростого положения Кирилла стало его весьма примечательное отсутствие в российском парламенте в прошлом году, когда Путин выступал с речью о присоединении Крыма. Российский президент явно ожидал, что церковь поставит свою печать одобрения на эту аннексию духовной колыбели русской нации, как Путин называет Крым. Однако Кирилл не пожелал, чтобы его слишком сильно связывали с агрессивными действиями России, которые грозят серьезным расколом внутри мирового православного сообщества. Вместо себя Кирилл отправил на выступление Путина престарелого митрополита Ювеналия.

Однако стремление Кирилла удержать в лоне своего патриархата православных верующих на российской периферии не мешает церкви воинственно поддерживать Россию в ее конфронтации с Западом. В этой конфронтации Украина выглядит не более чем ближайшим полем боя. Известно, что священники РПЦ бывают в районах боевых действий на востоке Украины, оказывая духовную поддержку российским войскам и пророссийским повстанцам. Но самое важное здесь другое. Конфронтация из-за Крыма и Украины рассматривается как часть борьбы, в которой необходимо защитить русскую цивилизацию, оказавшуюся в осаде нечестивых сил, а поэтому данный конфликт обрел характеристики «православного джихада», как сказал один аналитик. Результатом здесь стали жестокие репрессии против всех тех, кто не является русским православным, и мощная поляризация религиозных групп в этом регионе. Подобно геополитической конфронтации между Владимиром Путиным с его евразийскими взглядами на Россию с одной стороны, и Западом с его либеральными ценностями с другой, данный конфликт с самого начала обладает характеристиками священной войны, и линии между доктринально-религиозными и политическими различиями в нем все больше стираются.

Путин оправдывает аннексию Крыма главным образом возвышенной риторикой, утверждая, что Крым «имеет сакральное значение для России, как Храмовая гора для евреев и мусульман», и что Крым это «духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации … Именно на этой духовной почве наши предки впервые и навсегда осознали себя единым народом». Отношение России к Крыму давно уже формируется под воздействием религиозных позывов. Сегодня мало кто помнит то обстоятельство, что Крымскую войну в 1850-е годы царская и православная Россия вела против турок-османов (в те дни это была мусульманская сверхдержава), действовавших в союзе с Великобританией (вступившей в войну, чтобы не дать России господствовать в Европе) и римско-католической Францией (которая, среди прочего, спорила с Москвой о том, кто должен контролировать святые места в Палестине — Римская католическая или православная церковь). Велась эта война во многом из-за религиозных разногласий, поскольку Россия, как сейчас, так и тогда, считала себя защитницей православного христианства. (К нынешнему конфликту имеет отношение и то, что война привела к подъему украинского национального самосознания, которое со временем помогло создать независимую Украину.) Профессор истории Бэйлорского университета Филип Дженкинс (Philip Jenkins) написал великолепный обзор об исторических религиозных корнях этого конфликта.

В Крыму под властью России все верующие, не принадлежащие РПЦ, подвергаются суровым ограничениям в религиозной жизни. Многие религиозные лидеры сообщают о том, что спецслужбы ведут за ними слежку, а сотрудники ФСБ вызывают их на допросы. Полиция проводит рейды и оказывает другие виды давления на еврейские синагоги, многочисленные мусульманские мечети и христианские организации, которые считаются «западными» или проукраинскими, скажем, Свидетели Иеговы. Все 1 546 религиозных объединений, зарегистрированных до российской аннексии в качестве религиозных организаций, при новой власти вынуждены проходить перерегистрацию. Согласно статистике российского министерства юстиции, только одному проценту из имевших такую регистрацию организаций при новой власти удалось вновь получить этот статус. Отчасти это вызвано тем, что многие из них просто не подают заявления, так как уверены в отказе властей, и потому что очень немногие из подавших документы на перерегистрацию получили законный статус. Организации, не обладающие правовым статусом, не могут публиковать литературу, иметь банковские счета и владеть собственностью; а это значит, что отсутствие правового статуса по сути парализует их и лишает возможности заниматься той деятельностью, которая может повлиять на общественную жизнь.

Подавляющее большинство крымских религиозных лидеров не из числа РПЦ, особенно имеющих украинское и иное гражданство, были выдворены с полуострова, или им грозит такая перспектива. Поскольку большинство религиозных организаций лишились законного статуса, у их лидеров уже нет оснований на получение виз и вида на жительство. А это создает юридические основания для их выдворения. Так, с полуострова было выдворено примерно два десятка турецких имамов, работавших там до аннексии. Лидер Армии спасения в Крыму бежал, сообщив о преследованиях со стороны  сотрудников служб безопасности. А дом архиепископа Украинской православной церкви Киевского патриархата в Симферополе и Крыму был сожжен.

1 апреля в Крыму закрылась последняя телевизионная станция крымских татар мусульманского вероисповедания, которые составляют чуть больше 10 процентов населения. Преследованиям подвергаются и евреи: на синагогах появляются нацистские свастики, а раввин объединения общин прогрессивного иудаизма Михаил Капустин был изгнан из Крыма, когда резко осудил российскую агрессию.

В удерживаемых повстанцами районах восточной Украины священники РПЦ благословляют российских солдат и пророссийских повстанцев, воюющих, по их мнению, за спасение человечества. Как сказал в прошлом году один священник вскоре после посещения российских войск в Донецке, украинские войска и их западные сторонники воюют «за установление всемирного дьявольского правления». Далее он пояснил: «Здесь происходит начало глобальной войны. Не за ресурсы, не за территорию, ибо это вторично. Это война за уничтожение истинного христианства, православия». Говоря о тех, кто управляет политикой на Западе, этот священник, известный как «отец Виктор», заявил, что они «специально ускоряют пришествие антихриста». Затем он сказал: «Солдат это тот же монах, но ведущий не внутреннюю войну с духами зла, а внешнюю».

Поскольку среди пророссийских боевиков превалируют такие взгляды, распространяемые РПЦ, нельзя считать неожиданностью появление многочисленных сообщений о том, что пророссийские повстанцы третируют не принадлежащих к РПЦ верующих, похищают их, пытают и убивают. Повстанческое правительство самопровозглашенной «Донецкой Народной Республики», объявившее РПЦ своей официальной церковью, особенно агрессивно закручивает гайки другим верующим, не входящим в Русскую православную церковь. Многие протестанты и прочие верующие не из РПЦ бежали во второй по величине город Украины Харьков, который находится под контролем украинского правительства. За последние несколько месяцев возле города возник лагерь беженцев, куда из Донецка бежали от преследований верующие, не принадлежащие к РПЦ.

Повстанческие власти ДНР закрыли Донецкий христианский университет, который является евангелическим. Изгнанные со своих постов пасторы сообщают, что власти захватывают протестантские церковные помещения и начинают использовать  их как склады для хранения оружия. Пастор евангелической церкви «Слово жизни» в Донецке Сегив Косяк (так в тексте, — прим. перев.) сообщил, что в его церковь ворвались вооруженные мужчины, заявив, что храм будет уничтожен, и пригрозив священникам и прихожанам расстрелом, если те будут протестовать. Human Rights Watch сообщает о многочисленных фактах неправомерных арестов и пыток. Так, в одном из случаев евангелического пастора из Донецка арестовали и подвергли истязаниям просто за то, что он проводил межконфессиональный молитвенный марафон за мир и единство в этом разрываемом войной регионе.

Одна из причин преследования протестантов заключается в том, что многие протестантские организации на Украине имеют прочные связи с Соединенными Штатами, из-за чего они автоматически становятся подозреваемыми. Поэтому считается, что протестанты как минимум занимаются оказанием разлагающего влияния, и могут даже быть американскими шпионами. Также преследованиям подвергаются латинские и греческие католики, причем особое внимание привлекла к себе грекокатолическая церковь, базирующаяся в основном  на западе Украины, потому что  она является  проевропейской и активно поддержала протестующих на Майдане. Апостольский нунций на Украине Томас Галликсон (Thomas Gullickson) заявил: «Те заявления, которые в последнее время исходят из Кремля, практически не оставляют сомнений во враждебности и нетерпимости русского православия к украинским грекокатоликам». Он предупредил, что Украинской грекокатолической церкви «грозит полное исчезновение как в Крыму из-за действий российских властей, так и на востоке Украины из-за действий пророссийских повстанцев. Говоря о Крыме, он дал следующий прогноз: «Если Россия будет и впредь управлять этим регионом, трудно себе представить, что туда позволят вернуться католической жизни, как греческой, так и латинской».

Как и в Крыму, преследованиям в удерживаемых повстанцами регионах восточной Украины подвергаются не только не принадлежащие к РПЦ христиане. По сообщению Jerusalem Post, подавляющее большинство  еврейской общины в Донецке, численность которой до спровоцированного Россией восстания составляла примерно 10 тысяч человек, бежало, и теперь в городе практически не осталось евреев. Когда российские войска и их союзники из числа повстанцев перешли в наступление, украинские евреи начали уезжать вглубь территории страны, находящейся под контролем правительственных войск.

Верующие Украинской православной церкви Киевского патриархата, Украинской автокефальной православной церкви, католики, протестанты и так далее, со своей стороны, помогают украинским солдатам в их борьбе с повстанцами и российскими войсками на востоке Украины. Патриарх независимой Украинской православной церкви Филарет напрямую оспорил притязания Путина на высокую духовность, посетовав на то, что российский президент «вводит некоторых людей в заблуждение, и они думают, что их руководитель действительно защищает традиционные духовные и нравственные ценности от бесчинств глобализации. Но плоды его действий, которые учит нас оценивать Евангелие, говорят совсем о другом». Филарет призвал Путина «прекратить сеять зло и смерть, и покаяться». Он даже заявил, что Путин одержим дьяволом. На Украине издавна существует религиозное многообразие, однако политическая поляризация в стране нашла отражение в усиливающейся религиозной поляризации.

Те культурные позывы, которые приводят в действие процессы возрождения религиозного рвения внутри России, укореняются в российском обществе настолько глубоко, что одной только смены российского руководства в будущем недостаточно для преодоления этой проблемы. Путин своими агрессивными неоимперскими действиями при подстрекательстве воинственного русского православия отнюдь не создает новую православную империю. Скорее, он отталкивает от себя народы, живущие на российской периферии, а поэтому президент вряд ли добьется успеха в строительстве «Русского мира».